Я усмехнулась:
– То-то я и смотрю, что за снежный человек по снегу носился, – откликнулась я с улыбкой. Ох, дернул же меня черт за язык. Сейчас начнется лекция по профилактике здоровья. Так и вышло.
– А это я, Танечка, – радостно заявил мой болтливый приятель. – Это, знаете ли, так полезно. Для здоровья, я имею в виду. А как это прекрасно: ощущать подошвами ног приятную прохладу. Вообще для того, чтобы чувствовать себя всегда великолепно, надо тренировать ступни ног, массировать их. Вот посмотрите, все генильное всегда просто.
Виктор Иванович нырнул в комнату и приволок огромные старые конторские счеты. Такие раньше в лавках у приказчиков были. Где он их только и откопал? Валентинский положил счеты на пол, уселся на табурет и поставил на эти самые счеты ступни. Затем принялся двигать ногами туда-сюда. Костяшки отчаянно загромыхали.
– Вот. Попробуйте, рекомендую. Врачи советуют тренировать подошвы ног. Тогда все простуды забудут дорогу в ваш дом.
– Виктор Иванович…
– Танечка, вы дослушайте. Это не займет много времени. И вам это при вашей нелегкой жизни пригодится. Необходимо следить за своим здоровьем. В здоровом теле здоровый дух, как говорится. Тем более чайник пока не закипел.
Зато я уже закипала. И была готова зарядить бутылкой бренди, которую принесла, по его репе. Миль пардон за арго.
Но не так-то просто остановить Виктора Ивановича, если он начал свой неподражаемый монолог о профилактике здоровья.
– Я, Танечка, еще смехотерапией увлекся. Так, верите ли, нервную систему успокаивает. Сейчас вам включу. А вы пока сядьте прямо, расслабьтесь.
Я нервно вздохнула, намереваясь высказать все, что о нем думаю. Но Виктор Иванович успел-таки надавить на клавишу небольшого магнитофончика, стоявшего на холодильнике. Из динамиков тут же полился совершенно дикий, гомерический хохот. Нет, это выше моих сил. Я решительно поднялась, надавила на клавишу «стоп».
– Хватит словоблудия. Если вы не перейдете к делу, я тотчас уйду.
– Таня, я же говорю, что вам надо немного подлечить нервы. И смехотерапия…
Я направилась к двери. Бить пожилых людей не в моих правилах. А так захотелось старому болтуну в ухо заехать, даже передать не могу.
Валентинский схватил меня за руку:
– Все-все, больше не буду Давайте бренди. Мы немного выпьем и поговорим по-трезвому.
– К сожалению, бренди, о котором я упоминала, вам придется сегодня пить в одиночестве. Моя подруга в опасности. Я спешу. А вы пичкаете меня какой-то глупостью.
– Это вовсе не глупость, – обиделся Валентинский. – Я же о вас забочусь. А вы…
– Ну ладно. Пейте бренди и излагайте свои познания.
Не переставая болтать, Виктор Иванович ловко вскрыл бутылку, нарезал колбасу. Видимо, малаховские веяния уже позади, и мясо теперь не является в его понятии трупным ядом, как это было совсем недавно.
– Таня, как хотите, но пить в одиночестве я не могу. Вы должны составить мне компанию. Иначе я отказываюсь говорить. Выбирайте. Давайте-давайте, хоть чуть-чуть. За такое изобретение, которое я с вашей помощью испытал, не грех принять по маленькой.
Я взяла свою рюмку и отхлебнула толику – а то ведь не отстанет. Что тут скажешь? Но… И я очень хорошо и давно знаю: он не способен обсуждать некие бредовые идеи, пока трезв. Знаю и то, что, будучи под мухой, Валентинский не сможет разговориться, если перед ним абсолютно трезвый человек. Он должен видеть перед собой равного – в меру пьяного, в меру умного. И в то же время приятного для него. Словом, как ни крути, на рюмку напитка, который сама же принесла, пришлось согласиться.
– Таня, – вновь затараторил Валентинский, – вы должны выслушать меня от начала до конца, это вам здорово поможет. Вы даже не представляете, что я сделал. Что изобрел. И как вам это пригодится при спасении вашей подруги.
Я напряглась: все, что обещает спасение Ленки, для меня чрезвычайно важно. Когда попадаешь в подобную историю, что угодно испробуешь, лишь бы выкрутиться.
– Да перестаньте же вы в конце концов тянуть кота за хвост. Каждая потерянная мной минута может стать последней в этой жизни для моей подруги Елены.
– Я знаю. Все знаю. Это надо смотреть. И слушать. Я сейчас… – Валентинский вновь исчез в комнате, вернулся с пластиковым кейсом. А когда он открыл чемоданчик, моим глазам предстало нечто вроде ноутбука.
