Тесс почувствовала себя особенно счастливой в это мгновение: какая бы незначительная жертва это ни была, но она была ради нее.
Уже в конце ночи, перебирая пальцами длинные волосы Тесс, Росс вдруг задумчиво спросил ее:
— А ты случайно не знакома с этим парнем, Дэррилом Пакстоном? По-моему, ты вместе с ним занималась греблей?
Тесс встряхнула волосами и отодвинулась от него на край постели, стараясь получше разглядеть его лицо:
— Ты все еще интересуешься этим делом?
— Нет, это так, простое любопытство…
Голос его прозвучал необычно холодно. На мгновение Тесс вдруг испугалась, уж не пришел ли он к ней в эту ночь только ради того, чтобы что-то узнать о деле Абрамовича. Будучи весьма скрытным и далёко не бескорыстным человеком, Росс способен был манипулировать чужими чувствами, но, по большей части, никто не обижался на него за это, поскольку даже в этом он был необыкновенно очарователен.
— Что-то не похоже на любительский интерес, если судить по твоей статье, — так же холодно и бесстрастно отозвалась она. — Прости, но у меня нет для тебя ничего стоящего.
— Но тебе что-то известно, — настаивал он, — может быть, ты знаешь, какие у него могли быть мотивы? Все знают, что там была замешана какая-то женщина. Но ни у кого нет никаких подробностей. Может, Абрамович домогался ее, преследовал?
— Джонатан, я не могу тебе помочь.
— А ее имя ты знаешь?
— Нет.
— А какие-нибудь детали? Что-то важное, из жизни Пакстона, например. Какой у него характер, не был ли он психически невменяем? Может быть, он мстил за какое-то оскорбление? Как он был вообще связан с жертвой? Я так ничего и не смог найти.
Тесс сидела на постели, молча качая головой и не произнося ни слова.
— Можно было бы опросить его сотрудников по работе или парней с лодочной станции. Ведь это все можно было бы повернуть в его пользу. — Он посмотрел на Тесс с надеждой, но она не попалась на эту приманку, продолжая хранить молчание. — Кстати, я звонил сегодня Джою Думбартону, чтобы увидеться с ним и кое-что узнать. Он хороший парень, даже дал мне посмотреть листок с фамилиями из журнала на проходной, но он уже, оказывается, с кем-то говорил сегодня… Между прочим, он тебя упоминал, дорогая…
— Считай, что я с ним встречалась, потому что хотела познакомиться с каким-нибудь стоящим парнем.
— Значит, твои приятели из гребной команды тебе не нравятся.
Тесс пожала плечами. Даже Джонатан не смог бы заставить ее разговориться.
Он встал с постели, натягивая на себя одежду:
— Мне нужно зайти в одно место. Жаль оставлять тебя, это тело, которое все еще принадлежит мне… Ты не обижаешься?
— Джонатан, если ты пришел ко мне ради одной ночи, не надейся, что я буду страдать и смотреть тебе вслед, превратившись в соляной столб.
— Ну, ты совсем не похожа на жену Лота. А уж тем более грех — сравнивать меня с Содомом. Тебе как католичке следует получше изучить Ветхий Завет.
— Я не католичка. И никак не отношусь к религии. У меня даже нет атеистических убеждений.
— А стоит иногда над этим подумать. — Он поцеловал ее в щеку. — Это бывает полезно. Увидимся.
— Если придется. Но тебе лучше ночевать не здесь. Кто-нибудь всегда рад поделиться с тобой частью постели.
Она почти ничего не знала о его любовницах, даже имен их никогда не слышала. Только однажды он упоминал о какой-то девушке из пригорода Вашингтона, студентке университета, наверное, из состоятельной семьи. А может быть, он просто выдумал ее, чтобы скрывать под ее вымышленным образом множество беспорядочных связей. У него был один недостаток, о котором Тесс знала всегда, — ради ценной информации он способен был переспать с кем угодно.
На следующее утро Тесс притормозила машину прямо позади велосипеда Рока, когда добрались до светофора. Она ехала за ним до самой лодочной станции по всей Ганновер-стрит. Дверь была открыта, и Тесс проскользнула за ним следом.
— Закрой дверь на ключ, — сказал он ей, обернувшись, и прошел дальше через тренерскую, мужские и женские раздевалки. Тесс повернула ключ и посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она ужасно, бледная с морщинками под глазами, она так и не смогла заснуть после того, как Джонатан ушел в шесть утра. Она вошла в небольшую комнату, где хранилось всякое мелкое оборудование, приборы и детали, которые Тинер не выбрасывал, а оставлял про запас, на всякий случай.
Рок был там и стоял у окна.
— Ливень на час, не меньше, — заметил он, глядя в окно. Тесс прислушалась и поняла, что начался сильный дождь. Небо было затянуто тяжелыми серыми тучами.
