— Почему бы и нет? Одни доверяют интуиции, другие — информации, третьи — логике. Почему бы мне не доверять гороскопу? Тут, по-моему, нет принципиальной разницы.
— Да, действительно, — Натаниэль вытащил из кармана газетный листок, развернул его. — Посмотрите-ка, это тот самый?
Лариса Головлева мельком взглянула в очерченный карандашом текст.
— Вы что, рылись в моих вещах?
— Нет, просто осмотрели квартиру и документы. С разрешения ваших родственников.
— Да, тот самый, — сухо ответила она, отворачиваясь.
— Скажите, а как вы сами оцениваете вот эти слова, — Натаниэль зачитал: — «Близкие люди могут нарушить эти планы. Не советуйтесь с ними и не доверяйте их обещаниям»?
— Никак не оцениваю. Между прочим, вы задали не три вопроса. Мы можем ехать? — она взглянула на адвоката.
— Да? Странно, мне казалось, что я еще и одного не задал, — сказал Розовски. — Я слышал, вы несколько дней назад повздорили с Мирьям? Из-за чего?
— Плохое настроение, — коротко ответила Головлева.
— Понятно… Еще одно. На этот раз, не вопрос, а просьба. Просветите меня, пожалуйста, — Натаниэль широко улыбнулся. — Я в астрологии не очень разбираюсь. Вот здесь, — он протянул ей лист с прогнозом, — под названием созвездия — вот это ведь название созвездия — «Водолей» — правильно?
Головлева кивнула.
— Вот. Под названием созвездия — цифры. Что они означают?
— Даты рождения.
— Даты… Понятно — те, кто родился с двадцатого декабря по двадцатое января, считаются рожденными под знаком Водолея, так?
— Так.
— В том числе и вы?
— В том числе и я.
— Интересно… — Розовски озадаченно посмотрел на женщину. — Как вы знаете, я позволил себе просмотреть ваши документы. В метрическом свидетельстве указан другой день рождения. Кажется, 6 октября. Или я что-то путаю?
— Нет, вы ничего не путаете, — Головлева холодно улыбнулась. — Восьмое января — мой настоящий день рождения. В метрику была внесена ошибочная дата. Всю жизнь думала, что надо исправить, но так и не исправила.
— Понятно. И гороскопы вас интересовали в соответствии с настоящим днем рождения?
— Естественно, — нетерпеливо ответила Головлева. — Астрология не оперирует записями из советского ЗАГСа. У вас есть еще вопросы? Или мы можем, наконец-то, ехать домой?
— Вы по-прежнему верите в гороскопы? — спросил Натаниэль.
— Почему вы спрашиваете?
— Последний прогноз вас подвел, — пояснил Натаниэль. Головлева резко поднялась со своего места.
— Свой чрезмерный интерес к астрологии вы можете удовлетворить в другой раз, — сказала она.
— Да, действительно… Что ж, Цвика, давайте доставим вашу подопечную домой.
По дороге в Яффо все трое молчали.
Машина остановилась у знакомого подъезда.
— Приехали, — Натаниэль вышел и помог выйти своей соседке. — До свидания. Приятно было познакомиться.
— До свидания, — буркнула она и не оглядываясь пошла в дом.
— Вот так, Цвика, — Розовски вздохнул. — Не очень приятный прием, верно?
— Что делать, — сказал Грузенберг извиняющимся тоном. — Сами понимаете: шок, двухдневный арест.
— Конечно понимаю. Вы все еще настроены на то, чтобы я занимался этим делом?
— В гораздо большей степени, чем прежде, — Грузенберг улыбнулся. — Надеюсь, вы сами не передумали?
Розовски медленно покачал головой.
— Здесь появляется много любопытного, — задумчиво произнес он. — Я бы… — он замолчал.
Выдержав небольшую паузу, адвокат спросил:
— Вас отвезти домой?
— Что?… Нет-нет, лучше в офис, спасибо.
Когда они отъезжали, Розовски заметил в окне третьего этажа голову бдительной Шошаны. Он подумал, что хотел задать этой женщине какой-то вопрос, но какой — так и не вспомнил.
— Тебя ждут, — вполголоса сообщила Офра, едва Натаниэль переступил порог приемной.
— Да? Почему шепотом? — спросил Натаниэль, тоже впрочем понижая голос. Секретарь многозначительно кивнула на прикрытую дверь кабинета. Увидев знакомую фигуру, одиноко сидящую в кресле для посетителей спиной к входу, Розовски нахмурился.
— Почему не в приемной?
— Я не успела ничего сказать. Он…
— Не придирайся к девушке, — сказал инспектор Алон. — Лучше зайди и ответь на парочку вопросов.
— С удовольствием, — весело откликнулся Натаниэль. — Я ведь не знал, что это ты. Просто не люблю, когда посетители занимают мой кабинет в мое отсутствие.
