готовить керосиновые лампы, но тут, к общему ликованию, в хрустальных люстрах вспыхнул электрический свет.
Девушка села так, что Тихон то и дело встречался с ней взглядами. Настроение у него поднималось: она явно была здесь завсегдатаем, официанты ублажали ее. Загадочно улыбаясь, девушка поправляла голубую ленту, стягивающую золотистые волосы, кокетливо стряхивала с колен салфеткой крошки, давая понять, что ощущает устремленные на нее любопытные взгляды. "Изящна, грациозна, — перечислял про себя Тихон. И сделал вывод: красавица". А Зося размышляла на свой лад: "Откуда взялся этот глазастый Дон Жуан? Что за кудри, бородка! Совершенно неожиданная личность в нашем городе".
Три дня подряд Тихон обедал и ужинал в ресторане, умышленно не связывая себя никакими знакомствами. Успел послушать концерт Зоси. Продолжал обмениваться с ней многозначительными взглядами. Анализируя ее положение в здешнем кругу, ее знакомства, он понял, что с ней стоит завести дружбу, она, возможно, располагает нужными сведениями.
Проводив очередной отряд большевиков на фронт, Максим Андреевич возвратился в управление. У него снова разболелась нога, да так, что он едва не стонал. Вспомнились слова жены: "Тому, кто работает по двадцать часов в сутки, здоровья не сберечь. Непременно позвоню в губком, чтобы обратили на тебя внимание. Калекой можешь стать".
"Скорее всего, Аня права. Действительно, могу слечь в одночасье". Хмурый, он вошел к себе в часть. Дежурный встал по стойке "смирно".
— Что нового? — устало спросил Белоусов.
— Зарегистрированы четыре грабежа, и поступило заявление об утрате документов. Товарищ Дьяконов написал докладную записку по всем происшествиям и прилег отдохнуть у себя в кабинете.
— Разбудите его и пригласите ко мне.
Снять напряжение оперативной обстановки никак не удавалось. Чувство тревоги, вины, неудовлетворенности мешало думать и спокойно работать.
— Сегодня у вас, Максим Андреевич, приемный день, — напомнил дежурный. — Сами установили, и в газете оповестили об этом. Две гражданочки еще спозаранку приходили. Говорят, читали в "Голосе народа", вот, мол, и пришли по делу.
Белоусов вздохнул, как бы раскаиваясь в своей преждевременной затее, однако твердо ответил:
— Помню. Непременно буду принимать. Только предварительно спрашивайте, кто по какому вопросу. По срочному — пропускайте без очереди. Особенно если кто с заявлениями о тяжких преступлениях.
В это время в дежурную комнату вошел мрачный Рябов. Он ввел в комнату пьяного прилично одетого парня.
— Мастер железнодорожных мастерских, — с возмущением произнес Семен Гаврилович. — Пьянствует. Спекулирует спичками. Что будем с ним делать, товарищ начальник?
Молодой человек попытался спорить:
— Нет, я не пью. Спокойно от-от-дыхаю. — Язык у него заплетался. Потому как — свобода. Рево-люция. Имею право.
Белоусов ввел его к себе в кабинет. Вошел следом и Рябов, плотно закрыв дверь.
Притворившийся пьяным связной телеграфист Федя Савков сразу стал сообщать новости:
— Кривоносов вернулся из загорода. Лично с ним все благополучно. Жив. Вот его донесение.
Белоусов развернул записку: "Три дня я плутал по лесу около села Березово. Был и в самом логове. Чудом сбежал из пекла. Теперь точно знаю: официант Леонид сообщник банды. Он заманил меня в ловушку. Вся ложная информация, что ранее шла к вам, исходила от него. Банда имеет связь с милицией. Мне сказали: "Ты агент из Москвы. Приехал помогать местному угрозыску". И все же не торопитесь меня отзывать. Завтра новогодний бал-маскарад. Приду в маске. Тихону будет очень нужна моя помощь".
