После обеда струнный квартет заменил джаз-оркестр из шести человек.
Оркестр взял второй перерыв за вечер.
Скайлар и Терри Эйнсли постоянно танцевали — с энтузиазмом, радостно, не жалея сил.
Большая часть гостей танцевали больше от скуки. Среди них встречались хорошие танцоры, особенно те, что постарше, но преобладали такие, которые, по мнению Скайлара, выполняли повинность, механически переставляя ноги.
Некоторые наблюдали за Скайларом и Терри с завистью, интересом, восхищением. Другие смотрели на них с плохо скрываемым презрением.
Кружась в танце, Скайлар два или три раза выхватил из толпы Джонеси, не отрывающую от него глаз. Лицо ее напоминало маску.
— Может, прекратим? — спросил Скайлар Терри, когда они танцевали.
— Прекратим что? Получать удовольствие?
— Некоторые могут подумать, что мы выпендриваемся. — Он мотнул головой в сторону зрителей.
— Черт с ними, — ответила Терри. — Это они ведут себя глупо. Здесь танцы, а не собрание акционеров.
Все еще прижимая Скайлара к себе, посол другой рукой прихватил Терри и тоже полуобнял ее.
— Прекрасные молодые люди! За таких, как вы, старшее поколение и сражалось во всех этих войнах! Пожалуйста, пожалуйста, цените это! Любите друг друга!
По другую сторону от посла Скайлар видел только один карий глаз Терри, теплый и счастливый.
— Да, сэр! — ответил Скайлар.
После того как стихла музыка, на террасе гости получили возможность говорить, не повышая голоса.
— Пошли! — Скайлар взял Терри за руку.
Она подчинилась.
— Куда мы идем?
— У меня есть идея.
Пришли они в комнату Джона.
Скайлар закрепил на талии ремень Джона. Затем сцепил вместе все ремни Джона. Последний просунул под тот, что надел на себя, и затянул.
Впервые после прибытия в «Пэкстон лендинг» достал из футляра трубу.
— Я собираюсь сыграть для посла. А потом мы их повеселим.
Скайлар объяснил Терри, что он от нее хочет.
Она смеялась.
— Ты сошел с ума?
— Мы же должны развлекать гостей, не так ли?
— Я не знаю, Скайлар…
— Можешь не сомневаться. Вежливость того требует.
* * *
Пока джаз-оркестр отдыхал, многие направились к столам-барам, чтобы наполнить стаканы.
На террасе люди стояли группками, от двух до шести человек, говорили о бизнесе, политике, искусстве.
Одни продавали себя или свои честолюбивые замыслы другим.
Другие слушали настороженно, не собираясь покупать, во всяком случае, немедленно.
Веселья на приеме было не больше, чем на любом сборище людей, где каждого заботят собственные интересы.
Внезапно над головами гостей прозвучал удивительно чистый звук трубы. Мелодию эту никто из них не слышал раньше, она говорила о глубине чувств, празднике радости, вечности настоящей любви.
Разговоры смолкли. Люди повернулись. Подняли головы.
Скайлар сидел на парапете балкона второго этажа, опустив голову, словно что-то нашептывал своей трубе.
Толпа замерла, а Скайлар, не открывая глаз, поднял голову, крутанул ею, окатив звуком стоящих внизу людей.
— Боже мой! — выдохнула стоявшая на террасе Лейси.
— Как отвратительно, — где-то на террасе вырвалось у Тома Палмера.
— Пошло! — прокомментировала Колдер.
— Очаровательно. Абсолютно очаровательно, — как бы возразил ей стоявший в десяти метрах от нее судья Феррис.
Уэйн Уитфилд вышел из дома и поднял голову. На его лице заиграла улыбка.
— О боже! — сказала себе Джонеси.
— Ага! — Алекс Броудбент встал со скамьи. — У Скайлара, несомненно, артистический дар.
Не получив никакого отклика, кроме молчания, на первую композицию, Скайлар заиграл вторую, более быструю, веселую, карнавальную.
— Парень, должно быть, напился! — отчеканила Лейси.
— О, как это прекрасно! — Посол стоял посреди террасы, закинув голову, глядя на Скайлара. По щекам посла текли слезы. — Как прекрасно!
— Он действительно выпендривается, не так ли? — Дот Палмер, сидевшая в одиночестве, спросила у окружающего воздуха.
Колдер нашла Джона.
— Джонатан! Это надо немедленно прекратить!
— Почему? — спросил Джон.
— Потому что это пошло! Отвратительно! Мерзко!
— Почему? — спросил Джон.
— Что он сделает после этого? Покажет стриптиз? Пойди и скинь его с балкона.
Именно в этот момент Скайлар начал играть мелодию о юном смельчаке на летящей трапеции, который парил в воздухе.
