– Нет, мне вообще не нравится то, что ты задумала.
– Ах боже мой! – она опять повела плечами. – Можно подумать, я предлагаю тебе разбой на большой дороге. Его все равно обдерут, обдерут как липку. Кандидатов всегда обдирают. Не мы – так другие; а вернее сказать, если не согласишься ты, то я-то свой шанс упускать не намерена. Найду другого. Ну? Как?
Я подумал еще раз – и согласился. Это и было, наверное, моей главной ошибкой. Мы действительно, по выражению Марины, ловко «провернули» обе операции: и провели ее мужа в Думу, и положили довольно большой излишек «выборных» денег в свои карманы. И, наверное, именно с этой поры Марина и увидела во мне «родственную душу». Тот памятный разговор в гостинице, когда она предложила мне жениться на ней, был, я думаю, прямым следствием удачной операции, которую мы проделали всего пару месяцев назад.
«Я сделаю из тебя человека всего за каких-нибудь два-три месяца – конечно, если мой Стасик даст мне честное слово, что будет меня во всем слушаться», – сказала она тогда, перед тем как мы поссорились. Но я не хотел. Никогда в жизни я не хотел «быть послушным мальчиком», не желал, чтобы из меня делали человека, ни за что не позволил бы кому бы то ни было кроить и перелицовывать меня под чужой вкус. Марину это мало волновало – вот и пришлось ей объяснить, что ничего у нас не получится.
* * *
По счастью, следователям понадобилось всего каких-нибудь три-четыре часа, чтобы установить, что в момент смерти Марины (по словам эксперта, она произошла не менее четырех-пяти часов назад) я находился очень далеко, на Остоженке, где в присутствии как минимум пятнадцати свидетелей давал показания совсем по другому делу, относящемуся к категории дорожно-транспортных происшествий.
Краем уха или сознания я улавливал обрывки фраз, которыми перебрасывались эксперты:
– Видимых следов борьбы не видно.
– Ногти ее осмотрели?
– Да, отдали на экспертизу.
– Задушена, судя по всему, руками. Перед этим оглушили, ударив в висок. На шее и груди следы пальцев.
– Задушили и подвесили?
– Вроде того.
– Здесь?
– Скорее всего, на кухне. Там свежие следы – замывали, затирали. Потом волокли по коридору. На юбке и в волосах частицы коврового ворса.
– Соседей опрашивают?
– Да. Но, скорее всего, все бесполезно. День, все на работе. Никто ничего не видел. Только вот инвалид, что возвращался к себе с пакетом молока, упомянул о какой-то старухе.
– Что?! – закричал я. – Старухе?! Какой старухе?!
Оба говоривших одновременно повернулись ко мне – на их лицах было написано одинаковое удивление.
– О старухе с клюкой, которая вышла из подъезда и направилась к метро. При этом она еще весьма ощутимо стукнула своей клюкой какого-то деда по спине, потому что он загораживал ей дорогу.
– Старуха! Но ведь тогда, там, на эстакаде, тоже была старуха! И в этой истории с фотогр…
Я прикусил язык. Совсем ни к чему впутывать в это дело еще и Риту. Девочка и без того перепугана до смерти. А кроме того, ну кто поверит во всю эту дикую сказку с ведьмами и фотографиями, которые изображают смерть пока еще живых людей?
Пока еще живых…
* * *
Но я ошибался, думая, что никто не поверит. Поверила Ада.
Когда тело увезли и эксперты с плоскими чемоданчиками, осмотрев в моей квартире все, вплоть до последней пылинки, тоже погрузились в свой дребезжащий «уазик», я… в общем, вот тут-то меня и накрыло. Колотун был такой, что, кажется, я не смог бы удержать в руках и пуговицы, которая вдруг оказалась лежащей посреди комнаты. Наверное, ее обронил кто-то из следователей. Или… это была пуговица от костюма Марины?
– Я пригласил вас на чашечку кофе, но с кофе, как вы сами видите, ничего не получится, – сказал я Аде, убрав руки в карманы, чтобы она не заметила, как они дрожат.
Она улыбнулась, и в этой улыбке впервые не было ни строгости, ни иронии:
– Почему же? Крепкий кофе вам просто необходим. На его приготовление уйдет не больше десяти минут.
Пробежав пальцами по пуговицам плаща, она скинула его на ручку кресла, оставшись в узких брюках и вязаном пуловере свободного покроя. Затем скрылась на кухне, на ходу привычным жестом проверив прическу и поправив воротник пуловера.
Я слышал, как ловко она принялась хозяйничать, открывала ящики в поисках кофемолки и кофе, ставила на газ джезву, бренчала чашками и блюдцами. Понятия не имею, как ей это удалось так быстро, но через десять минут Ада появилась в комнате не только с кофе, но и с очень ловко сделанными бутербродами. По счастью, в моем холодильнике нашлось все, что нужно.
