– Из лаборатории пришли результаты анализа спинальной пункции, все в норме. У Тейлора нет менингита.
Ванда Дарнелл испустила глубокий вздох облегчения и чуть ссутулилась под слишком объемистым пиджаком.
– Это ведь хорошо?
– Да. И, судя по компьютерной томографии, у него нет ни опухолей, ни признаков кровоизлияния в мозг. Так что и это тоже хорошо.
– Тогда что с ним? Почему он это сделал?
– Я не знаю, Ванда. А вы?
Она напряглась, будто изо всех сил стараясь придумать ответ.
– Он был словно… не в себе. Почти всю неделю.
– Что вы имеете в виду?
– Он был несдержан, злился на всех. Ругался, хлопал дверьми. Я думала, это все из-за развода. Он так тяжело это переживал…
Клэр очень не хотелось затрагивать следующую тему, но она была вынуждена спросить:
– А как насчет наркотиков, Ванда? Дело в том, что они очень сильно влияют на психику ребенка. Как вы думаете, он не мог баловаться чем-нибудь?
Ванда заколебалась.
– Нет.
– Кажется, вы не слишком уверены в этом.
– Нет, просто… – Она сглотнула, и слезы заблестели в ее глазах. – У меня такое чувство, что он стал совсем чужим. Он мой сын, но я едва его узнаю.
– Были какие-нибудь тревожные признаки?
– Он всегда был трудным ребенком. Поэтому доктор Помрой и считал, что у него, возможно, синдром дефицита внимания. В последнее время стало гораздо хуже. Особенно с тех пор, как он связался с этой ужасной компанией.
– С какой?
– Эти ребята живут на нашей улице. Джей-Ди и Эдди Рейды. И еще этот Скотти Брэкстон. У всех четверых мальчишек уже были неприятности с полицией в марте. На прошлой неделе я сказала Тейлору, чтобы он держался подальше от братьев Рейдов. Вот тогда у нас произошла первая серьезная стычка. И он ударил меня.
– Тейлор ударил вас?
Ванда уронила голову, словно жертва, стыдящаяся своего унижения.
– С тех пор мы почти не общались. А если вдруг и начинали о чем-то говорить, становилось ясно… – Ее голос опустился до шепота. – Что ненавидим друг друга.
Клэр заботливо сжала руку Ванды.
– Можете мне не верить, но неприязнь к собственному сыну-подростку абсолютно нормальное явление.
– Но ведь я еще и боюсь его! Вот что самое страшное. Я не только испытываю к нему неприязнь, но и боюсь! Когда он меня ударил, я почувствовала себя так, словно опять живу с его отцом. – Она дотронулась пальцами до губ, словно вспоминая былую рану. – Мы с Полом до сих пор ведем тяжбу. Боремся за опеку над сыном, который не любит ни его, ни меня.
Пискнул пейджер Клэр. Она просмотрела сообщение и увидела, что ее вызывает лаборатория.
– Извините, – сказала она и вышла из часовни в вестибюль, чтобы позвонить.
Трубку снял Энтони, старший лаборант.
– Доктор Эллиот, лаборатория Бангора только что прислала дополнительные данные по анализам Тейлора.
– Есть какие-нибудь положительные реакции по отдельным исследованиям?
– Боюсь, что нет. В крови не обнаружено никаких признаков алкоголя, марихуаны, опиоидов или амфетаминов. Результат отрицательный по всем наркотическим средствам, о которых вы запрашивали.
– Надо же, а я была так уверена, – произнесла она с некоторым недоумением. – Даже не знаю, что еще могло спровоцировать такое поведение. Наверняка там есть еще какое-то вещество, о котором я забыла запросить.
– Вполне возможно, что есть. Я прогнал его кровь через наш газовый хроматограф, и время удерживания аномального пика составило одну минуту десять секунд.
– Что это значит?
– На какой-то конкретный наркотик это не указывает. Но пик есть, и это свидетельствует о том, что в его крови что-то циркулирует. Вещество может быть вполне безобидным – скажем, пищевая добавка на травах.
– И как узнать, что это?
– Нужно провести расширенный анализ. Лаборатория Бангора с этим не справится, у них нет такого оборудования. Придется забрать кровь еще раз и послать в бостонскую лабораторию. Они могут исследовать на сотни веществ одновременно.
– Давайте сделаем это.
– Понимаете, тут есть проблема. Я еще и поэтому звонил вам на пейджер. Дело в том, что я только что получил указание отменить или прекратить все тесты на наркотики. Подписано доктором Делреем.
– Что? – Она непонимающе покачала головой. – Ведь лечащий врач Тейлора – я.
– Но Делрей пишет указания, которые противоречат вашим. Так что я даже не знаю, что делать.
– Слушайте, я сейчас переговорю с его матерью и проясню ситуацию. – Она повесила трубку и снова направилась в часовню.
