кирпичного здания. Небольшой солнечный дворик был вымощен плиткой, из швов которой пробивался желтоватый мох. Над входной дверью висела табличка с надписью «Отель «У карася».
– Что это? – удивилась Мира. – Мы будем жить в гостинице? Нас тут моментально вычислят.
– Не вычислят. Это моя гостиница. Я здесь хозяин. – Михалыч распахнул дверь. – Заходи, не стесняйся.
За стойкой ресепшена дремала полная пожилая женщина с химической завивкой. Услышав, что кто-то вошел, она открыла сонные глаза.
– Лексей Михалыч! Здравствуйте вам. Уже вернулись? Так быстро? Говорили, через неделю.
– Вернулся, Лизавета, вернулся. Как тут у вас? Все тихо?
– Тихо, спокойно. Ой. – Взгляд ее переместился на Миру. – А это кто?
– Новая горничная. Поработает у нас, пока Анна к матери уехала. Зовут Мирой. Прошу любить и жаловать.
Похожая на овцу, Лизавета с сомнением оглядела Миру с ног до головы.
– Хлипкая больно. Да и не наша, городская, видно.
– Тебе какая разница, городская или деревенская? – добродушно усмехнулся Михалыч. – Ты проходи, Мира, не смущайся. Лизавета Ивановна сейчас отведет тебя в номер и покушать принесет. Так говорю, а, Лиза?
– Так, так, – покладисто согласилась женщина. – Куда ее?
– Давай в сто пятый. Он свободен должен быть.
– Ну идем, что ли? – обратилась кудрявая к Мире, с трудом вытаскивая телеса из-за стойки.
Коридорчик был тесный, двери по обеим сторонам, обтянутые дешевенькой пленкой под дерево, стояли близко друг к дружке. Лизавета отперла большим бородатым ключом один из номеров, и взгляду Миры представилась крошечная комнатенка с одной-единственной кроватью, старым платяным шкафом и такой же древней потертой тумбой.
– Душ в конце по коридору. Туалет там же. Яичницу будешь?
– Буду.
– Чай или кофе?
– Кофе, – ответила Мира и тут же поправилась: – Нет, лучше чай.
Если у них кофе такой же, как весь отель, то, пожалуй, его опасно пить.
– Чай так чай, – равнодушно проговорила тетка и удалилась, виляя тучными бедрами.
Мира зашла в комнатку и села на кровать. Та издала жалобный стон. Ничего не скажешь – круиз! Вип-каюта. Она грустно усмехнулась. Но все же это лучше, чем полиция. Ей захотелось принять горячий душ. Мира спрятала сумочку в шкаф и пошла по коридору, туда, куда указывала Лизавета. Санузел на удивление оказался хоть и не слишком чистым, но вполне исправным. Стекла душевой кабины были сплошь в мыльных брызгах, поддон пожелтел от ржавчины, но вода из кранов текла, и холодная, и горячая. Мира выдвинула ящики ютящейся в углу тумбы, нашла там неиспользованное полотенце и мыло, а также пузырек дешевого шампуня. Она закрылась в кабинке и с удовольствием встала под теплые струи. Так она стояла, пока в дверь не забарабанили.
– Эй, завтрак готов!
– Иду, – крикнула в ответ Мира и с сожалением выключила кран.
Она вытерлась, оделась и вернулась в номер. На комоде стоял облупленный эмалированный поднос, на нем граненый стакан с чаем и глазунья в веселенькой цветастой тарелке. Рядом лежал ломоть черного хлеба, щедро намазанный маслом. «А это вместо китайской кухни и дорадо», – с горьким сарказмом подумала Мира.
Яичница оказалась жутко пересоленной, а чай, наоборот, сладким. Зато хлеб был вкусным, свежим и мягким. Мира съела все без остатка – она очень проголодалась. Едва допила чай, как в номер заглянул Михалыч. Он уже успел переодеться, сменив строгую форму на джинсы и свитер грубой домашней вязки.
