Довольная собой, я скинула куртку и ботинки, облачилась поверх своих брюк и кофты в поварскую пижаму, нахлобучила на голову колпак, заправив под него кукольные черные пряди парика. Затем я положила пистолет в сумку и спрятала все свои манатки под раковину за дверцы. Плиточный пол леденил мои пятки через тонкие носки, но я же не могла выступать на своих каблуках в роли повара. Китаец слабо мычал и дико вращал глазами.
– Потерпи, родимый, скоро выпущу! – сказала я, уставляя поднос чашечками с салатами. – Вот эти, что ли, заказывали? Или эти?
Он закивал, и я поставила нужные чашки. С горячим мне придется сложнее – в кастрюльке что-то плавало, должно быть, соус. Я, конечно, большим кулинарным опытом не обладала, но могла допетрить, что соус идет ко второму.
Затем я с подносом и замирающим сердцем нырнула в темноту за дверью. Там оказался небольшой предбанник, где у меня тут же выхватили из рук поднос и недовольно проворчали:
– Шевелись быстрее, второе пора подавать!
Затем невидимый официант отдернул занавеску, и в полоске мелькнувшего света я мгновенно узрела всю компашку, сидящую за длинным столом. Во главе восседал Дато. Я успела заметить, что Абзац с видом побитой собаки сидел без тарелки в дальнем углу. Мелькнула еще какая-то знакомая фигура, но я не успела ее толком разглядеть. Возвращался официант, и я пошла за вторым.
Вторых блюд было приготовлено и разложено четыре порции. Все их я щедро полила соусом из кастрюльки, причем китаец задергался в страшных конвульсиях и попытался что-то там замычать.
Я поняла, что сделала что-то не то, – видимо, соус надо было подливать не сюда, или это вообще не соус, или его вообще не надо. Но не могу же я его вылить обратно с тарелок? Сойдет и так. Не отравятся. Хотя хорошо бы было! А я вовсе не обязана услаждать вкусовые ощущения Дато!
Возня с переставлением тарелок навела меня на мысль прилепить «жучок» ко дну тарелки, немного сбоку, под возвышающейся ее частью. А чтобы ушлый бандит его не обнаружил, я отлепила с новенькой кастрюльки лейбл «Цептера» и закрыла им «жучок» на тарелке.
Тарелки с подгаженным горячим и «жучком» благополучно были отправлены на стол, причем, наблюдая за официантом, я поняла, что «жучок» достался именно главарю. Хотя я и так всех отлично услышу. Официант занял свое место за занавеской и бросил мне:
– Рыбу через полчаса. В соусе.
Ах вот для чего соус! А я, интересно, куда его налила? Однако хрен с ним, с соусом, теперь у меня есть восхитительные полчаса в наушниках!
Я уселась на стул, наладила приемник и надела наушники. Конечно, был риск, что сюда запрется официант, но без риска мою профессию не представишь никак. И без подобных парадоксальных ситуаций! В уши полился низкий голос с грузинским акцентом:
– Плохо паступаешь, Абзац. И ты, дарагая, плохо! Бог вас накажет – молодые еще, глупые! Я даверие аказал – тебя, бабу, взял в дело! Никагда не брал! Бабе место дома, с детьми.
– Ну, Дато, – раздался голос Светы. – Ну ты же знаешь, на меня можно положиться! А все этот говнюк, все он!
– Свэта, что за лэксикон! – раздался бас этого грузинского филолюба. – Нэльзя же вэчно оставаться торговкой из пивного ларька, откуда я тэбя выцепил. Нэ забывай, дэвочка!
– Я ничего не делал! – раздался испуганный глас Абзаца.
– Вот именно, дарагой, вот именно! Ты задание получал не мокрухой заниматься! – сказал Дато. – Твое дело было въехать на доверии в квартиру врача и уж потом любой ценой доставить нам наш заказ. И ты, Свэта, должна была ему в помощь также получить законный доступ в квартиру. А что надэлали вы? Одын спит с женой, другая спит с мужем, а что в итоге? Кто убил врача? Теперь ваше дело – это узнать! Теперь будут мэнты, шумиха, его баба все барахло вывэзет и спрячэт, и ваабще канцов не найдешь!
– Мы все исправим, Дато, все найдем! – сказала Света.
– Нэ знаю, как уж тэперь вам вэрить. Асобэнно тэбе – сабака наемная, – проревел грузин, относя последние слова, видимо, к Абзацу.
Мое сердце давно трепыхалось где-то в животе, ухая и проваливаясь. Я была пока не в состоянии анализировать услышанное. Благо работала запись.
– Тэбя, Абзац, я взял на чистое дэло, а ты его своими грязными руками замарал, – продолжал делать вливания вор в законе. – И дело-то было фиговое: войти в доверие к жэне врача и доставить нам всэ их статуэтки. Ну что сдэлать с тобой после этого?
– Дато, ты не забывай, – вставила Света, – это же именно я сообщила вам об этой коллекции! Я вытрясла всю информацию из Целикова! Я старалась, но и Абзац не виноват! Мы сами обалдели, когда его крякнули!
