- Не читаю, - признался Орлов.
- Ага, и вся твоя команда тоже? Тогда понятно. От Флориды до Коннектикута мое имя известно любой домохозяйке. Но ваша шхуна, наверно, редко заходит в восточные порты. - Холден сгреб в кучу сухую траву, разбросанную по углам пещеры, и разлегся на ней. - Значит, не читаешь газет? Ну, и правильно делаешь. Я тебе и так все могу рассказать. Знаешь, сам иногда удивляюсь. Пишу репортаж, отправляю в редакцию. Потом читаю в газете и не узнаю свой текст. Вроде все слова на месте, а смысл совсем другой. Я с девяносто пятого года пишу о том, как кубинцы дерутся за свою независимость. А получается, что они страдают под гнетом Испании.
- Ну, и в чем разница?
- Если испанцы такие нехорошие, значит, несчастным кубинцам надо помочь. А кто годится на эту роль лучше, чем «дядюшка Сэм [4]»? Но дело-то в том, что, оказав помощь - о которой, кстати, нас никто не просил, - мы останемся тут надолго. И все начнется сначала. Только вместо испанцев угнетателями станем мы.
- И кубинцы снова начнут воевать?
- Вот именно. Но это будет совсем другая война. Сейчас кубинцы дерутся друг с другом. А если они повернут оружие против нас, то объединятся. И тогда у нас не будет шансов.
- Постой, постой. Почему ты говоришь, что они дерутся друг с другом?
- Потому что кроме Освободительной армии здесь действуют еще десятки разных соединений. Слышал что-нибудь про «Солнце Боливара»? Про «Легион Черного орла»? А про «герильерос»? Это такие партизаны, которые уничтожают других партизан, которых называют «мамби».
- «Герильерос» воюют за испанцев?
- Нет, за плантаторов. Каждый крупный плантатор содержит собственную армию. Вот «лансерос», конники, те помогают испанцам. «Лансерос» почти все из местных. Это Куба. Здесь могут воевать только кубинцы. Приезжие торчат в гарнизонах и занимаются тем, что безвылазно сидят в сортирах, копают могилы и хоронят друг друга. Малярия косит их точно так же, как и наших ребят, которые имели глупость высадиться в самое гиблое время.
- Так ты считаешь, Америке не надо было вмешиваться?
- Конечно. Это не наша война. Это даже вообще не война.
- А что?
- Как бы тебе объяснить~ Скажем, Франция и Пруссия воевали из-за угольных районов. Или вот Россия пыталась отнять у турок Босфор и Дарданеллы~ Слыхал об этом? Ну, неважно. Но про то, как Америка воевала с Англией, знают даже на твоей шхуне. Так вот, та заварушка, что приключилась между французами и пруссаками, между русскими и турками, - это война. А то, что было у нас с англичанами, - это революция. Англия называла это мятежом. Понимаешь? Мы были колонией. Частью империи. Мы когда-то сами были англичанами. Англия вложила деньги в освоение новых земель, послала туда своих людей, рассчитывала получить доход. Подданные - это бараны, которых надо стричь. Чем больше у тебя баранов, и чем лучше они живут, тем больше шерсти ты с них сострижешь. Англия стригла чуть не половину мира. И вдруг, спустя какое-то время, мы говорим: знать вас не знаем и платить вам ничего не будем. Мы объявляем независимость. Понимаешь? Мы говорим на одном языке, у нас одна религия, одна история. Мы с англичанами - один народ, только живем на разных берегах океана. И на этом чисто географическом основании решаем стать независимой страной.
- Ну и правильно, - равнодушно сказал Орлов.
- Точно такая же штука и здесь, на Кубе, - продолжал Холден. - И во всех остальных колониях. Испанцы дали всем этим Колумбиям и Аргентинам свой язык, свою культуру. И остались с носом. Куба, Пуэрто-Рико, Филиппины - они тоже оторвутся от метрополии, потому что география сильнее культуры, языка и религии. Если какой-то кусок земли имеет естественные границы, там рано или поздно заведутся люди, которые захотят основать собственное государство. Чтобы самим стричь баранов и всю шерсть оставлять себе, а не отправлять каким-то неведомым далеким правителям.
- Такие люди уже завелись на Кубе?
