Но с каждым днем я все отчетливее понимал, что не только не в силах защитить кого-либо, но и беззащитен сам.
совершенно секретно
СВОДКА НАРУЖНОГО НАБЛЮДЕНИЯ
от 8 июня 1988 г.
По заданию: Министра внутренних дел ТАССР.
Наблюдение начато: в 5 час. 30 мин.
закончено: в 00 час. 30 мин.
Объект: Оперуполномоченный ОБХСС старший лейтенант милиции Риф Разин.
В 6.00 час. Объект с адреса 44/11-35 побежал в лес к реке Кама, сделал зарядку, искупался и в 6 час. 40 мин. вернулся в первоначальный адрес.
В 7.00 час. Объект вместе с дочерью направился через пустырь в детский сад № 87. В саду объект о чем-то разговаривал с воспитательницей, показывая на территорию сада.
В 7 час. 56 мин. Объект вернулся к себе в рабочий кабинет, расположенный по адресу: комплекс 44/11-28.
В 8 час. 30 мин. Объект на автобусе поехал в здание УВД, где находился на пятом этаже в следственном отделе.
В 9 час. 57 мин. Объект направился в здание Автозаводского РОВД, в самом здании наблюдение не проводилось.
В 12 час. 25 мин. Объект проследовал в столовую УВД.
В 13 час. 10 мин. На автобусе поехал в городское отделение милиции, т. е. в комплекс 44/11.
В 14 час. 45 мин. Объект на автобусе поехал в СТО «ВАЗ», находился в здании до 16 час. 38 мин.
В 17 час. 20 мин. На общественном транспорте вернулся к себе на работу.
В 18.00 час. Объект вышел из здания, сел в машину «Жигули», госномер 18–57 ТБИ. В эту же машину сели трое мужчин, как выяснилось впоследствии, сотрудники ОБХСС, и машина последовала за город. Следом направилась другая машина «Жигули», госномер 56–28 ТБН, в которой также находилось трое сотрудников ОБХСС, кроме водителя.
В 18 час. 35 мин. Машины прибыли на базу отдыха «Кедр». Учитывая, что нашей службе место прибытия и цель были известны ранее, на базе, в комнате отдыха перед парилкой были установлены диктофоны. Сотрудники ОБХСС отмечали очередное присвоение звания майора Сурнину.
В 20 час. 38 мин. Объект сел в машину, на которой приезжал на базу, и уехал в город, прибыв в первоначальный адрес.
До 00 час. 30 мин. из здания не выходил.
В 00 час. 30 мин. наблюдение было снято. В ходе наружного наблюдения были произведены съемки объекта.
Фотоснимки и магнитофонная запись, произведенная на базе отдыха «Кедр», к сводке прилагаются.
Отпечатано в ед. экземпляре. МБ № 091/37.
Начальник седьмого отдела полковник милиции Курбатов С. Г.
Первое время, чересчур доверяя руководству и более опытным коллегам, инспектор ОБХСС делает ошибку за ошибкой. Я не был исключением.
Начиная собирать материал на то или иное должностное лицо, я сразу докладывал об этом своему начальнику. Тот выдерживал небольшую паузу и вскоре забирал у меня сырой еще материал, ссылаясь на то, что им заинтересовалось руководство УВД.
— Не волнуйся, — по-отечески успокаивал он меня. — Там примут исчерпывающие меры.
Но время шло, никаких мер не принималось, а материал исчезал бесследно.
Это повторялось не однажды, причем каждый раз заверения начальника ОБХСС были похожи друг на друга как две капли воды. Я понял, что он меня держит за несмышленого мальчишку и решил действовать осторожнее. Я не стал торопиться докладывать ему о поступившей мне информации, хотя это было очень трудно, ведь он читал все агентурные сообщения. И все-таки я сумел его переиграть. Если я получал сигнал о взятках или других злоупотреблениях крупных руководителей, советских или партийных работников, я просил агента, чтобы в сообщениях он не упоминал основных фигурантов, отделывался общими, расплывчатыми фразами типа «кто-то из руководства горкома» или даже «некто из райисполкома» и так далее. Как правило, с такими материалами, где главных действующих лиц знал только я, до определенного момента можно было работать.
В большинстве же случаев, принимая такое сообщение, я оформлял его агентурной запиской. Их отличие друг от друга в том, что первое агент пишет собственноручно, а записку — оперативный работник на основании полученного устного сообщения. Это не противоречит приказу по агентурной работе, поскольку встреча с агентом может произойти где угодно, и он не всегда имеет возможность сам написать сообщение.
