Следовательно была знакома с ним.
Розовски задумался. Или приняла за знакомого. Или знакомую, с чего это он решил, что убийцей обязательно был мужчина? Ах, да, портье говорил о госте. Натаниэль отошел от двери, приблизился к кровати.
Женщина была в шелковом, расшитом цветами домашнем халате, и… Еще одна странность. Назначает деловую встречу, а постель не застелена. Сейчас ведь уже… Он посмотрел на часы, присвистнул. Четверть четвертого. Ну естественно, пока он добрался, пока поговорил с портье. Звонила она час назад.
Значит, так. Позвонила, договорилась, переоделась в домашний халат, разобрала постель… Чушь какая-то! Нет, конечно, просто с утра не застилала. Откуда он знает, в конце концов, может быть, дама любила целыми днями валяться в постели, принимать в таком виде гостей, проводить деловые встречи, и прочее. Мало ли причуд встречается у вполне, казалось бы, нормальных людей.
Жара и спертый воздух в номере начинали действовать ему на нервы. Жалюзи на окнах были подняты, прямые солнечные лучи мгновенно разогрели воздух до банного состояния. И ни вентилятора, ни кондиционера. Он почувствовал раздражение по адресу убитой. Могла бы попросить, чтобы отремонтировали кондиционер. Или потребовать большой вентилятор в номер.
Неужели Соколова…
«Стоп, — вдруг подумал Розовски. — А с чего, собственно, я решил, что это Соколова? Я ведь ее ни разу не видел».
Взгляд его пробежал по вещам, разбросанным по номеру, автоматически фиксируя их расположение. Чемоданы… маленькая сумочка… большая сумка, перехваченная ремнями, еще не распакованная, торчит из полураскрытого стенного шкафа… Ага, вот! На тумбочке, справа, рядом с телефоном, лежала тонкая книжка в красной обложке. Российский загранпаспорт. Натаниэль осторожно, с помощью бумажной салфетки — чтобы не стереть возможных отпечатков пальцев — взял паспорт. С фотографии смотрело то же лицо. Значит, ошибки нет. Это, действительно, была Галина Соколова. Тем хуже. Поведение абсолютно непонятно. Розовски еще раз посмотрел в лицо убитой. Крови вытекла на простынь, образовав вокруг голову Соколовой нечто вроде темно-красного платка, видимо, стреляли с близкого расстояния.
Он обратил внимание на стоявшие на столике, рядом с тумбочкой, две чайные чашки с остатками красно-коричневой жидкости и двумя намокшими пакетиками на дне. Наклонился, принюхался. Пахло малиной.
Натаниэль выпрямился. Следовало срочно вызвать полицию. Причем, кого-нибудь из знакомых офицеров, чтобы избежать лишних допросов. Розовски скомкал салфетку, достал из пачки новую, протянул руку к телефонной трубке, собираясь набрать номер отдела криминалистики. На убитую он старался больше не смотреть. Нет, лучше позвонить по собственному телефону.
Он вынул аппарат из висящего на поясе футляра.
— Управление полиции? Мне нужен инспектор Ронен Алон, из отдела криминалистики. Кто спрашивает? Частный детектив Натаниэль Розовски. Да, подожду, — Натаниэль облегченно вздохнул. Слава Богу, Ронен оказался на месте. Не придется давать долгих объяснений полицейским чиновникам. — Привет, Ронен. Как дела? — Натаниэль вздохнул. — У меня тоже проблемы. Какие? Как тебе сказать… Приезжай в отель «Мацада» и возьми своих ребят. Отель находится на улице «А-Шомер». Знаешь? Тем лучше. Номер 312. Я тут тебе приготовил подарочек, — он покосился на убитую. — Дама из России. Кто-то аккуратно прострелил ей голову. Разумеется, я не знаю, кто именно. Как я здесь оказался? Она мне назначила встречу. Да. Галина Соколова, прилетела вчера из Москвы. Нет, клиенткой моей она никогда не была… — Натаниэль сделал небольшую паузу, потом добавил: — Может быть, тебе интересно узнать — эта дама была женой некоего Ари Розенфельда. Того самого. Да, вот такой семейный праздник. Конечно, дождусь, о чем речь? Рекомендую морально подготовиться: в номере жарко, можешь себе представить, — он аккуратно закрыл телефон, сунул его в футляр. Разумеется, полицейские машины — не старенькая «субару» Алекса Маркина, но, в такое время и в таком месте их преимущества мало заметны, это не на трассе в два часа ночи. Ронен появится минут через двадцать, не раньше. Следовательно, у него оставался небольшой запас времени.