– Ну, вижу, ты уже понемногу обживаешься. Обед у нас в час, ужин в шесть. Чай, кофе можно пить когда душе угодно. Одежду тебе купим на первое время. Не такую, разумеется, как у папы. – Он усмехнулся. – Но голой не останешься, не переживай. Да, вот твой телефон. – Михалыч достал из кармана Мирин мобильный и протянул ей. – Напиши родителям, что у тебя все хорошо. Постараешься починить динамик, как только сможешь. Фотки из Мышкина пошли.
– А если позвонить?
– Лучше не рисковать. Они могут понять, что ты не на корабле. Впрочем, как хочешь.
– Не буду звонить, – согласилась Мира.
– И это правильно. Вот что я хотел сказать. – Михалыч слегка замялся. – Тебе придется немного потрудиться.
– В каком смысле? – не поняла Мира.
– Ну ведь я сказал, что ты новая горничная. Взамен уехавшей. Стало быть, на тебе ее обязанности.
– Какие?
– Уборка номеров, смена белья. Ну и там по мелочам.
– Но я… боюсь, что не справлюсь. Я не особо сильна в домашнем хозяйстве. – Мира смущенно посмотрела на Михалыча.
– Справишься. Это же не высшая математика, тут образование не нужно. Иначе будет подозрительно.
– Хорошо. Когда приступать?
– Завтра утром. Сегодня отдохни. Ближе к вечеру сходим в магазин, купим тебе одежду. И не забудь родителям написать.
– Сейчас напишу.
Мира дождалась, когда Михалыч ушел, и набрала эсэмэску матери: «Мамуль, не пугайтесь, у меня все отлично, просто телефон сломался. Невозможно звонить. Сойдем на берег, попытаюсь починить, а пока будем общаться так. Мышкин очень понравился, красивый городок. Кидаю вам фотки. Ловите».
Она прикрепила несколько фотографий и отослала сообщение. Мать тут же ответила: «Какой ужас! Как это сломался? Он же совсем новый! Неужели на борту нигде нельзя починить? Узнай у обслуги». – «Обязательно узнаю», – написала Мира и прибавила смайлик «сердечко». Тут же раздался звонок. Очевидно, мать не поверила в неисправность телефона и решила проверить. Мира отключила микрофон и нажала на прием.
– Мира! Мира!! – кричала в трубку мать. – Ты что, совсем меня не слышишь? Ответь!
Мира сбросила вызов и написала: «Вот видишь, ничего не поделать». – «Попробуй ты набери», – потребовала мать. Мира послушно позвонила все с тем же выключенным микрофоном.
– Да что ж такое! – ругалась на том конце мать. – Правда ничего не слышно.
«Немедленно чини телефон», – через минуту написала она. «Да, да», – ответила Мира. На этом сеанс связи завершился.
Мира еще раз внимательно оглядела номер и обнаружила в шкафу полочку с книгами. Их было немного, всего пять, старые, потрепанные, с изрисованными обложками. Очевидно, какой-то ребенок постарался. Она достала их с полки. Рассказы Чехова, ее любимый Конан Дойл, сборник повестей неизвестных зарубежных авторов, остальные две – детские сказки. Мира аккуратно вернула книжки на место и в самом углу нашла маленького деревянного солдатика. Он был неумело раскрашен красками: голова и плечи зеленые, туловище и ноги синие. Мира повертела солдатика в руках и вернула на место. Интересно. Значит, в этом номере жил ребенок. Вероятно, мальчик. Странно, что родители, уезжая, оставили книжки. От нечего делать она решила поискать еще что-нибудь интересное, однако ее постигла неудача. Больше в номере ничего не нашлось.
Мира выглянула в пыльное окно и увидела совсем близко автомобильную дорогу. Она была почти пустой, не считая пары легковушек
