Судя по всему, не могла я уже и логически мыслить. Могла только выполнять несложные водительские обязанности.
Например, подбросить себя до своего дома.
Я не стала вновь наваливать шины на крышку подвала. Это все равно не давало никакого эффекта. Крышка и засов сами по себе были достаточно надежными. Заваливать их шинами мог только человек, который не доверяет очевидности, то есть человек, испытывающий страх.
Приведя створки ворот в такое же положение, какое они занимали до моего визита, я миновала ворота забора и через минуту уже выруливала на пустынную ночью улицу Достоевского.
От дома, душа, кофе и постели меня отделяло всего минут десять. Я ехала домой, а за мной гнался тот самый дракон из моего сна, что приснился мне два дня назад, в тот день, когда начались все мои сегодняшние неприятности. По крайней мере, у меня было такое чувство, что меня преследуют и что это — именно то мерзкое двухголовое чудовище из моего сновидения, которое плевалось огнем и гнало меня по лестницам.
Кстати, одна из его голов была головой Когтя, а другая — Сапера. Какая из них была справа, какая слева, я уже не помнила. Не помнила и в кого стреляла, лишь как-то смутно припоминала, что выстрел был очень странным…
Резкий толчок заставил меня очнуться.
Первое, что я увидела, — кирпичная кладка перед лобовым стеклом.
Но я была жива, машина — цела, и вообще все в порядке.
Если не считать того, что я заснула за рулем с открытыми глазами и до дома добралась исключительно на автопилоте.
Потому что передо мной была стена моего дома. Это я сообразила, едва вышла из машины.
Поздравив себя с этим открытием, я двинулась навстречу душу, кофе и кровати.
Я терпеть не могу сны, в которых воспроизводятся события, случившиеся со мной в реальности.
Проснувшись, я поморщилась. Не самый приятный момент последних дней мне пришлось пережить еще раз во сне.
Мне приснилось то утро, которое началось со звуков капающего дождя, а закончилось вонючим мешком на голове и наручниками.
Причем приснилось в мельчайших подробностях. Я даже отчетливо помнила сейчас свое недоумение по поводу услышанной мною во время падения фразы: «Голову придержи, захлебнется».
Дел мне предстояло сегодня по горло, поэтому я поспешила быстро войти в норму и отправиться на сбор информации о Когте. Мне крайне важно было понять теперь мотивы и логику его поведения.
Сидя на кухне за чашкой кофе, я поймала себя на том, что в голове у меня опять торчит эта странная фраза, которую Коготь сказал кому-то во время моего падения в лужу воды на полу соседской квартиры…
Я привыкла доверять бессознательной работе моей психики. Если эта фраза не только приснилась мне, но и прочно засела в моей голове, значит, тут что-то есть. Какая-то подсказка. Намек на ее информативность.
Кому Коготь говорил эти слова?
Тому, кто был с ним, когда они меня «брали».
Почему она кажется мне странной?
Да потому, что человек, к которому она была обращена, не мог не только мою голову поддержать, ему самому нужно было голову поддерживать, потому что после моего удара он вряд ли кому мог помочь.
Я решила подключить свою кинематическую память. Открыв дверь в свою ванную, точно такую же, как наверху у Юрочки, я повторила резкое движение правой рукой, поражая воображаемого противника.
И вспомнила.
Вспомнила ощущение прикосновения своих пальцев во время удара. Это было ощущение шелковой материи, а отнюдь не кожи человека.
Конечно, на нем был галстук. Это спасло его, и мой удар не свалил его на залитый водой пол ванной.
Дальше цепочка раскрутилась мгновенно. Воспоминание цеплялось за воспоминание, и все они выстраивались в одно целое.
Внучек, который носит ежедневно какие-то документы в пустой когтевский офис. Это он, любитель носить галстуки в жару, был тогда с Когтем. Недаром я долго тогда вспоминала, но так и не вспомнила, почему он показался мне знакомым.
Как и Коготь, он был в капроновой маске, и лица его я не видела. Но я видела его галстук!
Вот тебе и путь к сбору информации. Раз Коготь не хочет вступать со мной в контакт, попробую добиться взаимности у второго участника покушения на мой суверенитет.
Фирма «Хаус», представляющая в Тарасове интересы германской компании. Теперь я хоть что-то о ней знаю. Вернее, об одном из ее сотрудников. А это уже причина для визита.
