Когда я вошла, Головко как раз был на пути к противоположному углу и не решился прервать движение: боялся снести самого себя.
Увидев меня, тетя Зина поджала губы и кивнула головой своим правильным мыслям. Козлов мгновенно поднялся и шагнул мне навстречу, улыбаясь и раскрывая руки в широченных объятиях.
Мне не хотелось оказываться в них, да и ощущение после всех этих событий не располагало к лирике.
— Бедненькая моя, — просюсюкал Козлов. — Скоро, уже совсем скоро.
— Преждевременно, Алексей Григорьевич. — Это из своего угла несся Головко. — Спасибо, можете идти, — бросил он на ходу моему охраннику и с разбегу остановился прямо передо мною. — Ну, что? — быстро проговорил он, глядя мне в глаза требовательно и нервно. — Вспомнила происхождение того сверточка?
Я отрицательно покачала головой и даже говорить ничего не стала — так он мне надоел, что, открой я рот — все сразу и высказала бы.
Головко поморгал на меня еще с полминуты. Не знаю даже, чего он ждал? Может, надеялся, что я пообещаю обязательно вспомнить, откуда у меня «беретта»? Затем, резко развернувшись, он подошел к тете Зине.
— Вы подтверждаете ваши показания в отношении гражданки Ивановой? — брезгливо спросил он.
— Подтверждаю ли я! — играя в негодование, тут же разошлась тетя Зина. — Да она хулиганка! Я со своею собачкой спокойно гуляла у подъезда, а она вылетает, как фурия… И ногами, и руками, и слова всякие! Вы совершенно правильно сделали, товарищ следователь, что арестовали ее. Изолировать таких надо. Изолировать! Она и раньше…
— Спасибо. Достаточно, — прервал он ее.
— Нет, вы послушайте! Мне не надо, чтобы кончилось разговорами. Она должна понести…
— Спасибо. Спасибо.
К Головко подскочил Козлов:
— Итак, на основании показаний соседей, подтверждающих присутствие моей клиентки вчера вечером…
— И вам спасибо, — с ненавистью прорычал мой ретивый следователь, — всем спасибо.
Он сел за стол и обернулся к тете Зине:
— Благодарю вас, вы очень нам помогли. И в следующий раз, пожалуйста, не стесняйтесь проявлять свою, так сказать, гражданскую активность.
Тетя Зина порывалась продолжить, но он, возвысив голос, закончил:
— Давайте вашу повестку, я отмечу. Спасибо. До свидания.
— До свидания, — достойно ответила она и, торжествующе посмотрев на меня, гордо удалилась.
Влетевший в открытую дверь сквозняк хлопнул ею. Звук получился резким и сухим. Все вздрогнули.
— Ну-с! — сложив пальчики домиком, начал Головко. — Что же мне с вами делать?
Я продолжала стоять и молчать, просто перетерпливая этого зануду, как стоматолога.
— Что значит «что делать?». Как это «что делать?», — взвился Козлов. — Наши активисты и бывшие подзащитные…
— Да знаю, знаю. Вы пройдите, гражданка Иванова. Сядьте.
— Присядьте! — ехидно поправил Козлов.
Головко не обращал на него внимания, сверля меня взглядом.
Я села к столу.
— Сегодня утром, около 10 часов, точнее, — Головко закатил глазки, — в 9.53 в горотделе раздался анонимный телефонный звонок. Мужской голос продиктовал информацию о том, что пистолет, из которого убили эту девушку, спрятан в квартире киллера преступной группировки Ивановой. Мы не могли оставить этот сигнал без внимания.
Слушая речь Головко, Козлов зажмурил глаза, кивал головой и показывал высокую степень удовольствия.
— Вы не предполагаете, гражданка Иванова, кто позвонил нам?
Я, разумеется, продемонстрировала, что понятия не имею.
— Я попрошу вас подумать лучше, ведь с большой долей вероятности можно предположить, что именно этот человек и подкинул вам эту важную улику.
Я опять изобразила полное незнание. Головко вздохнул и закончил с кислым видом:
— У нас нет оснований задерживать вас здесь. Поэтому, поговорив с вашим адвокатом, мы нашли возможность изменить меру пресечения.
— Какую меру? Какую меру?!! Вася, включи мозги! — возопил Козлов.
— Я вам не Вася! — рявкнул Головко. — Короче, не хочу пререкаться. Дадите подписку о невыезде, и все.
— Да ты офонарел! — Козлов ломанулся в бой.
Головко, набычившись, уперся за столом. Я устроилась на боковых стульях поудобнее, забыла об этих тореадорах и принялась чистить перышки.
Не прошло и полчасика, как потный и взъерошенный Головко, сжавшись на своем стуле, подписал все бумаги, обреченно помахивая руками.
Победивший Козлов возбужденно разговаривал сам с собой, жалел себя, «одинокого борца с мудаками».
— Окружили со всех сторон и нападают!
— Ну ты, полегче базар фильтруй! — неуверенно подал голос Головко.
