Вучетич, изображая зевоту, интеллигентно прикрыл рот ладошкой и быстренько заглотил зажатую в ней пилюлю. Гурцелая тем временем выудил из аппарата чистый одноразовый стаканчик. Потянулся к кранику.
– Анзори! Стой!
– Чего?
– Тут пару минут назад какой-то чел подозрительный крутился. Стаканчики зачем-то поменял.
– И чего?!
– Чего ты «расчегокался»? Дай-ка сюда. – Вучетич забрал у недоумевающего Анзори Паатовича стакан и тщательно его обнюхал. – Какой-то странный запах, ты не находишь?
Гурцелая старательно пошевелил ноздрями:
– Вообще никакого запаха нет…. Э-э, Виталя, обжегшись на молоке, теперь на воду дуем, да?
– Думаешь, у меня паранойя? Очень может быть. – Вучетич продолжал оставаться предельно серьезным. – Ну да береженого Бог бережет!
Он скомкал отобранный стаканчик, выбросил его в ведро, а сам вытянул из аппарата следующий. Налил воды, выпил и тревожно «прислушался к ощущениям».
– Ну как? Не отравили колодец партизаны? – насмешливо поинтересовался Гурцелая.
– Вроде нет, – крайне неуверенно сказал Виталий, продолжая «прислушиваться».
– Как же так? Бездельники, да?! – продолжал глумиться клиент.
Впрочем, веселье его продолжалось совсем недолго, так как через пару секунд изо рта Вучетича вдруг выступила обильная пена. Несчастный «гоблин» закатил глаза, а ноги его подкосились. Пошатываясь, он попытался сделать несколько шагов, но, не устояв, рухнул на пол, схватился обеими руками за горло и забился в конвульсиях.
– Виталя! Ты чего, дружище?! Виталя! – истошно заблажив, бросился к телу Шевченко. – Ты слышишь меня?!! Виталя! Не молчи, слышишь! – Тарас метнулся к лежащей на скамеечке, давно снятой с производства двухкилограммовой радиостанции и заголосил отчаянно: – Дежурный! Дежурный, твою мать!.. Сменный наряд, Шевченко на связи! Срочно машину во «Владимирский пассаж», в фитнес-зал!.. Срочно!.. Витале плохо! Похоже, отравление!.. Да!!!
Потрясенный Гурцелая стоял, привалившись к стене, и глотал, как рыба, воздух. Очнувшись с последним, наиболее визгливым вскриком Тараса, он отчаянно поискал глазами инструктора и призывно, со скоростью мельницы, замахал руками: дескать, сюда, бегом, врача!
– Ты что, сдурел?!! – зашипел на него Шевченко. – Хочешь, чтобы здесь сейчас паника началась?! Быстро беги за своей девкой! Переодевайтесь! Сейчас Виталю в больничку наладим, а сами – валим отсюда! Ну, что стоишь столбом?! Я сказал – быстро!
Перепуганный Гурцелая на полусогнутых поскакал в сауну, а к Тарасу подлетел не менее напуганный инструктор:
– Что стряслось? Может, вам «скорую» вызвать?
– Уже вызвали… Ничего страшного: просто припадок элипесии… С ним это периодически случается.
– Точно ничего не нужно?
– Нет! Ничего! Ты это… Короче, вали отсюда!
Инструктор обиженно отошел. А Шевченко плюхнулся на пол, положил голову Виталия себе на колени и, раскачиваясь, продолжил старательно причитать:
– Потерпи, Виталя! Слышишь? Сейчас наши приедут! Только не умирай, слышишь?
– Не переигрывай! «Элипесия»! – приоткрыв один глаз, насмешливо прошептал Вучетич…
…В зачаленной на Владимирской площади «маршрутке» в данный момент находились трое – два прежних пассажира и присоединившийся к ним Мешок, на коленях у которого лежала радиостанция: точная копия той, по которой «вызывал дежурного» Тарас.
– Сергеич, сколько прошло?
– Четыре минуты.
– А мы могли за четыре минуты долететь до «Владимирского Пассажа»?
– Это смотря откуда лететь.
– Тоже верно. Ладно, я, пожалуй, двину. Теперича мой выход.
Андрей выбрался из машины, пересек площадь и торопливо вбежал в здание торгового комплекса.
– И это заместитель начальника? Не побоюсь этого слова «офицер»?! – усмехнулся Борис Сергеевич. – Чисто пацанва!
Он повернул ключ зажигания и стал выруливать на круг, так как по сценарию пиесы оперативная «маршрутка» должна была быть подана к главному входу и поставлена аккурат рядом с джипом Гурцелая, скучающий внутри которого водитель Дживан и представить себе не мог, сколь драматические события сейчас разворачиваются несколькими этажами выше…
…Появившийся в спортивном зале Мешечко застал на месте трагедии если не толпу, то минимум скопление. Помимо «тела» и склонившегося над ним друга, здесь наличествовали: с физиономии зело взбледнувший Гурцелая, его перепуганная спутница Вика, двое зевак из числа тренирующихся, дежурный инструктор и охранник зала.
