Ковалёв помедлил с ответом, мысленно перенесясь в прошлое:
- Официальная причина смерти - сердечный приступ. Он умер прямо на рабочем месте.
- Я слышала, он многое сделал для вас.
Это было именно так.
- Он привёл меня в науку. Помог стать тем, кем сейчас являюсь. Хороший был человек. К сожалению, меры реанимации, предпринятые Нееловым, не помогли.
- Неелов?
- Да. Он первым обнаружил профессора в своём кабинете, лежащим без сознания.
Ковалёв хотел ещё что-то добавить, но у Креславы зазвонил телефон.
Галя.
- Пошли на обед, - безапелляционно заявила она.
Есть совершенно не хотелось.
- Не могу. Я занята.
- Ладно, - голос в трубке с бодрого сменился на разочарованный. - Смотри, а то похудеешь.
- Съешь мою порцию.
Галя усмехнулась.
- Ты же знаешь, я могу хоть пять съесть - на моей фигуре это не отразится.
- Если съешь пять порций, тебя побьют четыре человека из нашего отдела, которых оставишь без обеда.
- Разве ты не заступишься за меня?
- Заступлюсь. И поколотят уже нас обеих.
- Ладно, я подумаю, - пообещала Галя.
- Приятного аппетита.
- Пока-пока.
У Гали имелась замечательная способность быстро восстанавливаться после ударов судьбы. То ли дар, то ли склад характера. И Креслава ей немножко завидовала. Белой завистью. Впрочем, она сама тоже старалась не опускать носик и не раскисать. Собственно, неиссякаемый оптимизм и схожесть характеров и сблизил их в юношеском возрасте. Хотя знакомы они уже целую вечность. Ещё детьми ходили в один детский сад. Вместе учились и сбегали с уроков. Вместе переживали сердечные взлёты и неудачи. Часто случается так, что школьная дружба не выдерживает проверку временем. Нет, она не превращается во вражду. Просто тает, угасает с годами. Предаётся забвению. Этому способствует разная работа, разный круг общения и общая нехватка времени. И тогда, случайно встретившись на улице со своей школьной дружбой, стараешься побыстрее от неё уйти, отделавшись дежурными "привет, как дела?" и "извини, я спешу, приятно было увидеться".
Дружба Креславы с Галей избежала этой печальной участи.
Ковалёв встрепенулся, посмотрел на часы и виновато произнёс:
- Креслава, иди на обед. Со всеми этими сборами я совсем забыл про него.
Она поспешила его успокоить:
- Александр Александрович, я не голодна.
- Но...
- Давайте лучше я вам помогу.
- Только если настаиваешь, Креслава, - поддался он. - Возьми связку, что поменьше, и иди в архив. Впишу тебя в пропуск и догоню.
Ноша оказалась неожиданно тяжёлой, и Креслава кряхтела, пока тащила её к лифту.
Из-за туч выглянуло долгожданное солнце. Ковалёв поднял жалюзи на всех окнах, впуская тёплые лучи в кабинет.
- Солнце дарует жизнь всему на земле, - задумчиво произнёс он, обращаясь к невидимому собеседнику, - но, по иронии судьбы, его свет губителен для Лейковазана. Два-три часа под прямыми лучами - и препарат становится неактивным.
Он взял лист бумаги, сложив из него самолёт.
- Отсюда делаем вывод: либо солнце вредно для здоровья, либо Лейковазан.
Открыл окно, вдохнул полной грудью свежий воздух, и с размаху запустил самолётик в небо. Тот сделал несколько плавных скачков и ушёл в пике.
- Я склоняюсь ко второму варианту.
Заиграла мелодия вызова телефона. Звонил сисадмин Паша Гришин.
- Александр Александрович, жду вас с коробками у архива.
- Хорошо. Спускаюсь.
Уходя, Ковалёв хотел закрыть окно, но передумал, оставив открытым нараспашку.
Для солнца.
Вдвоём они смотрелись контрастно и колоритно. Строгий подтянутый охранник в форме и тучный заплывший Пашка в неглаженых брюках и промокшей от пота рубашке. Оба ждали у архива Ковалёва с Креславой. Паша положил одну руку на ручку тележки со сложенными коробками, второй платком вытирал пот со лба.
- Паша, ты свободен, - отчеканил Ковалёв.
Тот радостно кивнул и исчез.
Доступ за крепкую металлическую дверь с табличкой "Архив" возможен только с разрешения топ-менеджмента компании и под контролем службы безопасности. Ковалёв протянул охраннику копию приказа на подготовку документации к отправке и разовое разрешение-пропуск на вход, выписанное на него и Креславу.
