- Да вот, приехал... Поговорить, посоветоваться... - В голосе лейтенанта слышались неуверенные, просительные нотки. - Если, конечно, у вас найдется время...
- О чем речь - конечно, найдется!
Через несколько минут они уже входили в его кабинет.
Черемных снял полушубок, оставшись в штатском костюме. Чикуров вспомнил почему-то ночь убийства Листопадовой, когда от свирепого сибирского мороза трескались могучие сосны, и участкового инспектора в трусах и валенках...
- Что следствие? Арестован ли Чекист, то есть Шинкарев, подручный Астахова? - спросил Чикуров.
- Следствие продолжается... А Чекиста взяли на другой день после вашего отъезда. Он не стал запираться и рассказал, что произошло, когда я преследовал их в ту ночь. Пистолет-то был у него, у Шинкарева. Видя, что я нагоняю и им не уйти, Астахов приказал стрелять в меня. Когда Чекист промахнулся, Астахов крикнул: пали в Изольду. Тот выстрелил и попал в беднягу... Пистолет мы обнаружили в снегу. Провели экспертизу. Все верно Листопадова убита из него. На рукоятке - отпечатки пальцев Шинкарева.
- За что же ее?
- Астахов боялся, что Листопадова расколется и заложит его в милиции со всеми потрохами. Выдаст, где схоронена его мошна. А ведь у Астахова было припрятано не меньше, чем у Корейко! Вот, можете полюбоваться...
Черемных достал из кармана пачку цветных фотографий и разложил перед следователем на столе. Пачки крупных купюр, сберегательные книжки, груды перстней, серег, брошей, кулонов, золотых дисков для зубных коронок, монет царской чеканки...
- Где обнаружили? - спросил Чикуров, разглядывая фотографии.
- У Листопадовой во дворе. Под полом в баньке.
- Это что, казна невидимого града Киникии? - усмехнулся Игорь Андреевич.
- Да. Несчастные бичи, как пчелы, несли отовсюду взяток, рисковали, верили, что Астахов создаст им райскую жизнь. И знаете, что выяснилось? Этот "святой" хотел смыться со всем добром. Даже паспорт поддельный приготовил. Если бы не убийство Листопадовой и арест - его бы и след простыл! Астахов и Чекисту советовал сматывать удочки - милиция на хвост села.
- В каком смысле?
- В райцентре погорели двое астаховских ханыг, - объяснил лейтенант. На мошенничестве. - Он выбрал одну из фотографий и пододвинул к следователю. - Колечки выглядят совсем как золотые, верно? Даже проба есть... А на самом деле фальшивые!
- Господи, у вас в Сибири тоже дурят честной народ подобными штучками? - покачал головой следователь.
- А где еще? - спросил лейтенант.
Чикуров рассказал участковому о Роговом.
- Значит, кличка у него Барон? - вдруг заволновался Черемных.
- Да. Вам она что-нибудь говорит?
- Конечно! По словам Чекиста, фальшивые кольца привез в Киникию какой-то Барон!
Волнение лейтенанта передалось и Чикурову - неужто отыскался след Рогового?
Чикуров стал расспрашивать о подробностях и все больше убеждался, что речь действительно шла о бывшем лидере прикарпатских уголовников. Совпало описание внешности, манеры Рогового, которые сообщил в своих показаниях Шинкарев. Точку над "и" поставил один из снимков, привезенных Яковом Гордеевичем. Среди изображенных на нем драгоценностей Чикуров узнал браслет Елены Ярцевой. Тот самый, который попал к Оресте Сторожук, а затем - к Роговому.
- Совершенно точно, - сказал Черемных. - Чекист показал, что браслет Астахову продал Барон. Шинкарев еще вспомнил, что Астахов подшучивал над Бароном: не фальшивый ли, мол, браслет, как кольца? Тот страшно злился...
- А где же теперь Роговой? - спросил следователь.
- Как только запахло жареным, он словно сквозь землю провалился!
- Опять скрылся... Жаль. Ну, в общем-то вы отлично поработали! Спасибо! В Москву небось за наградой пожаловали?
Лейтенант смутился.
- Ну что вы смущаетесь? Считаю, что вам по праву положено.
Только ушел лейтенант, появился Кичатов.
Они обсудили сведения, привезенные участковым по делу, а затем перешли к Великанову.
- Ну, старина, ты бы артиста не узнал! Худющий, бледный, - рассказывал Дмитрий Александрович. - Постоянно мучают головные боли... Обстоятельного разговора, как ты понимаешь, не получилось. Лишь самое главное.