Андрей решительно вклинился в эпицентр событий и принялся делово разруливать:
– Ну что стоишь руки в брюки? Помоги ему, – не терпящим возражений тоном скомандовал он охраннику. Тот послушно кивнул и мобилизовал зевак на вынос со стороны казавшегося бездыханным тела Вучетича. – Там на выходе стоит «маршрутка», грузите прямо в салон. Только аккуратнее.
– Я могу поехать с ним – я медсестра, – предложила свою помощь Вика.
– Спасибо, но сейчас ему гораздо нужнее врач-реаниматолог, – отказался Мешечко, отметив при этом, что барышня оказалась хотя и испорченная, но все ж таки не до конца. – Тарас, увози клиентов домой. Быстро!.. Один справишься? Или подмогу вызвать?
– Справлюсь, – хмуро кивнул Шевченко.
– Отлично! Да, из какого стаканчика он пил?
– Вон из того, – показал Анзори Паатович. Рука его дрожала.
Мешечко подобрал с пола смятый стаканчик.
– А я – в химлабораторию. Нужно срочно провести экспертизу, чтобы понять, чем его траванули! Всё, народ! Не стоим! Действуем!..
…Через пару минут стоявшая на площади «маршрутка», взревев мотором, сорвалась с места и, уйдя под запрещающий знак и нарушая все прочие правила дорожного движения, полетела «в больничку». Следом за ней, не менее грозно рыча, в сторону противоположную подорвался джип, увозя подальше от этого страшного места в очередной раз чудом, а также ценою собственных «гоблинских» жизней спасенного клиента. И пусть только попробуют после этого швырнуть камень в милицейский огород!
А ведь швырнут, твари неблагодарные!
Санкт-Петербург,
9 сентября 2009 года,
среда, 10:06 мск
– …На самом деле, когда у Витали пена изо рта пошла, я в реале на очко припал. Подумал: а ну как он с дозой переборщил?
– Так он же на кошках тренировался!
– Ну, знаешь: одно дело – на кошаке испытывать, и совсем другое – в собственный рот всякую пакость пихать.
Этим утром в курилке «гоблинов» было весело, шумно и многолюдно. Бойцы смолили почем зря, гоняли растворимый кофий и взахлеб обсуждали события минувшего вечера.
– Я эту фишку еще в институте опробовал, – улыбаясь до ушей, объяснял Вучетич. – С ее помощью всякий раз, когда на экзаменах плавать начинал, имитировал приступ эпилепсии.
– И чего?
– В панике вызывали машину, отвозили в общагу. Через некоторое время приходил на переэкзаменовку, и преподы, опасаясь последствий, опрашивали уже исключительно формально.
– Толково придумано, – восхитился Холин. – Рецептиком поделишься?
– Фиг тебе! Коммерческая тайна.
– Это какие такие тайны? – осведомился входящий в курилку Мешечко. – Здорово, махновцы! Я гляжу, чуть ли не вся банда в сборе?
– Здравия желаем, господин заместитель господина начальника! – ответил за всех Виталий. – Кстати, Андрюх, а где мои бабки?
– Что за бабки?
– Как мне только что стало известно, Паатович предложил оплатить все лечебные расходы по моему воскрешению.
– Похоже, мне пора начинать закатывать глаза и кричать: «Это выше моих сил»! – нахмурился Мешок. – Парни, а вам не кажется, что вы уже того? Заигрались? Надеюсь, никто из вас денег от Анзори не брал?
– Пока нет. За учетом жалких позавчерашних двух сотен.
– И не вздумайте! Иначе – сядем все. И это уже без шуток!
– Андрей, а еще Гурцелая лизал мне сапоги и умолял разрешить ему временно переселиться в свой загородный дом, – уходя от опасной темы, поведал Тарас. – Обещает вести себя паинькой и заморозить любые контакты с внешним миром.
– Я в курсе. Он мне с утра уже звонил, сопли на кулак наматывал.
– А где у Анзори фазенда? – равнодушно поинтересовался Крутов.
– На Суходольском озере, в Громово.
– Ого! Губа не дура!
– Еще бы. Между прочим, именно в этих краях дачка самой Валентины Ивановны. Посему места, хоть и глухие, но в плане безопасности там «всё по пять».
– Так чего мы тогда сидим?! – эмоционально среагировал на эту новость Вучетич. – Надо рубить железо, пока горячо! Перевезем тушку на дачу и дело с концом! По крайней мере одним головняком меньше. Сколько можно за ним хвостом собачьим волочиться? Лично я готов перейти на недельный режим охраны. При условии, естественно, что мне будет выделен персональный домик привратника.