— А ты не обижайся, Вася! Мудак — это не дурак, это умный человек, даже очень умный, но только у него мозги набекрень. Ты попробуй думать поменьше, будет жить полегче. — И, повернувшись ко мне, театрально взмахнул дланью: — Путь свободен, мадам!
Я встала, потянулась… Утомительное зрелище — мужские бои.
— А вещички мои?
— Вася позаботился, ведь правда? — плотоядно понизив голос, взглянул Козлов на Головко. Тот покивал устало.
Мы с Козловым вышли. Он несся вперед, расправив грудь и гордо подняв голову, и был очень доволен собою. Я еле поспевала за ним, стараясь не терять из виду его светлую плешинку на макушке.
Утомительный сегодня выпал день, а когда он кончится — еще неясно.
Подбежав к выходу, Козлов, поднатужившись, плечом поддал тугую дверь и уперся ногами — меня пропускал, джентльмен.
За широким тротуаром, чуть справа от выхода, стояла знакомая машина. Игорек маялся рядом. По его лицу было видно: либо он накурился насмерть, либо его терзает приступ геморроя.
Увидев меня, он явно обрадовался — его вахта заканчивалась.
Он пробежал навстречу мне несколько шагов, сначала рванулся обнять, одумался, протянул руку, еще раз одумался, резко затормозил, чуть не задев меня плечом, и буркнул:
— Тебя выпустили, что ли?
— Да, на поруки Алексею Григорьевичу.
Козлов хохотнул, вынырнул у меня из-за спины:
— Гоша, все как должно быть. Вы езжайте, а я позвоню Олегу. Пока, мадам, — оскалился он в мою сторону и пошел к белой «Ауди».
Открыть мне дверцу — на это Игорька не хватило.
Я села сама. Игорек, обежав впереди, повертел головой, плюхнулся на сиденье и, лихо вырулив за дом, с визгом затормозив, нацелился и рванул.
Ездил он специфически. Кроме экстренного торможения, другого не знал.
Пару раз очень опасно подрезал у трамваев. Тетка-водитель, или вожатый — как правильно, не знаю, — даже высунулась из форточки своего «мустанга» и замахала кулаком нам вслед. Оглянувшись на нее, я заметила красную «девяносто девятую». Чуть позже, оглянувшись еще, после поворота, я опять увидела эту машину.
— Посмотри назад, Игорек, — сказала я, взяв из его пачки сигарету.
— А что там? Менты? — Он вытянул шею, посмотрел в зеркало. — Не вижу.
— Я про ту красную машину — с самого начала за нами едут.
— А, эта? — Игорек сразу расслабился и повернул под знак. — Это наши, жопу нам прикрывают на всякий пожарный.
Мы направились к выезду из города. Почти сразу за КП ГАИ свернули направо и поехали на север. Впереди замаячил стенд: «Проезд по платному путепроводу». Дорога бесплатная была перекрыта капитально и надолго. Игорек подъехал к шлагбауму и сунул трояк в кассу. Охранник с автоматом скучно посмотрел на нас, зевнул и отвернулся.
— Видала гешефт? — Шлагбаум поднялся, и мы поехали дальше. — Кто-то классно бабки вложил, сидит, а денежки идут!
— Куда мы едем, Сусанин? — Я выкинула окурок за окно.
— Куда-куда? К Олегу! Как только тебя замели, я сразу же позвонил. Олег велел ждать тебя у ментуры до последнего. И Козлова он вызвал и на Головко надавил.
— Как, на самого Головко? — съязвила я.
— На самого не самого, а вот начальник его у Олега с рук ест и хвостом виляет. А голос подавать ему не разрешают.
Мы проехали мимо дачных кооперативов и поехали вдоль Волги. После третьей турбазы дорога свернула вниз. Открылся вид на красивейшую заводь с несколькими островками в зелени деревьев и кустов. На берегу за бетонным забором вытянулся поселок из восьми-десяти коттеджей.
Мы подъехали к красным воротам и посигналили. Спустя минуту ворота начали медленно открываться.
Сразу за ними, сбоку от дороги, стоял дом красного кирпича — котельная и сторожка вместе.
На ступеньках сидел высокий мужчина с пультом дистанционного управления. Игорек помахал ему:
— Здорово, Михалыч!
Тот махнул в ответ.
Мы поехали по дорожке мимо коттеджей, стоящих посреди аккуратных лужаек.
— Видала пацана на крыльце? — спросил меня Игорек.
— Видела, и что?
— В прошлом году, когда начался жим с Бабаем, его ребята поймали Витьку — ну, вот этого Михалыча, значит, — заперли в гараже и целый день измывались. Глаз паяльной лампой сожгли, ногу левую в двух местах сломали. Если бы мы вовремя не поспели — убили бы. Они у Бабая все отморозки, наширяются, и им до одного места все на свете. Мы тогда у них двоих завалили, а Витьку подлечили и сюда. Он здесь теперь вроде коменданта.
