не стоило?
– А вот почему! – Дворничиха снова взмахнула рукой – и вдруг в глазах Надежды потемнело, а сама она провалилась в темный бездонный колодец.
Надежда Николаевна пришла в себя оттого, что кто-то назойливо теребил ее за руку:
– Женщина, я вас спрашиваю, вы последняя?
– Что? Куда последняя? Почему последняя? – переспросила Надежда, растерянно хлопая глазами и оглядываясь.
Она сидела в длинном коридоре, стены которого были выкрашены унылой бежевой краской, а под потолком светили такие же унылые люминесцентные лампы, иногда по странному недоразумению называемые лампами дневного света.
Рядом с ней стояла озабоченная женщина средних лет, которая трясла ее за руку и повторяла:
– Так вы последняя?
– Куда? Зачем? – снова проговорила Надежда, пытаясь вспомнить, где находится и как сюда попала.
– К отоларингологу! – отчеканила женщина. – А уж зачем – это я вам сказать не могу.
Надежда Николаевна протерла глаза и увидела перед собой белую дверь, на которой висела табличка: «Отоларинголог Селедкина А.С. Врач высшей категории». А рядом красовался плакат с надписью церковно-славянской вязью: «Устройство внутреннего уха». На плакате было изображено нечто вроде соляной пещеры или подземной выработки.
– Похоже, этой женщине вовсе не к отоларингологу нужно, а к неврологу, – проговорил язвительным тоном сидевший рядом с Надеждой мужчина лет пятидесяти с аккуратной круглой лысиной. – А возможно, даже к психиатру.
– Отчего это сразу к психиатру? – вступилась за Надежду пожилая дама с балетной осанкой и аккуратно уложенными седыми локонами.
– Оттого, что она не знает, к какому врачу пришла! – отрезал мужчина.
– Может, женщина просто задумалась. Или устала и задремала. Вам, мужчинам, сложно понять, как некоторые женщины устают!
– Да, конечно, где уж нам уж! – не сдавался мужчина.
Надежда Николаевна не стала дожидаться конца перепалки, тихонько встала и поспешно направилась по коридору в ту сторону, куда показывала стрелка с надписью: «Выход». Однако ноги передвигались с трудом и перед глазами все плыло, поэтому, дойдя до угла, она остановилась, присела на жесткий стул перед каким-то кабинетом, где, очевидно, не было врача, и прислонилась головой к холодной стенке. Но в то же мгновение почувствовала боль в затылке и обнаружила там большую шишку. По всему выходило, что нужно поскорее выбираться из этого места.
Вздохнув, Надежда встала, и стены тотчас закружились, но она строго велела им стоять и потихоньку пошла дальше. Скоро она добралась до лестницы, а через несколько минут была на первом этаже, где окончательно убедилась, что находится в районной поликлинике. И представления не имеет, как сюда попала.
В маршрутке она пыталась думать, но голова так болела, что Надежда оставила это занятие. Вспомнила только, что с утра поехала искать фирму… как ее там… и что фирма эта находилась почему-то в газетном киоске. А еще там была странная дворничиха, которая держала в руках скребок для скалывания льда. А потом этого скребка у нее уже не было… Стоп! Морщась, Надежда ощупала шишку на затылке и поняла, что кто-то воспользовался палкой от скребка, чтобы приложить ее по голове. Зачем? Вот вопрос.
На плоской вершине холма сидели два человека.
Один – маленький сухощавый старик в шелковом халате, расшитом тиграми и хризантемами. На лице его, пергаментном от старости, сияли бледно-голубые глаза, подбородок украшала реденькая белоснежная бородка.
Второй человек был полной его противоположностью. Высокий, молодой, в темно-синем костюме и тонком свитере, с бледным самоуверенным лицом и темными выразительными глазами. Его тонкие пальцы были украшены многочисленными перстнями. Казалось, ему не больше двадцати лет, хотя взгляд был как у немолодого, умудренного опытом человека. Человека, прошедшего в своей непростой жизни огонь, воду и медные трубы.
Мужчины сидели на вытертом узорном коврике. Между ними стояла доска наподобие шахматной, на которой были расставлены резные фигуры… Впрочем, фигуры эти только отдаленно напоминали шахматные. Их было больше, и выглядели они куда разнообразнее: короли в пышных, расшитых золотом мантиях, священники в строгих облачениях, старые мудрецы и юные красавицы в экзотических нарядах…
Самое интересное, что фигуры двигались по доске сами – точнее, подчинялись взглядам или даже мыслям игроков.
Далеко внизу, у подножия холма, кипела битва. Два воинства сошлись в кровавой стычке, конные и пешие воины рубились мечами и накалывали друг друга на пики, как энтомологи накалывают на булавки жуков и бабочек. Сверху они казались маленькими, как насекомые, но от этого битва не становилась менее кровавой.
Одно войско было облачено в яркие шелка, под которыми, должно быть, имелись доспехи, другое – в черные одежды, с закрытыми шлемами, в которых были только прорези для глаз.
– Кажется, ваш император побежден! – насмешливо проговорил молодой игрок, взглядом передвигая очередную фигуру – смуглого человека в черном плаще, с обнаженной шпагой в руке.
Смуглый убийца приблизился к пышно одетой фигуре противника и направил шпагу ей в сердце. Казалось, он только ждет приказа своего кукловода, чтобы нанести смертельный удар.
В ту же секунду положение на поле битвы изменилось. Черные воины бросились в атаку. С гортанными криками они крушили своих противников, теснили и прорывали их ряды.
Казалось, еще несколько минут, и исход битвы будет решен, «цветное» воинство бросится в беспорядочное бегство…
Но тут старый игрок поднял руку и проговорил тихим, словно шелестящим голосом:
– Постой, брат мой. Ты не забыл, что у меня есть еще право бросить священные кости?
– Как можно такое забыть, брат мой! Как можно такое забыть! – Молодой игрок развел руки в шутовском жесте и изобразил почтительный полупоклон. – Валяй, старина!
Старик сунул руку за пазуху халата и извлек небольшую черепаховую коробочку, отделанную золотом и перламутром. С крайним почтением открыл ее… И тут же свет над холмом потускнел, ветер стих, наступила удивительная, нереальная тишина.
Стих и шум битвы у подножия холма. Все воины застыли: кто с занесенным для удара мечом, кто – в попытке увернуться от удара.
Казалось, весь мир застыл в нетерпеливом ожидании. Даже облака в небе не двигались.
Молодой игрок попытался улыбнуться, но улыбки не получилось. На его лице тоже проступило почтительное ожидание.
Старик тем временем достал из складок халата нефритовый стаканчик и вытряхнул в него две игральные кости из черепаховой коробочки, которые представляли собой кубики из черного обсидиана. На гранях одного кубика были вырезаны широко открытые глаза – от одного до шести, на гранях другого – человеческие ладони, тоже от одной до шести.
Старик трижды встряхнул стаканчик – и вдалеке раздался троекратный раскат грома.