Он вошел в кабинет, прикрыл за собой дверь.
— Привет, Ронен, как дела?
— Мы уже виделись сегодня, — ответил инспектор. Он отложил газету, которую держал в руках. — И даже разговаривали. Не надо симулировать амнезию.
— Я вовсе не симулирую, — Розовски развел руками. — Просто забыл. Правда, забыл. Много дел, верчусь как заведенный.
— Да? А как же отпуск?
— Я и говорю: во время отпуска дел гораздо больше, — объяснил Натаниэль. — Мама регулярно придумывает, чем бы занять великовозрастного сына-бездельника. То одно поручение, то другое, — он сел за свой стол. — Магазины, то, се… Так что случилось? Решил посмотреть, как мы тут живем?
— Что у тебя за дела с адвокатом Грузенбергом? — спросил вместо ответа инспектор.
— С Грузенбергом? — Натаниэль удивленно поднял брови. — Никаких дел, с чего ты взял?
— С того, что он отвозил тебя от управления. Не отпирайся, я видел, как ты, он и его подзащитная вместе садились в его машину.
— А это была его подзащитная? Приятная женщина, — заметил Розовски. — Никаких дел, Ронен. Просто нам оказалось по дороге. Ты же знаешь, у меня нет машины. А тут дождь собирался.
— По дороге? И только?
— Что же еще?
Инспектор некоторое время исподлобья смотрел в широко раскрытые глаза частного детектива.
— Ну-ну, — сказал он. — Знаешь, Натаниэль, больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы ты уехал далеко-далеко. И надолго-надолго. Хотя бы во время отпуска. Я бы даже купил тебе билет. В один конец. На собственные деньги.
Розовски засмеялся.
— Да объясни, в чем дело? — сказал он. — Что у тебя за подозрения относительно адвоката Грузенберга? И при чем тут я?
— Зря смеешься, — Ронен извлек из кармана пачку «Тайма», закурил. Поискал пепельницу. Розовски пододвинул ему керамическую пепельницу и тоже закурил. На некоторое время воцарилось молчание. Оба делали вид, что заняты исключительно процессом пускания дыма в потолок. Причем походило это на некое соревнование.
Первым не выдержал инспектор. Раздавив сигарету в пепельнице, он сказал:
— Не хочешь говорить — буду говорить я. А ты дополнишь, если захочешь.
— Если смогу, — поправил Натаниэль.
Инспектор нетерпеливо махнул рукой.
— Итак, — сказал он, — адвокат Грузенберг хочет добиться освобождения своей подзащитной.
— Освобождения? Разве она не на свободе?
— Пока, — многозначительно произнес инспектор. — Пока на свободе. Чисто формально. Если хочешь знать, я уже сегодня мог бы предъявить обвинение госпоже Головлевой. Но твой приятель Грузенберг очень хитро выставил основной уликой показания неизвестной свидетельницы. Позвонившей в полицию и сообщившей о преступлении. Верно?
— Не знаю, — задумчиво сказал Розовски. — Логика подсказывает именно такое действие. Но логика, как ты сам наверное знаешь, не всегда срабатывает.
— Ты хочешь сказать, что адвокат нанял тебя не для этого? — Ронен недоверчиво прищурился. — Не для того, чтобы найти эту свидетельницу?
Не отвечая, Натаниэль повернулся к полуприкрытой двери.
— Офра! — крикнул он. — Принеси сегодняшнее соглашение.
Ронен недоуменно посмотрел на него.
— О каком соглашении речь? — спросил он.
— Неважно, погоди, Ронен, — Натаниэль взял лист бумаги из рук Офры. — Ага, вот: «Агентству оставляется право, в случае необходимости, вступать в контакт с представителями полиции», — он отложил текст соглашения, улыбнулся. — Видишь, дружище, общаясь с законниками сам становишься законником. Итак, о чем ты спрашивал?
— Разве адвокат нанял тебя не для поиска женщины, позвонившей в полицию? — повторил свой вопрос инспектор.
— На конкретный вопрос даю конкретный ответ: да, для этого.
— Шансов у этого парня никаких, — сказал Ронен. И пояснил: — Я об адвокате.
— Я понимаю.
— Не знаю, на что он рассчитывает. Дело абсолютно ясное, она задержана на месте преступления. Можно сказать, с поличным… — инспектор покачал головой. — Он хочет найти свидетельницу. Даже если удастся, что он будет делать дальше? Свидетельница тут же укажет на Головлеву как на убийцу, совершившую преступление у нее на глазах. Все! Проигрыш, — он выжидательно посмотрел на Розовски, ожидая его реакции, но Натаниэль молчал.
— Зря он тебя нанял, — снова заговорил инспектор. — Лучше бы оставил эту исчезнувшую даму как расплывчатый, но весомый аргумент в суде. Так нет, решил найти. И что же? Легче найти иголку в стоге сена.
