Отец и Гришка, как и было им велено, сидели на лавке, у дальней стенки парной. Убедившись в этом, бандит втолкнул меня внутрь так, что я кубарем полетел в объятия отца, который меня подхватил, а сам остался стоять в дверном проеме, с пистолетом наготове.
- Значит, так, - стал держать свою речугу этот козел. - Все даже лучше, чем я думал. Ты, Гришка, сам знаешь, кое-что нам должен. Крест, будем считать, добровольно вернул. Но ведь и остальное принести надо, а? А эти двое останутся при мне, пока не принесешь. Не принесешь или ментов за собой притащишь - я эту баню спалю, вместе с ними. Сам видишь, бревна толстые, окон нет, дверь всего одна и хорошо запирается, деться им некуда. Так что не вздумай меня надуть! Я у тебя из машины сейчас запасную канистру с бензином заберу, заранее в предбаннике разолью бензин, чтобы оставалось лишь спичку бросить, если ты меня, падла, крутануть вздумаешь. К тому же, скоро Колюха вернется, так что у нас будет четыре глаза, бдительности не потеряем. Сколько тебе надо времени, чтобы все принести?
- Часов восемь, не меньше, - сказал Гришка. - Сам понимаешь, до тайников добираться, да ещё вскрывать их...
- Ну, насчет этого ты мне мозги не пудри! Шесть часов, не больше!
- Так ведь темно будет...
- Вот и хорошо, что темно.
- Так как же ты вовремя в темноте распознаешь, что я - это я?
- По машине. А еще... Ну, времени спичку бросить мне всегда хватит, если я увижу, что пришел не ты!
- Годится, - сказал Гришка. - Но одно условие. Мало ли почему я опоздать могу. Я тебе обещаю, что приеду, не через шесть часов, так через семь, если где-то проблемы возникнут. Но если приеду и увижу, что баня горит - развернусь и укачу, только меня и видели. В жизни ничего не получишь, кроме того распятия, которое уже у тебя.
- Ты мне условия ставишь?.. - нахмурился бандит.
- В данном случае, ставлю. И ещё одно. Если на это условие пойдешь, я тебе и все мои личные сбережения отдам.
- Сколько у тебя?
- Не много. Но и не мало. Тридцать пять тысяч новыми.
Бандит задумался.
- Ладно, идет, - сказал он. - Посиди пока с другими, пока я из твоей машины канистру достану. Через десять минут приду за тобой.
Он захлопнул и запер дверь.
- Ах, Иван, Иван! - вздохнул Гришка. - Как же ты меня объегорил?..
- Я слышал, как ты с Алексеем Николаевичем договариваешься, что обманешь меня и передашь ему, чтоб я за тобой не увязался, и я... - но договорить я не смог. Я просто расплакался. Я знаю, что мальчишкам плакать не положено, но тут я разревелся, и все тут. А отец обнял меня и погладил по голове.
- Ничего, Ванька, - сказал он, спокойно так и уверенно. - Ничего, не бойся. Прорвемся.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ВОПРОСЫ И ДОГАДКИ
Мы с Мишей добрались до нашего дома. Во-первых, это было ближайшее от мыска место, где имелся телефон. А во-вторых, Мише надо было как следует просохнуть: он и так больше двух часов промотался на морозе с насквозь промокшими ногами.
- Что случилось? - спросила мама, увидев в дверях меня и Мишу. Топа остался во дворе. Он не очень любил заходить в дом, даже зимой, на улице он чувствовал себя вольготней. Разве что, на кухню просачивался с удовольствием, да и то спешил уйти, получив все вкусные кусочки, которые могли ему перепасть.
- Мише надо переодеться и высушить ботинки, - сказал я. - А отец с Ванькой ещё не появлялись?
- Нет, - ответила мама. - Но, вроде, и рановато еще. Я не удивлюсь, если они вернутся к самому наступлению темноты, у отца ведь дел в заповеднике по горло... Михаил Дмитриевич, снимайте свои мокроступы, а я сейчас найду вам шерстяные носки и водки принесу, ноги растереть... А то ведь так и воспаление легких схватить недолго...
- Ну, водку лучше вовнутрь, - отшутился Миша, снимая ботинки. Скажите, а откуда можно позвонить? А то мы с Борисом так закатались на "Буране", встретившись на маяке, что я о всех делах забыл. Сейчас надо срочно выяснять, что происходит... То есть, происходило, пока меня не было.
- Телефон вон там, в гостиной, - показала мама.
- Очень хорошо, я сразу и позвоню.
- А я тебе помогу все приготовить, - предложил я маме.
Пока мама искала шерстяные носки потолще и готовила горячий чай, а я резал хлеб и ветчину из дикой кабанятины, Миша вполголоса говорил по телефону. Я понял, он старается говорить потише, чтобы мама не услышала лишнего и не встревожилась.
Когда мы вошли в гостиную, мама - с шерстяными носками, а я - с подносиком, на котором было все собрано, Миша уже положил трубку, и вид у него был озабоченный.