Еще не успев открыть дверь, она услышала злобный и резкий мужской голос.
– … никогда не пыталась контролировать! Дура никчемная, вот ты кто! Неудивительно, что он так разболтался!
Клэр вошла в часовню.
– Что здесь происходит, Ванда?
Мужчина обернулся.
– Я отец Тейлора.
Кризисы в личных отношениях всегда обнажают самое плохое, что есть в людях, но было непохоже, что Пол Дарнелл даже в лучшие времена вызывал симпатию. Совладелец одной из крупнейших аудиторских фирм в Двух Холмах, он выглядел куда более стильно, чем его жена, которая, казалось, сжалась до лилипутских размеров в своем бесформенном костюме. Короткая стычка между бывшими супругами, свидетельницей которой оказалась Клэр, давала достаточно четкую картину их бывшего брака: Пол – агрессор, недовольный и требовательный. И Ванда – всегда уступающая и безропотная.
– Так что там с моим сыном и запрещенными веществами? – спросил он.
– Господин Дарнелл, я пытаюсь установить причину сегодняшних событий. Я как раз спрашивала у вашей жены…
– Тейлор не употреблял никаких таблеток. С тех пор как вы отменили риталин. – Он сделал паузу. – Кстати, он прекрасно себя чувствовал, когда принимал риталин. Я так и не понял, почему вы от него отказались.
– Я отменила этот препарат два месяца назад. А перемена в его поведении произошла совсем недавно.
– Два месяца назад у него все было хорошо.
– Нет. Он был усталым и апатичным. К тому же тот диагноз – синдром дефицита внимания – не был подтвержден. Его диагностировать гораздо сложнее, чем, скажем, гипертонию, где все измеряется определенными параметрами.
– Доктор Помрой был уверен в диагнозе.
– К сожалению, синдром дефицита внимания превратился в своеобразную палочку-выручалочку, ведь им так легко объяснить сбои в поведении ребенка. Когда ученик не успевает в классе или становится замкнутым, родители непременно хотят найти причину. Я изначально была не согласна с диагнозом доктора Помроя. А если я сомневаюсь, то предпочитаю не сажать ребенка на лекарства.
– И смотрите, что произошло. Он совершенно отбился от рук. И это длится вот уже несколько недель.
– Откуда ты знаешь, Пол? – прервала его Ванда. – Когда ты последний раз проводил время с сыном?
Пол обернулся к бывшей жене с выражением такой ненависти на лице, что Ванда снова съежилась.
– Это ты во всем виновата, – сказал он. – Я знал, что ты с ним не справишься. Ты, как всегда, все испортила, и теперь нашему сыну грозит тюрьма!
– По крайней мере, это не я дала ему пистолет, – тихо произнесла она.
– Что?
– В школу он принес твой пистолет. Ты хотя бы заметил, что он пропал?
Пол взглянул на жену.
– Маленький сучонок! Как он мог…
– Так не пойдет! – вмешалась Клэр. – Нам сейчас нужно думать о Тейлоре. Найти объяснение его поведению.
Пол обратился к Ванде:
– Я попросил Эдама Делрея заняться Тейлором. Он сейчас наверху, проводит осмотр.
Резкое заявление Пола лишило Клэр дара речи. Так вот, значит, почему Делрей стал писать указания; отныне он был лечащим врачом Тейлора. А ее только что отстранили от дел.
– Но его наблюдает доктор Эллиот! – запротестовала Ванда.
– Я знаю Эдама и доверяю его мнению. «Выходит, моему мнению он не доверяет?»
– Эдам Делрей мне совсем не нравится, – сказала Ванда. – Он твой друг, а не мой.
– Совсем не обязательно, чтобы он тебе нравился.
– Если он лечит моего сына, то обязательно.
Пол издал отвратительный смешок.
– Ты по этому принципу выбираешь врача, Ванда? Ищешь, кто лучше тебе мозги запудрит?
– Я делаю так, как лучше для Тейлора!
– Да, и именно поэтому он оказался здесь.
У Клэр наконец лопнуло терпение.
– Господин Дарнелл, – одернула его она, – сейчас не время нападать на жену!
Он повернулся к Клэр, всем своим видом выражая презрение и к ней тоже.
– Бывшую жену, – поправил он. И, развернувшись, вышел из часовни.
Она обнаружила Эдама Делрея на посту дежурной медсестры. Он сидел за столом и что-то писал в карте Тейлора. Хотя был уже поздний вечер, его белый халат был, как всегда, накрахмален и свеж, и Клэр на его фоне почувствовала себя мятой и неухоженной. Конфуз, который с ним сегодня случился во время приступа у Кейти Юманс, был благополучно забыт, и теперь он смотрел на Клэр с привычной раздражающей самоуверенностью.
