— Если ты не явишься послезавтра в загс к одиннадцати часам, считай, между нами все кончено.
Это был последний их разговор.
Послезавтра в одиннадцать Леша в загс не явился. Он прокапывал отца и следил за тем, чтоб тот не захлебнулся собственной блевотиной. Естественно, Земских мог перепоручить кому-то это дело. Как и позвонить невесте. Но он отключил телефон и сидел у кровати папаши, уже понимая, что не сможет не то что любить его, а тем более уважать, но и просто ему сочувствовать.
Когда младший Земских вернулся в большой город, то оказалось, что в ИХ квартире нет ни одной вещи Оли. Он забрал оттуда свои и вернулся в общежитие.
С любимой он пытался связаться. Сначала звонил, но абонент был вне зоны доступа. Потом ездил в Олин институт, но оказалось, она перевелась. Ее родители с ним разговаривать не желали. А к Саше Пахомовой, которая наверняка знала, как связаться с Олей, он обратиться не посмел.
Так и потерялись…
И вот нашлись!
И сидят сейчас друг перед другом как чужие.
— Оля, я так сожалею обо всем, — проговорил Леша, еще раз глотнув кофе. Нет, все же дрянь какая-то, а не напиток. Цикорий приятнее.
— О чем именно?
— Не о наших отношениях, конечно. О том, как они закончились.
— Ты бросил меня у алтаря.
— Да, я был козлом.
— Не стану спорить.
— То есть ты до сих пор считаешь, что все сделала правильно тогда?
— Да.
— А как же второй шанс? Считается, что его нужно давать людям.
— У тебя он был, ты не воспользовался.
— Я искал тебя.
— По прошествии трех недель? То есть ты мог без меня прожить все это время. Я-то без тебя умирала… — Она залпом выпила коктейль. — Ладно, давай не будем ковырять давно зажившие болячки. А разойдемся по номерам и ляжем спать.
— Ты в каком?
— Это не важно.
Она встала и зашагала к выходу. Леша проводил ее взглядом, думая о том, что возраст не только не испортил эту женщину, а пошел ей на пользу, допил кофе и поплелся к себе. Старую болячку он все же расковырял, и она болела…
Еще и она.
Оля стояла перед сидящей в кресле Сашей и сверлила ее гневным взглядом. Подруга была в пижаме, хотя часы показывали полдень.
— Ты почему не готова? — возмутилась Оля.
— Потому что я никуда не пойду, — ответила Саша, скрестив руки на груди.
— Конечно нет. Ты не ходишь. — Услышав эту фразу, тетя Маня посмотрела на Олю с укором. Но и бровью не повела. — Ты поедешь, моя милая, к стоматологу, к которому я тебя записала.
— Не поеду.
— Почему?
— Я плохо себя чувствую.
— Вранье. Когда недомогаешь, ты не ешь. А я вижу крошки на твоей пижаме.
— Не нужны мне эти чертовы зубы.
— Еще как нужны. Тебе нечем жевать — это раз, и два — ты выглядишь со своими впалыми щеками как старуха Изергиль.
— Кому на это не плевать?
— Нам с тетей Маней. Ты молодая женщина, Саша, а выглядишь…
— Как старуха Изергиль, я уже услышала тебя. Только что изменится, если я омоложусь? Ровным счетом ничего. Я останусь тем же инвалидом.
— Многие, как ты выразилась, инвалиды, хотя принято говорить, люди с ограниченными возможностями, ведут активный образ жизни. Они работают, развлекаются, семьи заводят, в конце концов.
— Сашенька просто боится стоматологов, — подала голос тетя Маня. — Поэтому и не хочет ехать на прием.
— А вот и нет! — воскликнула Александра. — В смысле, да, боюсь, но не хочу ехать к доктору не поэтому…
— А почему? — спросила Оля серьезно.
— Ты представляешь, сколько нужно денег, чтобы нормальные зубы поставить? А сколько визитов сделать? У нас ни денег, ни возможностей приезжать в назначенный час. Нам никто не помогает. Мы все сами…
— Я помогу.
— Ты уедешь, Оля, скоро. А я останусь со слепками своей челюсти и неоплаченным счетом.
— А кто тебе сказал, что я собираюсь в ближайшее время уезжать? Я две недели тут точно пробуду, а возможно, и на все лето останусь. Денег на зубы найдем. Как и помощников. Кстати, один из них сейчас у подъезда, так что кати свой трон в комнату, чтобы переодеться.
— Ты о ком сейчас?
— О Пашке Сорокине. Вот от него смс пришло! — И Оля показала экран своего сотового, на котором отображалось сообщение от их бывшего одноклассника. Она созвонилась с Пашкой вчера и обо всем договорилась.
Саша затрясла своей бритой головой.