– Кто вы? – устало спросил я.
– Это трудно объяснить, – она поднесла к губам чашку, и мне стало ясно, что до сих пор я не знал, как правильно подносить чашки к губам. – Я голосовала на дороге, вы остановились. Давайте так и будем считать, что я ваша попутчица. А надолго ли – время покажет.
– Зачем я вам сдался? Вы же видите, сейчас я просто не в состоянии… не в состоянии что-либо делать.
В странных леопардовых глазах Ады зажглись желтые искорки – как будто солнце тронуло спокойную морскую гладь.
– Только огненные знаки, к которым относится Стрелец, сохраняют такую самоуверенность даже в самой плачевной ситуации. Почему вам не приходит в голову ничего другого, кроме того, что меня могла заинтересовать ваша великолепная персона? А если дело не в вас?
– А в чем?
– В загадках, которые вам кто-то загадывает.
– О боже, неужели надо обязательно напоминать…
– Конечно, обязательно. Вы сейчас просто несколько выбиты из колеи, а когда придете в себя, сами захотите вступить в игру. И, учитывая импульсивность Стрельцов, их неспособность быть «себе на уме» и резать всем в глаза правду-матку, нисколько не сообразуясь с обстоятельствами, можете наделать немало ошибок. Вам просто повезло, что на вашем пути оказалась я. И здорово повезло!
– А все-таки, кто вы?
– Мы же уже решили, что я ваша попутчица.
Не отводя взгляда от ее удивительных глаз (в них теперь горел азарт и жажда действия, или я ошибаюсь?), я тоже отхлебнул уже остывающий кофе. И внезапно почувствовал дикий голод: тонко нарезанные бутерброды исчезли с тарелки в две секунды, хотя сама Ада к ним даже не притронулась.
Потом я спросил:
– Вы, наверное, чего-то ждете. Чего? Чтобы я облегчил свою душу признанием?
– Можно назвать это и так. Когда мы встретились, я сказала, что вы чем-то сильно потрясены, это было заметно. Что-то случилось еще утром? Да?
– Да.
Она наклонила голову, готовясь слушать. «А почему бы и не рассказать?» – я устало подумал. Что-то подсказывало мне, что после рассказа о моих утренних… ммм… приключениях, Ада не станет крутить пальцем у виска. А я не буду чувствовать себя идиотом, принужденным хранить совершенно невероятную тайну.
В общем, я ей все поведал. Оказалось, это не так уж сложно – сообщать дикие вещи, когда тебя очень внимательно слушают. Золотые дуги ее бровей поднялись в немом удивлении только тогда, когда я рассказал, что, обнаружив, что в гостиничном номере никого нет, я сел в машину и поехал…
– И вы что же, не постучались ни в один из соседних номеров? – воскликнула она.
– Нет, а зачем?
– Да затем, что убийца скрывался именно там! Это же ясно!
– Какой убийца? Не было никакого убийцы! Марина просто хотела меня разыграть!
– Послушайте, – Ада отставила чашку и, найдя глазами пепельницу (я держал ее специально для гостей), вытянула из сумки длинную тонкую сигарету. – Ведь вы дотрагивались до тела. Вы же поняли: оно холодное и даже начало коченеть. Как же после этого вам могло прийти в голову, что вас разыграли?
– Да, но после? Ведь через несколько минут в номере никого не оказалось!
– И вы вздохнули свободно? В этой ситуации вас не оправдывает даже склонность Стрельцов к самоуспокоению! Если бы Юпитер не наделил представителей вашего знака столь горячей головой, все могло быть по-другому. Давайте лучше призовем на помощь свойственное вашему знаку умение мыслить логически.
– Давайте.
– По словам портье, в номер, который вы обычно снимали для своих… любовных утех, – это слово Ада произнесла безо всякого смущения, – за несколько минут до вашего приезда вошли двое: Марина и тот «мужчина в шляпе». После чего вы обнаружили там труп повешенной девушки, а мужчину в шляпе не обнаружили. Выходы на чердак и пожарные лестницы были заблокированы, спрятаться в подсобных помещениях они тоже не могли. Куда же они еще могли деться, если не в соседний номер? Который, конечно, оба преступника заранее подготовили.
– Вы говорите – оба? Почему оба? Разве их было двое?
– Ну а вы как думаете? Если труп, который вы видели там, в гостинице, не Маринин…
– Но это была она!
– И звонила после всего этого вам тоже она?
– Да… – сказал я растерянно. – Я знаю, это кажется невероятным, но… ее голос я не мог спутать с другим… и еще ее смех, у нее такой особенный смех…
