В зале произошло движение: один из посетителей, наблюдавший сражение из дальнего угла зала, рванулся к арене, бесцеремонно расталкивая мощными плечами ошеломленную публику. Подхватив Степашкина одной рукой за ворот куртки, другой – за широкие штаны бойцовского костюма, он несколько раз качнул парня и как тряпичную куклу забросил обратно на ковер.
– Давай покажи ей, на что ты способен! – прогремел он.
Зрители захохотали. Стоявший на четвереньках боец с полуспущенными штанами имел карикатурный вид.
– Вот клоун! – выдавила сквозь смех средних лет женщина.
– Точно! – согласился кто-то из толпы.
Зал развеселился не на шутку.
Один из бойцов, не выдержав такого унижения одноклубника, дернулся было на арену, но Сисикумо сделал шаг вперед, загораживая дорогу, и тот остановился.
Рефери объявил мою победу и увел хромающего Гладиатора с ковра.
Не успела я спуститься с помоста, как ко мне подскочил тот самый боец, не умеющий держать в узде свои эмоции.
– И откуда ты такая шустрая взялась на мою голову? – весьма недружелюбно спросил он.
– Из твоих кошмарных снов! – ляпнула я.
– Значит, слушай сюда, папуаска: или ты принимаешь следующий бой со мной, или вали отсюда к такой-то матери!
– Принимаю, – согласилась я.
Как только рефери заявил об окончании очередного сражения, мы вышли на ковер.
Как назло, в эту минуту в зал вошли трое ребят из моего подъезда. Я знала их как облупленных – каждый день встречалась с ними на площадке своего этажа, где они стайкой курили и травили анекдоты скучными зимними вечерами.
Все, мне конец! Сейчас они меня узнают и заложат. И полечу я из казино на все четыре стороны.
Ребята почти вплотную подошли к авансцене и с любопытством уставились на меня.
– Классная телка! – донеслось до моих ушей.
– Кого-то она мне напоминает.
– Наоми Кэмпбелл?
– О, вспомнил, нашу Иванову!
Я старалась не обращать на болтунов внимания, словно вовсе не была с ними знакома.
– Ну, скажешь тоже! – возразил первый. – Иванова блондинка, а эта рыжая и загорелая.
– Точно. К тому же Танька худая, как селедка, а у этой грудь куртку распирает.
– У Ивановой тоже распирает так, что будь здоров!
– Эх, жалко ее все-таки...
– Кого?
– Да телку эту. Сейчас ей ребята всю шкурку испортят.
Я с облегчением вздохнула. Кажется, пронесло! Спасибо тебе, Светулечка!
Не обращая внимания на жестикуляцию Сисикумо, мой партнер по боевому искусству что-то прошептал на ухо растерявшемуся судье и легкими толчками в спину подогнал его к центру площадки. Тому ничего не оставалось, как объявить о начале поединка и назвать имена бойцов.
Я была готова к чему угодно, но только не к тому, что сражаться мне предстояло с... Годзиллой.
Вот и завела дружеские отношения! Удачно познакомилась!
Но где наша не пропадала!
Годзилла был готов к бою на все сто. По сравнению с Гладиатором внешне он выглядел более убедительно: парень оказался собранным, подвижным и психологически настроился меня убить.
Не знаю, какой вид борьбы был взят у него за основу (скорее всего, прежде занимался боксом), но работать он предпочитал вблизи – наносить сокрушительные удары и принимать такие же на руки, плечи, если надо, держать их корпусом, головой. Я же, напротив, привыкла к бесконтактному ведению боя.
Годзилла ринулся в атаку, бешено меся воздух. Я отпрыгнула, обозначив удар ногой в бок, отпрыгнула еще, спасаясь от неумолимо надвигающихся шатунов, взмахнула ногой во второй раз и снова была вынуждена отскочить.
Нереальные отмашки могли бы его насторожить, если бы у него было чуть больше ума. Но Годзилла просто не обращал внимания – подумаешь, укус комара – и пер вперед, стремясь достать жалкую каратистку хоть один раз.
Я не могла остановить шквал ударов и только отпрыгивала и уклонялась. Возможно, на соревнованиях судья присудил бы мне высокие баллы, а может, и победу, но зрителям я казалась беззащитным кузнечиком, на которого вот-вот наедет асфальтовый каток.
Ну, все, хватит!
Я в очередной раз подпрыгнула, со всего размаха ударила пяткой в грудь, одновременно с приземлением выбросила раскрытую ладонь в лицо. Ошеломленный крепыш потерял ориентир и получил кулаком в ухо, после чего, как оглушенный бык, повалился на колени.