- Вот это не нужно, - охранник вернул приказ. - А разрешение остаётся у меня.
Он вставил пластиковую карточку в считывающее устройство, затем отпер два замка "аналоговыми" ключами. Включил освещение, приглашая следовать за собой.
Креслава находилась здесь во второй раз. И всё равно зрелище бесконечной вереницы массивных тёмно-зелёных ящиков завораживало. Шаги гулко отзывались в огромном холодном помещении.
Склеп.
Ей вдруг подумалось, что здесь корпорация разместила не только архивы, но хранит и множество других тайн.
У всех корпоративных монстров имеется скелет в шкафу. В нашем случае шкаф - это архив.
Нумерация рядов отсутствовала. Шкафы не имели замков на случай экстренного изъятия содержимого, и были подписаны аббревиатурой ncf вместе с пятизначным порядковым номером.
Искомый, вполне предсказуемо, имел обозначение "ncf-00976". И три слова: "Секретно. Особый допуск".
- Одну минуту, - охранник ещё раз сверил номер шкафа с номером, указанным в разрешении.
Ковалёв поставил рядом со шкафом связку папок, прихваченных из кабинета. Аккуратно сорвал пломбу, которую ставил накануне, пряча в шкаф очередной материал. Взялся за обе ручки и медленно потянул вниз. Посмотрел на стоявшую рядом Креславу и обернулся на находившегося на небольшом расстоянии сзади охранника, внимательно наблюдающего за процессом. Тот молча кивнул.
Двери с металлическим лязгом распахнулись, открывая содержимое шкафа.
- Раз, два, три...сорок семь, - Ковалёв закончил считать. - Всего будет сорок семь связок.
- Сорок восемь, - поправила Креслава, указывая на связку, которую он пропустил.
- Да, сорок восемь. Нам потребуется двадцать четыре коробки, по две связки в каждую. И верёвки, чтобы всё перевязать.
Ковалёв вытаскивал папки, Креслава их перевязывала и разворачивала картонные коробки, подписывая маркером согласно нумерации. Охранник молча наблюдал со стороны, затем стал потихоньку помогать, придерживая стопки и не проявляя видимого интереса к их содержимому. Некоторые коробки были порваны, их пришлось латать скотчем. Через два часа работа была выполнена. Материалы подготовлены к отправке. Аккуратно сложив коробки возле шкафа, они покинули хранилище.
Теперь Креслава по-настоящему проголодалась.
Надо сходить в буфет. Или стащить Галин салат из холодильника. Если он до сих пор там.
Ковалёв замедлил шаг.
- Тебе надо подняться к Шварцу. Всё думаю, куда же будет эта командировка? Где Лейковазан проходил клинические испытания - в Зимбабве или ЮАР...Или туда, где будет налажено его серийное производство... Впрочем, таких площадок может быть несколько.
О чём это он?
- Какая командировка, Александр Александрович?
- Твоя командировка, Креслава. Сегодня, после оперативки, Вадим Игоревич попросил подняться к нему в кабинет. Отдал распоряжение подготовить материалы по Лейковазану к отправке. Что мы сейчас и сделали, кстати. Считай, что будешь прикомандирована именно к архиву. Спешка какая-то странная. А куда отправят - мне неведомо. Шварц хочет тебя видеть. Думаю, приказ уже подготовлен. Ознакомишься. Заодно узнаешь, куда отправят. Ещё, наверное, возьмут расписку о неразглашении. У тебя же есть загранпаспорт?
В глазах Креславы яснее ясного читалось недоумение.
- Неужели я тебе ничего не говорил?
Времени сходить в буфет не оставалось, поэтому Креслава прямиком направилась к Шварцу. Его кабинет располагался этажом выше.
Командировка...
В любое другое время она бы с радостью восприняла эту новость. Но сейчас, после знакомства с Андреем, никуда уезжать не хотелось.
Но, может быть, это ненадолго...
И разлука только укрепит растущее внутри неведомое чувство. Впрочем, о чём это она? Ведь они даже не виделись.
Навстречу попадались те, кто смылся с рабочего места пораньше. Некоторые кабинеты были запломбированы. У Ковалёва тоже имелся оттиск для личной пломбы. Крис было непонятно, почему этот старый дедовский способ контроля культивировался до сих пор. Если учесть наличие системы электронных пропусков, позволяющей контролировать всё и вся.
На случай, если электроника накроется медным тазиком?
Уборщица выкатила поломоечную машину на середину коридора, силясь что-то настроить в ней.