- В том-то и беда, что нет. Здесь почти нет местных богачей, только испанские и наши. Кубинская хунта - беспросветные идеалисты. Хотят построить абсолютно новое государство. Где у черных и белых будут равные права. Где будут выборы. Будет свободная пресса, а также все прочее, что эти лидеры могли подглядеть у нас, пока сидели в эмиграции в Нью-Йорке или во Флориде. Профсоюзы, страхование, бесплатные школы и так далее. Вот такие программы. А нашим магнатам хочется просто занять на Кубе то место, какое сейчас занимает Испания. И оставить все как есть. Но кубинцы сами не прочь управлять своим островом. Вот об этом я и пишу в своих репортажах. А ты их не читаешь. Да, наверно, их никто не читает. Репортаж неинтересен для публики. Он слишком сух и короток. Зачем читать сообщение с поля боя или из госпиталя, когда можно полюбоваться яркими картинками? Кубинскую войну рисуют художники, которые никогда не видели ни войны, ни Кубы. Они изображают всех испанцев мерзкими усачами в синих мундирах с золотыми погонами. А мундиры на самом деле не синие и даже не голубые. Они, скорее, белые, в тонкую голубую полоску. Очень удобные, кстати. И воюют испанцы отменно. Они бесстрашны и дисциплинированны. Наши любят живописать ужасы расстрелов. Но война есть война. Мои друзья «мамби» не берут пленных, разве что на час-другой. Но об этом никто никогда не напишет. Хотя о войне сейчас пишут все. Фельетонисты. Политические обозреватели. Составители дамских страничек~ - Холден сложил руки под головой и зевнул. - Посплю хоть пару часов. Скоро рассвет.
Орлову не хотелось спать. Снадобье все же действовало. Темнота пещеры казалась ему прозрачной: он видел нависающие своды и стены в светлых потеках и даже различал в углу копоть, оставшуюся от давнего костра.
- Знаешь, я ведь сразу подумал, что ты не больно-то похож на репортера, - сказал он. - Видел я газетчиков. Все такие важные, круче президента.
- Президент? Да кто он такой? Временный сотрудник администрации. От него ничего не зависит. Миром правят газеты.
- Миром правят деньги.
- Ну да, конечно, деньги. Но - через газеты. Если бы в газетах не написали, что «Мэн» взорвали испанцы, разве Конгресс решился бы объявить войну Испании? А если бы газеты не кричали, что американцам в Гаване грозят погромами, разве «Мэн» пошел бы на Кубу? Неплохая защита от погромов - броненосец!
* * *
У капитана Орлова было особое мнение насчет истории с «Мэном». Этот броненосный крейсер три недели стоял на гаванском рейде. Американские наблюдатели, прибывшие на нем, следили за тем, как испанские власти обеспечивают безопасность граждан Северо-Американских Штатов, ведущих свой бизнес на Кубе. За три недели можно успеть многое. Например, сосчитать количество крепостных орудий, определить их сектора обстрела, вычислить дистанции, с которых удастся безнаказанно бомбардировать город с моря. Можно также наладить работу сети осведомителей, сигнальщиков и корректировщиков огня. Для военного разведчика три недели легальной работы - это очень большой срок.
Когда же три недели истекли, весь офицерский состав сошел на берег и отправился на прием в резиденции американского посла. На борту остались две сотни матросов-негров и несколько младших офицеров. Все они погибли, когда прогремел мощный взрыв, и крейсер исчез под водой.
Американские газеты в один голос твердили, что взрыв стал результатом диверсии. Кто, кроме испанцев, мог это сделать? Дальше - как обычно. Ультиматум с невыполнимыми требованиями. И война.
* * *
- Значит, по-твоему, войну начали газетчики? - спросил Орлов.
- Да. И задолго до того, как ее объявили официально. Мы писали об испанцах как о врагах, начиная примерно с сентября прошлого года. Тогда стало ясно, что Освободительная армия полностью владеет ситуацией и только ждет удобного момента, чтобы войти в Гавану. Но их вожди снова затеяли переговоры с союзниками и с администрацией, и снова сами же их завели в тупик. А потом кончился сухой сезон, и все боевые действия снова угасли под дождем. Это Куба. Здесь воюют только при хорошей погоде. Ну, а нашим стратегам показалось, что наступил самый удобный момент, чтобы вмешаться. Испанцы обескровлены, сопротивляться не смогут. Вот нам и пришлось поторопиться, чтобы не опоздать к празднику.
- Но газетчики не могли взорвать броненосец.
- Ха-ха. Скажи это испанцам. Они-то как раз утверждали, что незадолго до взрыва у судна крутилась лодка с американскими репортерами, и они поднимались на борт, и у них был с собой динамит. Бред. Такой же бред, как мина. Не было никакой мины. Скорее всего, вахта расслабилась, недосмотрела за приборами, взорвался котел, от него детонировала угольная пыль, а потом и боезапас. Взрыв был внутри судна, а не наружным. Ударная волна выбила стекла в домах. А оглушенной рыбы никто не видел. Тебе нужны другие аргументы? Их у меня - целая куча. Но меня никто не хотел слушать. Я написал, что нет никаких доказательств того, что наш корабль потопили испанцы. И этой строчкой заканчивался отправленный репортаж. Но когда он был напечатан, после моих слов появилась еще одна строчка. «Доказательств нет. Преступники позаботились о том, чтобы скрыть следы. Но возмездие неотвратимо». Что-то в таком духе, не помню точно.
