Маргарет пришла в полвторого. Это было время ленча, и она принесла его с собой: банка тушенки, батон и плавленый сыр.
— Я хочу есть, — сказала Маргот.
Маргарет задумчиво посмотрела на тушенку и сыр. Этого ей должно было хватить на выходные дни. Что ж, возможно, ей удастся сбыть с рук эту девочку еще сегодня. Она посмотрела, как та уплетает мясо, и решила подождать, когда она закончит есть.
Сообщив, что обожает плавленый сыр, Маргот съела большую его часть, не замечая, что Маргарет доедала остатки и хлеб. Она увлеченно рассказывала о Стефании, о празднике на льду прошлой зимой: «Я даже не поехала на Рождество домой»; о том, как миссис Бьюшамп свозила ее в Париж: «Я там купила это пальто. Вам нравится? Вы его, конечно, сейчас не можете рассмотреть, потому что оно мокрое, но оно красивое, правда, и миссис Бьюшамп сказала, что оно мне идет».
— Кто это — миссис Бьюшамп? — спросила Маргарет. Она посмотрела на хлеб и решила, что не будет брать второй кусок.
— Папа нанимал ее следить за мной во время каникул. Можно еще сыру?
— И где сейчас миссис Бьюшамп?
— Ну, я думаю, в Австралии. Она собиралась навестить сына, Такая выдумщица! Она никогда не видела своего внука, а говорит, что у него изящно вьются волосы! Я думаю, они жесткие до безобразия, а вы как думаете?
— Послушай, нам нужно поговорить. Тебя в самом деле зовут Эстер Брандон?
Маргот посмотрела на нее чистыми глазами.
— Нет.
— Тогда почему ты так назвалась?
— Я подумала, что это очень романтичное имя, и еще я подумала, раз я бедная сирота и буду сама зарабатывать на жизнь, у меня должно быть романтичное имя.
— Откуда ты его взяла? — Низкий голос Маргарет стал почти жестким. Она сидела в кресле выпрямившись и в упор смотрела на Маргот.
Маргот хихикнула:
— Я нашла его на бумажке, это был обрывок какого-то письма. Он лежал в старой настольной книге. Я думаю, что это была мамина книга.
Маргот облегченно вздохнула. Значит, это просто случайность. Обрывок письма, которое ее мать написала много лет назад, возможно, матери этой девушки, а может, родственникам, — это неважно. Смягчив тон, она спросила:
— Ты собиралась зарабатывать на жизнь. Каким образом?
Маргот рассказала:
— Я собиралась стать секретаршей. Я ответила на одно объявление, и он сказал, чтобы я прислала фотографию. Ну, я послала маленькую карточку, которую сделала мамзель. Знаете, у меня никогда не было настоящих фотографий, папа не разрешал, чтобы они не попали в газеты. И тот человек мне сказал, что я выгляжу великолепно, и я собиралась сегодня к нему пойти.
Маргарет облегченно вздохнула.
— Значит, у тебя есть где жить и работать.
— Нет, сейчас уже нету.
— Почему?
— Ох, он просто чудовище! — воскликнула Маргот. — Рассказать?
— Я думаю, лучше рассказать.
— С чего начать? С Эгберта?
— Кто такой Эгберт?
— Ну, это мой кузен, он сказал, что хочет на мне жениться. А потом, когда я спряталась за диваном, я услышала, что он планирует ужасные вещи, чтобы меня убрать.
— Почему ты пряталась за диваном?
Маргот хихикнула:
— Эгберт сказал, что мне будет хорошо до безобразия, если я выйду за него замуж, а я сказала, что скорее выйду за шарманщика, выскочила из комнаты и пошла на почту, чтобы отправить письмо Стефании. А когда вернулась, мне понадобилась тетрадка, которую я забыла в гостиной. Я приоткрыла дверь посмотреть, ушел ли Эгберт, а он был там. Он стоял на стуле и разглядывал одну из папиных безобразныx картин — ну там Лели, Рубенс, Тернер, много всего, только Эгберт говорит, некоторые из них ненастоящие. Он говорит, папа с ними промахнулся.
Тернер… Лели… Рубенс…
— Продолжай, — сказала Маргарет.
— Ну так вот, Эгберт стоял на стуле, так что он меня не видел, но он слез, и мне пришлось спрятаться. А потом он позвонил в звонок.
— Ну и?
— Это звонок к Вильяму. Он у нас новый, появился после предыдущих каникул. Самый тупой лакей из всех, что у нас были.
— Ну и что же было дальше?
Маргот подалась вперед, вид у нее стал испуганный.
— Эгберт позвонил, и кто-то вошел, но это не мог быть Вильям, потому что Эгберт рассказал ему, что сделал мне предложение, а тот сказал, что от него ждут, чтобы он меня убрал. — Она задрожала и схватила Маргарет за подол. — Маргарет, как вы думаете, что он имел в виду?