Позади него, как тень, появилась Терри.
И столкнула его с парапета.
Большинство ахнуло. Некоторые пренебрежительно захохотали.
— Боже мой! — вскрикнула Лейси.
Не сбившись с ритма, Скайлар качался на поясах, привязанных к балкону, и не только играл, но и демонстрировал счастье полета, выпрямив спину, вытянув ноги, вскинув голову.
Кое-кто смеялся и аплодировал.
— О! — Посол захлопал в ладоши. — Как же он прекрасен!
— Ага! — покивал Алекс Броудбент. — У Скайлара еще и талант сатирика. Он точно знает, как воспринимают его эти люди. И будь я проклят, если он не смеется над ними.
— Джонатан! — Голос матери ударил, как хлыст. Джон повернулся, чтобы пойти в дом. Но еще не добрался до двери, когда труба смолкла. Скайлар скоренько забрался на парапет и перелез через него.
Джаз-оркестр вернулся на эстраду. И заиграл, пусть и не очень синхронно «Мужчину на летящей трапеции».
Только две пары вышли на танцплощадку.
* * *
— Мои ремни? — Джон улыбался. — Ты взял мои ремни?
— Извини, Джон-Тан. Не волнуйся, они в целости и сохранности.
Они вернулись на террасу.
В комнате Джона Скайлар убрал трубу в футляр.
Когда они появились на террасе, некоторые улыбались Скайлару, другие бросали на него хмурые взгляды.
Многие покидали прием.
Посол не только обнял Скайлара, но звонко чмокнул его в лоб.
— Прекрасный парень! Ты должен приехать в мою страну!
Скайлар вежливо отстранил его, но рассмеялся.
Один худощавый мужчина, в простеньком черном смокинге, не только улыбнулся Скайлару, но и подмигнул.
Скайлар сразу же, хотя и не очень разглядел его там, на нижней террасе, понял, что это Алекс Броудбент.
Джон пожал плечами:
— Даже не знал, что у меня так много ремней.
— У тебя очень много ремней, Джон-Тан. И все хорошие, крепкие. Я рад, что ни один не порвался.
— Интересная мысль, — поднял палец Джон. — А если бы порвался? Тебя везли бы сейчас в больницу со сломанными коленями и ребрами и трубой, торчащей из затылка.
— Ради смеха готов на все, — ответил Скайлар. — Мне кажется, из тех людей, что собрались здесь, большинство уже разучились смеяться. Кроме кривой усмешки, из них ничего не выдавишь.
— А… Так вот почему ты все это проделал?
Глядя друг другу в глаза, кузены улыбнулись.
— Лис, — вырвалось у Джона.
Появилась Терри Эйнсли. Взяла правую руку Скайлара в свои.
— Я должна ехать в Кембридж с родителями. Домой.
— Хорошо, — кивнул Скайлар.
Она поцеловала его в щеку.
— Еще увидимся, Скайлар?
— Да, конечно.
Терри освободила руку Скайлара, не отрывая глаз от его лица.
— Увидимся, Скайлар.
— Да, конечно.
Джон улыбнулся ему.
— Похоже, ты нашел себе подругу.
— Она милая, — ответил Скайлар.
К ним присоединилась Лейси.
— Мне надо найти Джонеси, — тут же вспомнил Джон. — Последний танец.
— Что, по-твоему, ты делал? — спросила Скайлара его тетя Лейси.
— Развлекал ваших друзей, мэм?
— Мы не нуждаемся в развлечениях.
— Не нуждаетесь?
— Если тебе хочется изображать клоуна, Скайлар, пожалуйста, иди в цирк. Здесь много талантливых и много чего достигших людей. Мы не просим их демонстрировать свои таланты, не ждем от них этого. И, уж конечно, я не ожидала, что мой перепивший племянник будет болтаться над головами этих действительно известных людей, выдувая детскую мелодию из игрушечного инструмента.
В изумлении Скайлар не знал, что и сказать.
— Сколько ты выпил, Скайлар?
— Одну банку пива, мэм.
— Кто помогал тебе? Кто столкнул тебя с балкона? Скайлар не ответил. Но заметил, что его тетя увешана украшениями.
— Если, я повторяю, если тебя еще раз пригласят в «Пэкстон лендинг», юный Скайлар, пожалуйста, не навязывай наших гостям демонстрацию своих сомнительных талантов.
И, разгневанная, она отошла. Но тут же, мило улыбнувшись, пожелала спокойной ночи Алексу Броудбенту и стоявшей неподалеку женщине.
Стоя у раскрытой двери дома, Уэйн Уитфилд наблюдал за выражением лица Скайлара.
— Скайлар! — Джонеси просунула пальцы между пуговицами рубашки Скайлара, заелозила ими по его потной груди.