Сразив врага, я замерла в исходной позе. По лицу катились крупные капли пота.
Зал аплодировал. Публика шумно обменивалась впечатлениями. Однако мне этот балаган и ненужная победа не доставляли ни малейшей радости. Не обращая внимания на восторженные возгласы и реплики, я направилась в раздевалку.
Мои мысли переключились на продолжение расследования. Надо будет дождаться окончания состязаний и все-таки попробовать поговорить с Годзиллой о Прокопьеве-младшем.
– Маргарита, не против ли ты провести оставшийся вечер в «Пиковой даме»? – прервал мои размышления Турищев.
– С удовольствием, как только приведу себя в порядок.
– Тогда через двадцать минут я буду ждать тебя у входа в игровой зал, – подмигнул мне управляющий.
* * *
Игровой зал оказался просторным и тем не менее уютным, создающим ощущение легкости и покоя. В зале стоял гул, производимый множеством голосов. Плотными кучками посетители группировались вокруг игровых столов, над которыми возвышались строгие джентльмены в черных пиджаках и бабочках.
Никто не обращал на меня внимания, все были чем-то заняты и, ведомые какими-то неуловимыми мне импульсами, переходили от одной кучки к другой. Я почувствовала облегчение оттого, что в этой толпе могу чувствовать себя совершенно свободно.
Вячеслав поинтересовался, приходилось ли мне прежде играть в казино, и, получив отрицательный ответ, с покровительственным видом повел меня на экскурсию по игровому залу.
Я протиснулась сквозь первую же кучку и увидела огромный стол с барабаном. Это была рулетка. Таких столов в зале было не менее шести. И вокруг каждого стола колыхалась своя плотная толпа игроков. Я не увидела здесь никого из знакомых и облегченно вздохнула. Изображая перед Турищевым самое обычное ротозейское любопытство, я наблюдала за происходящим.
Заметив мой интерес, Вячеслав принялся объяснять мне смысл игры в рулетку. Он оказался очень простым.
С моей логикой и математическим складом ума мне не составило труда тут же в уме вычислить вероятности выигрыша при произвольных ставках и какую долю от общей суммы поставленных денег в среднем забирает себе казино.
Вот это фабрика денег! Каждые десять-пятнадцать минут рулеточный стол покрывается толстым слоем жетонов на сумму порой много больше ста тысяч рублей, и весомая часть этого богатства идет в пользу казино. Неужели этого недостаточно, чтобы из-за отсрочки долгов оставить человеку жизнь?
Однако рулетка меня интересовала мало, а к игрокам, испытывающим истинное возбуждение от взгляда на скачущий по вращающемуся барабану шарик, я чувствовала обыкновенную жалость.
В стороне от столов с рулеткой я обнаружила совсем другие столы, за которыми мужчины и женщины играли в карты.
«Вот оно!» – решила я и принялась внимательно следить за игроками.
Самой мне в казино ни в одну из карточных игр играть не доводилось, поэтому я не постеснялась спросить у Турищева, как называется игра и какие тут правила. Он охотно мне поведал, что это блек-джек и напоминает он игру в «очко».
– Разрешается ли игрокам играть в долг? – как бы между прочим спросила я.
Турищев не понял моего вопроса, решив, что во мне проснулось желание присоединиться к играющим, а наличных денег у меня нет.
– Подожди минутку, я скоро, – шепнул управляющий и куда-то удалился, не иначе как за жетонами.
– Как же, разрешат они тебе поиграть на свои бабки, жди! У них тут порядки строгие, – проворчал стоявший за спиной мужчина. – Догонят и еще добавят!
Я задумалась. У кого же тогда регулярно одалживал деньги Прокопьев?
Турищев действительно вернулся с жетонами.
– Вот, Маргариточка, возьми.
– Да что вы! Я вовсе не это имела в виду, – начала оправдываться я.
– Не пойми меня превратно – это твои бонусы за победу на ковре, – выкрутился Вячеслав.
Он что-то шепнул крупье, и вскоре я без всякой очередности очутилась за столом.
Игра действительно напоминала «очко».
В опасном подростковом возрасте мы резались во дворе соседнего дома в это самое «очко» все ночи напролет.
Было и существенное отличие. В блек-джеке все картинки имеют одинаковый вес – по десять очков, и, таким образом, интрига игры сильно закручивается от того, что тяжеловесные карты – десятки и картинки – могут настигнуть игрока с очень высокой вероятностью. Было и еще одно отличие: туз в блек-джеке мог принимать по желанию два значения – единицу или одиннадцать.