— Нет, нет, я не хочу! Не поеду. Ба, не пускай Пашку! Не хочу…
Пожилая женщина тяжело присела перед внучкой на корточки.
— Сашенька, грешно отказываться от помощи, которую предлагают искренне.
— Кто? — перешла на шепот Саша. — Искренне? Предлагает? Пашка? Он просто не смог отказать девушке, в которую был когда-то влюблен. До меня ему нет дела.
— А ты уверена в этом? — вклинилась в их диалог Оля. — Ты же не даешь людям никаких шансов на проявление участия.
— Я тебя умоляю! Иди почитай мою переписку в Интернете с одноклассниками. В каждой строчке столько всего… «участливого»… — Она скривилась. — А уж между строк.
— Поменьше сиди там, побольше с живыми людьми общайся. Увидишь настоящее. Пашка хороший парень. И ему не все равно. Так что перестань строить из себя капризную принцессу с «Тетрисом».
Саша заколебалась, и чтобы не дать ей снова уйти в отказ, Оля схватилась за кресло и, развернув его, покатила в спальню.
Через четверть часа они загрузились в «Опель» Пашки. Все прошло легко и просто. Сорокин без усилий донес Сашу до машины, усадил на переднее сиденье. На заднем разместил Олю, тетя Маню, а кресло сложил в багажник. До стоматологии доехали за десять минут. Когда Саша устроилась в кресле врача, ее сопровождающие отправились в кафетерий, чтобы попить чаю. Но тете Мане не понравилось там, и она ушла в ближайший супермаркет за покупками. Оля с Пашкой остались одни.
— Я не думал, что все так плохо, — сказал одноклассник, угрюмо покачав головой.
— Ты о чем?
— Да им же жить не на что! Ты видела, как Сашка одета? А кресло? Оно же разваливается.
— Существуют на две пенсии.
— Сашкин отец вообще не помогает?
— Они даже не знают, где он. Пропал несколько месяцев назад. Но и до этого мало что давал. Его без штанов оставили после того, как сняли.
— Ты же, Олька, умная баба, неужто веришь в то, что у таких ушлых людей, как Пахомов, не было заначек? Он же еще при Союзе хапал.
— Тетя Маня уверена, что ее сын лишился всего: многое сам раздал, а остальное конфисковали. А я, как говорится, за что купила, за то и продаю.
— Ты ей на зубы даешь?
— Я.
— Потянешь?
— Вполне. Я хорошо зарабатывала, а поскольку мой муж вообще отлично, я откладывала понемногу денег на «черный день». За несколько лет скопилась ощутимая сумма в валюте. Я хотела купить домик на берегу моря…
— Здесь, у нас?
— Вообще-то я рассматривала Испанию, но передумала уезжать на чужбину. Как и покупать недвижимость в России.
— Почему?
— Потому что не знаю, в какой ее части хочу жить. Так что деньги целы, и я могу их потихоньку тратить.
— Разбазаришь все.
— Постараюсь этого не сделать. «Черный день» всегда может наступить, а у меня дочь.
— Где она сейчас?
— В Самаре с отцом. Думаю, через пару недель за ней смотаться, сюда привезти, пусть посмотрит, где ее мама выросла.
— У вас хорошие отношения?
— Неплохие. Но папу Лена, так зовут дочку, любит больше. И решила остаться с ним. Я расстроилась, конечно, но возражать не стала. Девочке двенадцать, она не по годам взрослая, имеет право решать.
Оля легко рассказывала это, но на самом деле принять выбор дочери было ох как непросто. Хотя он не стал для Ольги сюрпризом. Лена была против развода родителей. Когда мать сообщила ей эту новость, не по годам взрослая и рассудительная дочь устроила глупую, детскую истерику.
— Вы могли бы остаться вместе ради меня! — кричала она. — Неужели так трудно?
— Мы это делали все последние годы, — пыталась спокойно поговорить с дочкой Оля. — Но ты сама твердишь, что уже сформировавшаяся личность, так что…
— Папа что, изменял тебе? Пил? Бил? Деньги в азартные игры просаживал?
— Ничего такого он не делал. — Про то, что изменял иногда, она не упомянула. Зачем это знать ребенку, пусть и считающему себя взрослым? К тому же это не имело никакого отношения к решению Оли развестись. Ее муж погуливал осторожно, и она скорее догадывалась о женщинах на стороне, чем знала о них.
— Тогда как можно расставаться с таким хорошим человеком?
— Хорошим, но чужим. У нас не осталось ничего общего…
— У вас есть общая дочь! Я!
— Думаешь, мы не пытались сохранить семью? Мы же и дом этот построили, чтоб жить в нем втроем. Но что в итоге? Теперь нас разделяют еще большие расстояния, и мы почти не видимся друг с другом, потому что обитаем на разных этажах. Мы даже разговариваем только при тебе или о тебе.