– Кароче, – мне в ухо опять врезался грузинский бас. – У вас абоих есть сутки, чтобы доставить нам всю каллекцию вместе с тем, кто убил врача и пасмел пэрэбэжать нам дарогу! Панятно гаварю?! А если нэ будет, то ты, Абзац, рой сэбэ яму. Сам рой на Кумысной палянэ!
– Почему только себе? – возмутился Абзац.
– Патаму что я с жэнщинами нэ ваюю! – И тут Дато разразился жутковатым глухим хохотом, отчего я мурашками покрылась изнутри и снаружи. А Света довольно подхихикнула. У нее-то, похоже, все было схвачено. Вот что случается с женщинами, у которых муж уезжает на три дня. А может, у нее и вовсе никакого мужа нет?
– Все сделаем, Дато, весь город перевернем, всех ребят на ноги поднимем, всех ментов на уши поставим, – заверила обнадеженная Света.
Да, не везло Целикову с женщинами, хоть ты плачь. Вот и эта ему как следует промывала мозги.
– А главное, знать, кто пасмел пэрэйти дарогу, кто замочил врача! – внушал главарь. – И все статуэтки найти до единой. Поняли, пан Кшиштоф ждет. Мой коллега из Польши, хозяин игорных домов в Европе, мой друг и коллекционер – я давно обэщал ему эту коллекцию в обмен на... Ну, у нас свой интерэс. Его рэбята так нэ работают плохо, как вы. Паэтому его рэбята много дэнег палучают, а вы получите кое-что пахуже! Да, пан Кшиштоф? – обратился Дато к невидимому пану. Видимо, это тот длинноносый. Вот кому позарез нужно это добро.
– Дорогой пан Дато, – с сильным акцентом сказал таинственный коллега Кшиш-тоф. – Я, конечно, еще подожду, но и ваши дела в Европе тоже пока подождут. Счета в банке пока заморожены. Пока... вы сами знаете что. Эта Диана – за ее головой я охотился по всему свету, Езус-Мария! Она была в прошлом веке во Франции, в доме барона де Лаваля, затем попала в Россию, и ее след затерялся. За ней охотились все коллекционеры. И вот вы мне показываете ее фотографию в доме обычного врача, о Езус-Мария!
Я чуть не свалилась со стула в наушниках: подумать только, какие у меня дома раритетные ценности!
– И заметь, Дато, – опять встряла Света, – фотографии доставила я. Я их стащила у Целикова.
– Тэперь ты должна прэдставить нэ фото, а оригинал! – прорычал Дато. – Слышала, что сказал пан Кшиштоф?
Видимо, пан Кшиштоф держал за глотку нашего грузинского тигра. У всех был свой шкурный интерес. Пока Диана и вся коллекция не будут у Кшиштофа, у Дато почему-то закрыты все счета. Абзац врача не убивал. Теперь они будут искать в двадцать четыре часа, как ищейки, – у меня с ними теперь одна забота! Главная их цель та же, что и моя, – найти того, кто убил. Главное – вещички-то из квартиры тю-тю! Обдумывать времени не было. В разговор вмешался дополнительный, очень приятный мужской голос:
– Да ладно вам, Дато! Лучше скажи, как тебе горячее?!
– Говно страшное, – весомо сказал Дато. – Твоего повара, Вэнька, надо за яйца повэсить за такое блюдо!
– Быть не может, Дато, – сказал неизвестный Венька, быть может, хозяин ресторана. – У меня чудный повар! Если он сделал что-то не так, я сейчас пойду выясню на кухне! Да-да, непременно иду!
Я обомлела. На кухне, куда собирался наведаться хозяин, царило, конечно, нечто неописуемое: чудный повар был привязан к трубе с кляпом во рту, а посреди кухни стояла я в наушниках и с приемником, прослушивая бандитскую сходку. Еще немного, и от Тани Ивановой может остаться на земле лишь воспоминание!
Судьба дала мне пару минут на спасение. Я уже давно сообразила, что железная дверь в стене с окошком вела в специальную морозильную комнату. Ножом я взрезала веревки на поваре и пинком под зад впихнула его, невзирая на протесты, в эту морозилку, где были развешаны рыба и мясные туши. Даже за несколько часов ему там ничего не сделается. Зато, может, он хоть не сразу оповестит хозяина о сумасшедшей террористке. В ледяной комнате я прикрутила его веревкой к ручке стола. Там ему, на мой взгляд, было не так уж и холодно, а главное – его не было видно из окошка в двери.
– Потерпи, родной, скоро выпустят, – шепнула я ему и заперла дверь.
Послышались тяжелые шаги где-то уже возле занавески, за которой начиналась подсобка. Еще несколько шагов, и он будет тут!
Моя сумка, куртка и ботинки лежали под мойкой, где за дверцами было еще порядочно места. Туда мне было ближе, чем до противоположной двери. Взвесив в долю секунды все шансы и расстояния, я проскользнула к мойке – благо мои ноги в носках ехали по гладкой плитке, как фигурные коньки по льду. Я сложилась вчетверо под мойкой, уткнувшись носом в мусорное ведро, и захлопнула за собой дверцы в тот момент, когда на кухню ворвались шаги и два голоса.