— Я не знаю. Ты это все не придумала?
Маргот хихикнула:
— Я не умею придумывать, у меня не получается. Но у меня хорошая память, даже мамзель так говорила. Если хотите, я могу дословно все пересказать, что они говорили.
Вдохновленная кивком головы, Маргот повторила разговор, который она подслушала.
— Как вы думаете, что они имели в виду?
— Не знаю. Продолжай.
— Ну, я сложила чемодан и послала другого лакея за такси. Я подумала, что не буду посылать Вильяма, и еще я подумала, что нельзя здесь оставаться до завтра, — вдруг кто-то попытается меня убрать. Это звучит страшно до безобразия, я решила, что не останусь ночевать в этом доме. Я подумала: может быть, мистер Перси Смит разрешит мне начать работу на день раньше. И вот я взяла такси, только я не поехала сразу к нему, чтобы никто об этом не узнал.
— Что же ты сделала?
Маргот была очень довольна собой.
— Я велела ему ехать на вокзал Ватерлоо, а там подождала, когда он уедет, и взяла другое такси до дома мистера Перси Смита. На это ушли все мои деньги, остался один шиллинг. Он у меня и сейчас есть.
— И что случилось у мистера Перси Смита? — нетерпеливо спросила Маргарет.
Маргот вспыхнула.
— Он чудовище!
— Расскажи все-таки, что произошло.
— У него лицо страшное до безобразия. И он сказал, что ужасно рад меня видеть. И привел меня в комнату и сказал, что я должна выпить коктейль. А я сказала, что не буду. А он наговорил много чего, что мне не понравилось. Стоит ли повторять то, что он сказал?
— Не стоит, — сказала Маргарет.
— Я и не хочу. Я думаю, что он страшный человек. До безобразия.
— Как же ты от него сбежала? — не без раздражения поинтересовалась Маргарет.
Маргот хихикнула, широко раскрыла глаза и рассказала.
— Он вышел из комнаты — сказал, что сейчас вернется. Как только он ушел, я так испугалась, что открыла окно. Там была площадка, так что через окно нельзя было убежать, и пока я думала, что делать, к дверям подошел полицейский. Как только я его увидала, я выскочила из комнаты, подбежала к двери, открыла, а он уже ушел. Сзади меня окликнули, и я так испугалась, что побежала. Ты думаешь, я сделала глупость?
— Я думаю, это единственная разумная вещь, которую ты в жизни сделала, — сказала Маргарет.
Маргот снова хихикнула.
— Ты говоришь как мамзель. Только она говорила проще: «Ты дурочка, Маргот».
Нечаянно оброненное имя было уже не нужно Маргарет. Газеты были полны сплетен о делах мистера Стандинга. То, что у него была коллекция ценной живописи, а также племянник с необычным именем Эгберт, стало достоянием общественности. Имя Маргот Стандинг, а также то, что она только что вернулась из Швейцарии, тоже было общеизвестно.
Раздался резкий звонок в дверь.
Маргарет пошла открывать дверь.
В ее квартире было две комнаты, между ними — проход. Две трети стены прохода занимало углубление, образующее кухню размером с шкафчик для обуви. В оставшуюся треть открывались двери обеих комнат и входная дверь — больше там ничего бы не поместилось.
Маргарет плотно прикрыла дверь в гостиную и открыла входную. Пришел Чарлз Морей.
— Ну как? — спросил он.
— Она здесь. — Маргарет кивком указала на дверь гостиной.
— Ты узнала, есть ли у нее дальние родственники?
— У нее их нет.
— Послушай, нам нужно поговорить.
— Пойдем в квартиру Агаты Картью — она уехала на выходные и оставила мне ключ.
Они зашли в квартиру напротив. Комната была выдержана в духе преданности суровой простоте: на полу линолеум, на стенах клеевая побелка, пара виндзорских деревянных стульев, колченогий стол — больше ничего.
Чарлз с треском захлопнул дверь.
— Как я понимаю, она спала на твоей кровати, а ты на полу, — тоном обвинителя начал он.
Это было так неожиданно, что Маргарет засмеялась.
— Разумеется, не на полу.
— На той чудовищно жесткой штуке, которую я опробовал, когда ждал тебя позапрошлым вечером, — и без одеяла и простыней.
— У меня был коврик, — твердо сказала Маргарет.
Чарлз яростно прорычал:
— Кто эта девица?! Говоришь, у нее нет родственников! Ты так уверена в этом?
— Совершенно уверена.
— Но имя… это же имя твоей матери!
— Это меня пугает, — призналась Маргарет. — Но этому есть простое объяснение. Она… ну, она глупа как гусыня. Она нашла обрывок письма с подписью моей матери. Сказала, что это имя романтично до безобразия, и воспользовалась им, когда решила сама зарабатывать на жизнь.