Валентинский нажал кнопочки. Засветился экран монитора, расположенного на крышке чемоданчика. Это что же за новинка? Телевизор – не телевизор, компьютер – не компьютер. Такого прибора я еще никогда не видела. А затем из динамиков полился… мой собственный голос, и по экрану, по графическим коридорчикам, забегала светящаяся точка.
Я смотрела и изумлялась: вовсе не коридорчики то были, а графическое изображение города. План то есть.
– Эта точка – моя машина? – совершенно обалдев, спросила я.
– Именно, Танечка. Это запись, – Виктор Иванович весь светился от удовольствия.
– Ну, вы даете. Ну, это вообще…
Я не знала, что сказать. Разом весь словарный запас иссяк.
– Таня, но ведь должен же я был испытать свое устройство, ей-богу. А на ком, позвольте вас спросить? Не цеплять же столь уникальный прибор к первой попавшейся машине. Разве не так? – спросил он немного капризно. – Вы знаете, сколько я над этим работал? Если узнаете, упадете. К тому же именно ваша жизнь и деятельность меня интересуют безумно. Я даже, пока наблюдал за вами, решил, что мне стоит начать писать детективы. Мне есть что сказать читателю, честное слово. Знаете, давайте-ка я буду описывать вашу жизнь и работу, а? Потомкам это будет безусловно интересно. Более яркую личность, чем вы, Танечка, я не встречал в своей грешной жизни.
Я даже не стала останавливать его, вновь ударившегося в пустопорожнюю болтовню, поскольку была занята – пыталась осознать, как этот удивительный прибор действует. Потом не выдержала и спросила об этом автора. Но он состроил хитрую физиономию.
– Вы ж не технарь по образованию, Танечка. Я не смогу вам объяснить на пальцах. Если коротко, в общих словах, я сканировал план города и заложил его в программу. Тот электронный прибор, который вы обнаружили на кузове своей машины, является мощным радиопередатчиком. А вот это, – Виктор Иванович ткнул в какую-то штучку внутри кейса, – пеленг. Именно в нем главная соль. Он определяет по расстоянию местоположение передатчика и проецирует его на экран, то есть на план города. Ну а уж как происходит запись, мне кажется, не стоит вам объяснять. В этом деле вы сами – дока.
Я действительно не технарь, и хоть всякими-разными приборами пользуюсь постоянно, такого еще не видела. От удивления я даже перестала слышать то, что неслось из динамиков. А когда первое изумление прошло, меня заинтересовало другое:
– И сколько времени вы меня слушаете?
– Недолго, – несколько смутившись, ушел от ответа Валентинский. И тут же вновь оживился: – Зато я услышал то, что вам очень поможет. Вот, послушайте: вас остановил гаишник. А сейчас вы обнаружили устройство. Судя по тому, что замолчали. Даже встречу с гаишником обсуждать со своим другом не стали. А это ведь необычно. Все водители после встречи с гаишниками не меньше пятнадцати минут плюются вслух и поливают стражей порядка отнюдь не лестными для них словами. Я сразу догадался и молился, чтобы вы мое драгоценное изобретение под колеса не закинули. И кинулся вам звонить. Но мой телефон молчал – он же спаренный, соседи, наверное, болтали.
А потом понял, что прибор вы куда-то пристроили. Слушайте.
Точка светилась в одном и том же месте, больше не перемещаясь по экрану. И я услышала шелест бумаги и звон стекла. Затем надсадный кашель заядлого курильщика и хриплый голос:
– Привет, Федорыч. Промышляешь?
– Здорово были, Сергееич. Промышляю. Жить-то на что-то надо. Зинка моя вчера литр спирта у соседки купила, мы с ней навернули. Так с утра башка раскалывается. А опохмелиться нечем. И пенсию не скоро дадут. Вот и ковыряюсь тут. Ну ниче, на мерзавчик уже нарыбачил.
Послышался харатерный звук высыпаемого мусора, и голос неизвестного Сергееича произнес:
– Ну-ну, копай дальше. Может, и повезет.
– Да уж так, как тому лоху около аптеки, не повезет. Только дуракам и пьяницам по-крупному везет. А я ни то, ни это, – невидимый «скромный» Федорыч хихикнул.
– Нет, по-моему, ты как раз и то и это, – хохотнул в ответ приятель. – Тебе должно повезти. Ты про Ваську, что полтинник около магазина чуть ли не на ступеньках нашел, что ли?
– Про Ваську ничего не знаю. Я про другого.
– Про какого такого другого? Кто-нибудь пятисотку нашел?
– Так ты не знаешь?
Непродолжительное молчание. Видимо, Сергееич в недоумении пожал плечами.
– Да ты че! Неужто я тебе еще не рассказывал?
Опять молчание. О жестах Сергееича оставалось лишь догадываться.
– Ну-у, тут позавчера такое было. На углу около аптеки бывшей семнадцатой, – продолжил Федорыч и замолчал, явно ждал поощрения собеседника, когда тот заинтересованно спросит, что же такое там произошло.