- Что случилось? - спросила мама. - Какие-нибудь неприятности?
- Да так, - ответил Миша. - Текучка. Сами знаете, наши служебные дела никогда особенно приятными не бывают... Если только в звании не повышают или премию не дают.
Он охотно растер ноги водкой - хотя одну рюмочку все же принял во внутрь - и с удовольствием влез в шерстяные носки.
- Носки из Топиной шерсти, - сообщила мама. - Вы знаете, говорят ведь, что собачья шерсть - самая теплая и полезная, от тысячи болезней помогает.
- Я это чувствую, - улыбнулся Миша. - То есть, прямо ощущаю, как от этих носков по телу разливаются сила и здоровье. Ну, Топа - такой замечательный пес, что у него все должно быть целебным.
- А ваши ботинки очень быстро высохнут на печке, - сказала мама. Буквально за полчаса.
- Вот и хорошо, - сказал Миша. - Значит, есть повод ещё полчаса отдыхать и ничего не делать. Может, в шахматы сыграем? - обратился он ко мне.
- Давайте!
И я достал шахматы с полки под телевизором.
- А я вам горячего чаю подам, чтоб вы уж прогрелись окончательно, сказала мама, удаляясь на кухню.
- Что-нибудь стряслось? - спросил я, едва мама исчезла за дверью.
- Будем надеяться, что нет... - задумчиво ответил Миша. - Я готов взять себе черные фигуры, порядок... Но вещи происходят странные. Буквально через пять минут после того, как мы с тобой доставили Петько и уехали, звонил Алексей Николаевич. Рад был узнать, разумеется, что Петько взят, но хотел переговорить только со мной лично. Услышав сейчас об этом, я немедленно перезвонил ему. И вот что он мне рассказал. Некоторое время назад ему позвонил Григорий Торбышев, поинтересовался, правда ли, что Петько и Скрипицын сбежали из лагеря. Точнее, он выразился как-то иначе, несколько странно, типа того, что прав ли он в своих догадках, что Петько и Скрипицын бежали из лагеря. Алексей Николаевич, ответил, что, да, прав, и тогда Торбышев сообщил ему, что, по его предположениям, они прячутся в заповеднике, в одном из гостевых комплексов...
- Значит, они с Ванькой так же прочитали следы, как и мы! - не выдержал я.
- Значит, так, - согласился Миша. - Но ты ходи, ходи... В общем, Торбышев был обеспокоен, потому что твой отец как раз отправился проверять заповедник, оставив ему своего младшего сына - то есть, твоего брата Ваньку. Торбышев сказал, что обманет Ваньку, заперев его в своем доме, ключ оставит под крыльцом, и пусть кто-нибудь из милиции побыстрее заберет Ваньку и доставит домой, потому что находиться в доме Торбышева Ваньке тоже не безопасно - беглецы могут пожаловать туда, по старой памяти, чтобы счеты свести... А сам Торбышев отправляется в заповедник, подстраховать твоего отца, и очень просит Алексея Николаевича не предпринимать никаких резких шагов, никому не рассказывать об этом разговоре и ничего не затевать, пока не переговорит с отцом Василием, потому что отец Василий может рассказать ему нечто важное, и только после этого Алексей Николаевич поймет, как нужно действовать. А так, можно, мол, только навредить. Алексей Николаевич сразу перезвонил отцу Василию - и узнал, что отец Василий в двухдневной отлучке. После этого он решил лично съездить за Ванькой, и поехал, прихватив трех оперативников, которых решил оставить в засаде в Гришкином доме, на случай, если Петько и Скрипицын на самом деле туда пожалуют. Они приехали туда - и Ваньки не нашли. А нашли чучелко из тряпья под одеялом на тахте у печки, Ванькины куртку, сапоги и шапку возле тахты, и Гришкин шкаф был весь перевернут, будто кто-то подбирал подходящие одежду и обувь... Ну, что ты обо всем этом думаешь?
- Я думаю... Ну, во-первых, я думаю, что Ванька каким-то образом раскусил Гришку и решил его перехитрить и отправиться в заповедник вместе с ним, на помощь отцу. Во-вторых, насколько я знаю моего братца, он, вероятней всего, спрятался в багажнике Гришкиной машины - если Гришка отправился на машине. То есть, я знаю ход его мыслей.
- Торбышев отправился на машине, да, - кивнул Миша. - И мне тоже пришло в голову, что девятилетний мальчишка может скорее всего спрятаться в багажнике. В общем, Алексей Николаевич решил, что в этих обстоятельствах он может нарушить слово, данное Гришке, и забить тревогу. Был счастлив узнать, что Петько взят, и что нам придется иметь дело только со Скрипицыным. Мы с ним все обговорили, я отдал необходимые распоряжения, проведем совместную операцию по тщательному прочесыванию заповедника. Как ты понимаешь, эту операцию надо провести очень аккуратно, без сучка и задоринки. Вот обсохну - и поеду возглавлять своих ребяток.