"...Когда сорвало палатку и хлынула вода, - читал протокол допроса Игорь Андреевич, - я инстинктивно ухватился за надутую автомобильную камеру, которая служила сиденьем. Нас завертело, понесло, но мне каким-то чудом удалось выбраться на сушу. В изнеможении я опустился на камеру и вдруг рядом в море увидел мужчину в юбке, который отчаянно пытался на четвереньках выбраться на берег. У него на запястье болталась кожаная сумочка, та самая, которую до этого я видел у Эрнста Бухарцева. В этой сумочке Бухарцев носил свое золото, а когда проигрался в карты, то эту сумочку он передал Решилину. Увидев ее теперь в руках другого, я еще подумал: "Почему?" Вцепившись в какой-то кустарник, тот мужчина выкарабкался на берег, но не успел подняться на ноги, как шагах в трех-пяти от него появился другой незнакомый мне мужчина с черными пышными усами, черной кудрявой головой. В его руке был пистолет, направленный на того, что только что вылез на берег. Раздался выстрел. Мужчина в юбке упал. Я крикнул: "Что вы делаете? Это же преступление!" Стрелявший, не обращая внимания на мои слова, подбежал к упавшему, выхватил у него сумочку и направился бегом ко мне... Я продолжал стоять на месте, скорее всего, от страха и бессилия перед вооруженным человеком. Когда он был совсем рядом, нас неожиданно накрыла большая волна. Мужчина с пистолетом упал, но тут же поднялся и направил на меня пистолет. Почти в упор. Но выстрела не последовало. Я неоднократно задумывался: "Почему он не выстрелил в меня?" И всегда приходил к одному выводу: "Оттого, что пистолет побывал в воде..." Я хотел бежать, но в это время усач ударил меня рукояткой пистолета по голове. В глазах только пучки ярких искр, а потом круги, круги... Потеряв равновесие, я упал в воду. Но, видимо, было мелко, и отнесло меня недалеко. Осталась в памяти картина, как ударивший меня забросил в воду пистолет, схватил спасшую меня надутую камеру и лежа на ней стал быстро удаляться в сторону моря... Сколько я пролежал на берегу без сознания, не знаю... Очнулся я в больнице. И первое, что увидел: на соседней койке сидит тот самый усач, что ударил меня. От охватившего меня ужаса я снова провалился в бездну. Окончательно я пришел в себя лишь через несколько дней.
Вопрос. Скажите, за что же вас ударили пистолетом по голове?
Ответ. Видимо, с целью избавиться от свидетеля совершенного преступления.
Вопрос. Какова была цель вашего приезда в Южноморск?
Ответ. Поиграть в карты, а еще точнее - проиграть в карты.
Вопрос. Ваш ответ не совсем ясен. Почему вы хотели проиграть?
Ответ. Я люблю творчество Федора Михайловича Достоевского и всю жизнь мечтал сыграть в фильме по его роману "Игрок". А когда такой случай представился, я почувствовал, что режиссер недоволен моей игрой. Не хватало страсти, не было глубины переживания. Да это и объяснимо. Дело в том, что у меня никогда не было богатства, не было накоплений, я никогда их не терял, а следовательно, и не переживал боль утраты. И вот, когда я после смерти тети получил наследство, тут и возникла у меня мысль сыграть в карты, чтобы проиграть и испытать чувства горечи и проигрыша. Как вы знаете, я действительно в одну ночь проиграл все, что имел..."
Закончив чтение протокола допроса, Чикуров отложил его в сторону.
- Не знаю, как ты, Дмитрий Александрович, а я впервые встречаю человека, который хотел проиграть, а не выиграть.
- Да, Саша Великанов человек оригинальный. Я его спрашиваю: "И вы не жалеете этих денег? А он мне в ответ: "О проигранных деньгах - нисколько, а вот о потерянной роли в кино - да, до сих пор успокоиться не могу".
- А не играет ли Александр Филиппович Великанов, когда утверждает, что его не волнует проигрыш?
- Я верю ему. У него на сей счет целая теория.
- Интересно, какая, если не секрет?
- Нехитрая, но убедительная, и суть ее сводится к следующему. Врачи утверждают, что подкожный жир вреден. И не случайно в природе нет жирных зверей. А вот среди людей почти у каждого второго лишний вес, что и ведет ко всяким физическим заболеваниям.
Великанов считает, что богатства, накопления - своего рода подкожный жир, и, если его много, он тоже наносит человеку вред. Человек, чтобы быть социально здоровым, должен бороться, бороться в поте лица за каждый день своего существования. И тогда он будет в форме. В противном случае зажиревшее общество или его отдельные, не в меру растолстевшие субъекты начинают страдать социальными болезнями. В качестве примера он сослался на МХАТ, где актеры по три года не выходили на сцену, а им платят. Какая же тут форма? А вот когда актер борется за каждый выход на сцену, наконец, за каждый заработанный рубль, вот тогда только и может произрасти талант. Настоящий талант, а не тот, у кого на рубль амбиции да на грош амуниции...