— Боюсь за Николая. — Максим Андреевич выпил воды. — Он может расшифровать напарника. И для него самого риск большой.
— Надо думать, они знают свое дело и все предусмотрят, — ответил Рябов, когда связной с поручением для Николая и Тихона ушел через запасную дверь.
— Ладно. Поживем — увидим. Кто же предатель среди сотрудников? Где искать врага в комиссариате? — спросил Белоусов. — Кроме нас знал о Кривоносове Дьяконов. — Начальник управления многозначительно посмотрел на заместителя и плотно сжал губы.
— Последние дни он какой-то неуравновешенный, непохож на себя. То молчит, то говорлив без меры. Нервничает, срывается в разговоре с милиционерами.
— Ну, вот тебе и задание: посерьезней присмотрись к Дьяконову. Понаблюдай за каждым его шагом. Он всегда вызывал во мне двойственные чувства. Я никогда не понимал его до конца.
Едва Рябов вышел, как в кабинет к начальнику зашел Дьяконов, легкий, как говорят, на помине. Щелкнул каблуками сапог и стал докладывать оперативную сводку. Белоусов слушал его рассеянно, мысли были заняты другим. Максим Андреевич смотрел на длинные холеные пальцы своего помощника, листавшие бумаги, и вспоминал операции по захвату бандитов в продовольственных магазинах, у церкви. Начальник оперативной части всегда был впереди. И опять сомнение охватило Белоусова: "Может ли такой быть предателем? А если он завоевывал доверие, притупляя нашу бдительность?"
Подошло время приема граждан. Дьяконов уже ушел. Белоусов направился к двери, за которой слышалась перебранка нетерпеливых посетителей — каждый из них доказывал свое право идти на прием первым.
Начальник управления распахнул дверь.
— Входите! Не спорьте, всех приму.
Дежурный кивнул сгорбленному старику:
— Идите, вы просились первым.
— Да-да, иду. Разрешите на аудиенцию? — Старик галантно поклонился и высморкался в огромный платок.
— Прошу. — Войдя за посетителем в кабинет, Белоусов указал ему на стул. — Присаживайтесь. Слушаю вас.
Старичок причмокнул влажными губами.
— Пальтишко из драпа, представьте, похитили. Нельзя ли, господин начальник, найти? Стоит не меньше пятисот.
— Будем искать. Где ваше письменное заявление?
Маленькое, сморщенное, как печеное яблоко, лицо старика напряглось.
— Обязательно напишу-с… Еще два костюмчика похитили, пару сапог. Полушубок. Соседи подсказали: двое выходили из квартиры в мое отсутствие.
Белоусов, уточнив еще несколько деталей, адрес заявителя, все аккуратно записал и заверил его:
— Придет к вам сотрудник.
— Если какие сведения желаете, — вкрадчиво предложил посетитель, соседи засвидетельствуют.
— Сами кто будете? — Белоусов обмакнул перо в чернила.
— Я-то? Пенсионер. Работал в канцелярии присутственных мест. Пользовался доверием. Напрасно не стал бы вас беспокоить. Вещичек-то ой как прискорбно жаль!
— Будем искать. Примем меры, — заверил его Белоусов.
Провожая взглядом уходящего посетителя, начальник губмилиции подумал: а тем ли он занимается? Может, такие мелочи лучше передать кому-нибудь из подчиненных? Но мелочи ли это для посетителя? И не из таких ли мелочей складывается у людей оценка новой власти — насколько она, эта власть, в силах охранять своих граждан от всяческих бед и напастей?
Через минуту в кабинете Белоусова кричала растрепанная взволнованная женщина:
— Ротонда на лисьем меху! Бархатная! За тысячу не купишь. Сняли ночью с дочери. По голове ее били. Стучит в дверь. Выхожу — батюшки, девочка вся в крови. Слушайте, найдите разбойников!
— Вызовем вашу дочь, выясним обстоятельства нападения. Успокойтесь, сделаем все, то в наших силах. Нужно составить протокол…
— Не