Розовски отошел от тумбочки, еще раз осмотрелся. Большая дорожная сумка выглядывала из полуоткрытого стенного шкафа. Он приступил к осмотру содержимого дорожной сумки. Его внимание привлекла папка с документами. Натаниэль перелистал их. Один листок привлек его внимание. «Дорогая Галочка, — прочитал он. — Думаю, ты поймешь из этого письма, как я соскучился…». Немного подумав, Розовски осторожно отколол листок, исписанный четким почерком, и спрятал его в карман. «Извини, Ронен, у меня — свои проблемы». Остальные документы его не заинтересовали. Копию страхового полиса ему дали в «Байт ле-Ам», все прочее — типичный набор документов нового репатрианта.
Под папкой с документами лежал пакет из плотной белой бумаги — размером двадцать на тридцать сантиметров. Пакет не был заклеен. «Видимо, фотографии,» — Розовски хотел было посмотреть, какие именно, но не успел. В коридоре послышались решительные шаги. Он поспешно положил папку на место и отошел от шкафа. В последнюю секунду Натаниэль взял белый пакет и сунул его в свой кейс. «В крайнем случае, позже верну. Извинюсь Перед Роненом. Или не извинюсь», — Розовски хмыкнул. Когда-то Ронен считался его учеником.
Розовски посмотрел на часы. Управились за пятнадцать минут, молодцы. Жаль, конечно, что не удалось осмотреть остальное содержимое дорожной сумки. Ничего не поделаешь. Он быстро прошел в угол, к просторному, обитому плюшем креслу. Едва он успел сесть и придать своему лицу соответствующее выражение, как дверь номера распахнулась, вошел инспектор Алон — маленький, смуглый, больше похожий, с первого взгляда, на подростка с недетскими глазами — и с ним еще двое полицейских в форме. Одного из них — Дани Шимшони — Натаниэль помнил по своей прежней службе. Второй был, видимо, новичком — если не в полиции вообще, то в отделе. Следом вошел доктор Нохум Бен-Шломо, медэксперт, тоже старый знакомый Натаниэля.
— Рассказывай, — сказал Ронен Алон, усаживаясь напротив Натаниэля. — Пока ребята осмотрятся, мы с тобой поболтаем немного. Как ты здесь оказался?
— Во-первых, привет, Ронен, — сказал Натаниэль дружелюбно. — Во-вторых, ты бы хоть дух перевел.
— Мы уже здоровались, — сухо ответил инспектор. — По телефону. А дух мне переводить не из-за чего. Да и некогда. Поверь, Натаниэль, не обижайся. Столько работы этим летом, даже не представляешь себе.
— Неужели и в твоем отделе тоже?
— Представь себе, — мрачно произнес Алон. — Правда, в основном, на бытовой почве. Ревность и тому подобное. Ну, неважно, думаю, ты еще помнишь.
— Собственно, особо рассказывать нечего, основное я уже сказал, Ронен. По телефону. Она, — он кивнул в сторону убитой, — позвонила мне в четверть третьего, попросила срочно приехать. Срочно не получилось — добирался около часу. Ругаю себя, что не позвонил с дороги.
— Она что — твоя клиентка? — спросил Ронен.
Розовски отрицательно качнул головой.
— Я ее в первый раз увидел. Увы — вот в таком состоянии. Ей порекомендовал обратиться ко мне адвокат мужа. Покойного мужа. Ты же знаешь, после ухода из полиции я специализируюсь на делах репатриантов из России.
— Знаю, знаю… Покойного мужа? А… ты говорил. Ари Розенфельда? Которого убили в Кесарии?
— Кажется, да, — ответил Розовски. — Послушай, дай закурить. Я забыл сигареты в машине.
— Кури, — инспектор протянул пачку «Тайма». — Только, пожалуйста, с пеплом осторожнее. Не стряхивай куда попало.
— Здесь никто не курил, успокойся, так что я никаких улик тебе не испорчу.
Алон нахмурился:
— Ты что, обыскивал номер?
— Бог с тобой, Ронен, просто осмотрелся. Я же, все-таки, полицейский.
— Так чего она от тебя хотела? — недовольно спросил инспектор.
— Я же говорю — понятия не имею. Позвонила, попросила приехать. Я приехал. Все.
— Послушай меня, Натан, — ласково сказал инспектор Алон. — Послушай и запомни: если ты решил заняться расследованием дела об убийстве Розенфельда…
— С какой стати? — Натаниэль сделал удивленное лицо. — Я о нем вообще узнал только из газет.
— Из газет? — инспектор прищурился.
— Откуда же еще? Хотя нет, кажется, сначала я услышал о нем по радио. Что ты на меня так смотришь, Ронен? Мой круг интересов знаешь: рогоносцы, мелкие жулики. Я вовсе не собираюсь отбивать твой хлеб.
— Зато я твой — собираюсь, — бесцеремонно сказал инспектор. — Так ты говоришь, она позвонила тебе в четверть третьего? И ты сразу все бросил и поехал?
— А мне и бросать-то особо нечего было. Мертвый сезон, как говорится, мелочевка.