— Отлично, — пробормотала она в ответ, — вероятно, надо было мне остаться в постели и выспаться хоть один раз.
— А как насчет того, чтобы поставить новый рекорд? Пять тысяч метров?
— А ставка?
— Завтрак для того, кто превзойдет свои результаты.
— И что брать за точку отсчета?
— Я должен пройти дистанцию на десять секунд быстрее, ты — на девять.
— Немыслимо. Полагаешь, я на это поведусь? Пять тысяч метров… Мне нужно двадцать две: минуты.
— Ты такая лгунья. Я сам плавал с тобой, когда ты прошла ее за двадцать одну минуту.
— Ну ладно, двадцать одну и тридцать секунд, я специально замечала. Но я точно помню, что ты проходил пять тысяч за восемнадцать минут.
— Согласен.
Тесс уселась в лодке поудобнее. Взявшись за весла, она почувствовала, что руки ее обрели крепость. Она даже не ощущала особенного сопротивления воды. Рок подал сигнал к старту, и Тесс тут же устремилась вперед. Они оба были так увлечены соревнованием, что не обращали внимания на не утихавший дождь. Конечно, она была готова к тому, что проиграет Року и на этот раз, но из упрямства старалась отогнать от себя всякую мысль о своем поражении. Ей самой казалось, что она может двигаться быстрее, чем обычно, используя какой-то скрытый резерв сил. Измеритель скорости показывал, что она проходит двадцать пять метров в минуту. Ничего не получалось, она явно не могла преодолеть свой барьер. Тесс закрыла глаза и с еще большей яростью налегла на весла. Рок двигался с такой фантастической скоростью, что она даже не хотела смотреть на него, чтобы совсем не пасть духом.
Тесс открыла глаза. Первые две тысячи пятьсот метров были пройдены за девять минут тридцать пять секунд. Но она чувствовала, что никогда не сможет преодолеть невидимый предел скорости, свой «звуковой барьер», мышцы на ногах дрожали от напряжения. Однако она еще может и должна попытаться сделать это. Нет, дело было совсем не в завтраке. Просто ей хотелось удивить его, хоть один раз, хоть чем-нибудь.
Но все-таки воспоминание о еде значительно придало ей сил. Только бы проскочить последние полмили за две минуты. Это было бы великое достижение для нее. Рок был прав, когда подговаривал ее посоревноваться. Так, по крайней мере, она начинала стремиться к какому-то видимому прогрессу, а не просто тупо плавать туда и обратно без всякой цели. Тесс уже ощущала тошноту от перенапряжения, такое же неприятное чувство, которое накатывало на нее после слишком интенсивных занятий в спортзале, что-то болезненно сжималось внутри и подкатывало к горлу. Тесс не хотела останавливаться, ее руки словно приросли к веслам. Из последних сил она проплыла последние десять метров. Это было почти невероятно: двадцать минут пятьдесят пять секунд — на целых семь секунд меньше ее самого лучшего результата. Она отпустила весла и прижалась лицом к коленям.
— Ты победила, — услышала она голос Рока.
Тесс покачала головой, не в силах произнести ни слова. Но Рок был на финише, кажется, уже целую вечность. Даже то, что он пытался дать ей возможность догнать его, не помогло. Он был настоящим победителем. Она подняла голову и посмотрела на него недоверчиво.
— Это так, Тесс, — повторил он, — ты победила, и я горжусь тобой. Сегодня ты многого достигла.
Она едва заметно улыбнулась и махнула рукой. Тесс все еще чувствовала мелкую дрожь в коленях, хотя уже выпрямила ноги и расслабилась. Дыхание ее постепенно успокаивалось. Только говорить она еще не могла, хотя и знала, что ей хотелось ответить Року на его поздравления. Он подплыл к ней совсем близко и похлопал ее по спине:
— Не опускай голову. Так будет только хуже.
Однако спазмы в пустом желудке не утихали, Тесс закашлялась и перегнулась через борт. Рок схватил ее за футболку, испугавшись, что она упадет в воду.
Тесс охватило странное чувство при мысли о том, что от прикосновений этого привлекательного мужчины она вообще не испытывала ни малейшего сексуального возбуждения. «Он очень сильный, — рассеянно думала она, — наверное, это должно быть приятно находиться в его объятиях». Она вспомнила его бывших подруг, все они были тоненькими хрупкими девушками, хотя апофеозом хрупкости и утонченности, конечно же, была Ава. Не было никакой двусмысленности в его движениях, когда он принялся растирать ноги Тесс. Какой непривычной, странной казалась ей эта забота. Как бы она реагировала на нее, например, если бы не существовало Авы, Абрамовича и всей этой истории. «Но разве у меня была свобода выбора, — с некоторой досадой подумала Тесс, — а уж теперь об этом не стоит даже и помышлять».