Адрес фирмы мне был хорошо известен. Она находилась в самом центре, в здании старейшей тарасовской гостиницы, не выдержавшей конкуренции и раздавшей все свои комнаты-номера в аренду. Только тем она и держалась еще в нелегкие экономические времена.
В «Хаусе» меня ждал еще один сюрприз.
Не успев войти в фойе гостиницы, я получила море информации, хотя и не ту, которую предполагала.
Слева от лестницы, на широкой квадратной колонне, висел огромный фотопортрет того человека, с которым я собиралась познакомиться.
В траурной рамке.
Подпись под фотографией сообщала, что вице-президент фирмы «Хаус» Сергей Васильевич Машинский погиб вчера в автомобильной катастрофе. Коллектив фирмы скорбит… Светлая память… Соболезнования вдове… Весь традиционный набор ритуальных фраз.
Этот канал информации закрыт навсегда.
Я не сомневалась, что «автомобильная катастрофа» — дело рук Когтя. Подробности меня не интересовали. Но я не верю в совпадения. Если люди, окружающие Когтя, исчезают, это не может быть цепью случайностей.
Как говорил один из моих любимых литературных персонажей, «кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится».
Единственное, что мне теперь нужно, — понять Когтя.
Все, что я о нем знаю, не дает разгадки, не складывается в единую логическую цепь. Я просто не понимаю этого человека.
Кто может мне помочь?
Те, кто хорошо знает Когтя.
Но таких людей немного, и никто из них для меня, пожалуй, не доступен.
Жена.
Вторые сутки лежит в ванной с перерезанными венами.
Партнер по бизнесу.
Первые сутки лежит где-то в морге.
Старый друг, одноклассник, помощник.
Не первые уже сутки сидит в подвале, посаженный туда самим Когтем. И выпускать его оттуда нельзя, если только я не хочу пополнить собою список свежих трупов.
Все? Пожалуй…
…Пожалуй — нет! Ведь не вдвоем же они в классе учились. На фотографии, помнится, было человек двадцать пять. Хоть кого-то из них я смогу срочно разыскать?
Последнюю фразу я додумывала уже за рулем, включая с места третью скорость. Какую школу мог кончать Коготь, сколотивший свою группировку в Зоне отдыха имени Короленко? Коготь, дом которого граничит с парковой оградой.
Конечно же, только пятьдесят девятую, расположенную фактически на территории парка. В ней всегда училась, учится и будет учиться вся парковая шпана.
Возможно, остался кто-нибудь из учителей, кто вел уроки в этом классе. Хотя, может быть, никого и нет уже, прошло-то лет восемнадцать.
Впрочем, что гадать, сейчас все и узнаю, оборвала я себя, подруливая к свежевыкрашенной школьной ограде. В сентябре все школьные ограды сверкают свежей краской. Захватив из «бардачка» фотографию выпускного класса, на которой Когтев и Сапелкин прощались со школой, я направилась на розыски учительской.
Руководствуясь указаниями стоящих на входе старшеклассников-дежурных, я поднялась на второй этаж и на двери второго кабинета справа обнаружила табличку с надписью «Учительская». До перемены было еще минут десять, и в учительской одиноко грустил пожилой мужчина в тренировочном костюме, судя по всему учитель физкультуры. Тренированная фигура выдавала в нем бывшего спортсмена. Я прервала его воспоминания о былых спортивных победах вопросом, не работал ли он в этой школе восемнадцать лет назад.
— Восемнадцать лет назад я не работал. Я, дочка, в футбол играл…
Решив, что сказанного достаточно, он опять замолчал и уставился в окно.
Вид из окна, на мой взгляд, ничего особо интересного в себе не заключал, поэтому я решила вновь отвлечь его от созерцания кустов на окраинном пустыре соседнего со школой парка.
— А кто-нибудь из сегодняшних ваших учителей работал в то время? Видите ли, я журналистка, пишу книгу об одном из выпускников вашей школы… Очень хотелось бы поговорить с кем-то из старых учителей. Ведь роль школы в жизни каждого человека огромна, я не могу пройти мимо этого периода в жизни моего героя…
— Героя… Все они у нас герои. Милицейских сводок… Впрочем, извините. Сентябрь — всегда сложный месяц. Трудно ребятам отвыкать от летней свободы… Лет двадцать Мария Григорьевна у нас работает, но сейчас она на больничном. Есть и другие. Я-то сам не подскажу больше… Вы обратитесь к завучу, Ольге Николаевне, она поможет. Она про школу все знает…