Однако все эти маленькие хитрости помогали только на начальном этапе сбора информации. Рано или поздно надо было встречаться с главными действующими лицами, и почти сразу же мой начальник вызывал меня к себе, и история повторялась: под разными предлогами и с одинаковыми комментариями, что наверху обязательно разберутся и примут меры, он забирал у меня материалы, после чего ни я, ни кто-либо из сотрудников милиции их никогда уже не видели. Тогда я стал снимать фотокопии с тех документов, которые считал важными. Я заранее мог предположить, что долго работать с ними мне не дадут.
Однажды в «Комсомолке» появилась статья под заголовком «Правда всегда побеждает». В публикации речь, в частности, шла и о незаконном использовании легковых автомобилей в производственном объединении «КамАЗ». На заводе побывал прокурор, поговорил с руководством, на этом его проверка и кончилась. В редакцию ушел формальный, очень уклончивый ответ. Проведя параллельно свою проверку, я установил грубейшие злоупотребления: автотранспорт систематически использовался не по назначению. Легковушки, в основном это были «Волги», числились в одном предприятии, а использовались в другом, под «персоналки» начальства.
Начальнику ОБХСС УВД, очевидно, стало известно, что я зашел слишком далеко, он позвонил мне и потребовал, чтобы я немедленно принес ему все материалы по проверке транспорта. Я пообещал, но сам продолжил проверку. Он неоднократно звонил мне, все более раздражаясь, однако я под разными предлогами оттягивал время. Оно мне было нужно для встреч с главными фигурантами.
По телефону я пригласил для беседы директора завода по ремонту двигателей. Мое приглашение, как я почувствовал, застало его врасплох. Однако он быстро справился с растерянностью и предложил мне самому приехать к нему, сказав, что пришлет за мной машину. «Интересно посмотреть на противника в его логове», — подумал я и дал согласие. Именно после этой встречи я решил, что впредь не стоит поступать так опрометчиво и больше никогда не соглашался беседовать с боссами в их родных стенах.
Через полчаса ко мне вошел с иголочки одетый мужчина средних лет, представился техническим помощником директора и сказал, что машина ждет у подъезда. Он предупредительно открыл мне дверь черной «Волги», когда я садился, и успел проделать тот же трюк, едва машина остановилась. Проводив меня к директору, он оставил нас наедине.
Директор оказался высоким седовласым человеком лет пятидесяти с глубоко запавшими глазами неопределенного цвета. С первых минут он попытался взять инициативу в свои руки, заговорив со мной пренебрежительно и властно. Я спокойно показал ему ряд документов и объяснений. Он внимательно посмотрел мне в глаза и неожиданно сказал:
— У вас, кажется, нет квартиры? Надеюсь, трехкомнатная вас устроит?
Я молчал.
— И вообще, какие еще у вас есть проблемы? Мы можем решить любую.
— У меня много проблем, но я привык сам с ними справляться.
— Вы очень самоуверенны.
— Возможно. Я постараюсь сам решить свои проблемы, но сейчас меня занимает совсем другая проблема. Она не моя, а ваша. Могу вам назвать статью Уголовного кодекса. Сто семидесятая. Злоупотребление служебным положением. Наказывается лишением свободы на срок до трех лет.
Директор вызвал секретаршу и, заметно нервничая, попросил соединить его с заместителем генерального директора «КамАЗа». Этот разговор по телефону состоялся на моих глазах. Директор сказал, что в данный момент перед ним сидит сотрудник ОБХСС Разин и интересуется автотранспортом. Я напряг слух, пытаясь разобрать реакцию на том конце провода. Связь была прекрасной, и я услышал, как заместитель генерального уверенно бросил:
— Не беспокойся, старик, мы найдем способ успокоить его. Лейтенант, говоришь? Ну-ну…
— Я думаю, это преждевременно, — сказал директор, и я подумал, что есть много способов успокаивать, в том числе и самый радикальный. — Я попробую разобраться. Но вы должны быть в курсе.
— А я давно в курсе. Распустили мальчишек в ОБХСС, — он произнес это слово несколько иначе — в «обэхээсе». — В общем, действуй по обстановке.
Понимая, что дальше тянуть нельзя, я после разговора передал собранный материал в городскую прокуратуру.
Он там как в воду канул.
А мне моя несговорчивость стоила звездочки на погонах. Как раз в это время я должен был получить звание старшего лейтенанта, но мне отсрочили его присвоение на один год. Мой начальник не слишком умно попытался завуалировать причину отсрочки, написав в представлении, что Разин не всегда исполнителен, имеет собственное мнение и поступает не считаясь с мнением руководства.
