2
Пришлось остаться в машине – Крис наотрез отказался брать меня с собой: заявил, что не собирается таскаться с моей тушей, если я свалюсь – и настроиться на долгое ожидание, но мой друг вернулся буквально через четверть часа и возбужденно сообщил, что ходов, по всей видимости, два, и оба они спускаются от дома к парку.
Спрятав машину среди деревьев, мы обследовали парк метр за метром. Измерительный комплект с наушниками был всего один, так что я мог участвовать в поисках только тогда, когда Крис валился на сиденье, чтобы немного передохнуть. Впрочем, после третьей ходки я почувствовал, что не откажусь еще некоторое время погостить на своей больничной койке.
Крис, видимо опять подслушал мои мысли: немедленно сказал, что ему пора на работу, пока босс не разозлился и не выпер их всех без выходного пособия. Он отвез меня назад, убедил медсестру не поднимать шума – ну что вы, девушка, ему же нужно помыться? Вы бы лучше мне сказали спасибо, а вы сердитесь. Не нужно лишних проблем, я вас умоляю, хорошо? А с доктором я сам поговорю, – и Кристи уехал.
В парк мы вернулись уже в сумерках. Через час я услышал расстроенный голос Кристиана:
– Слушай, не пойму, что тут за черт. Не определяет он большие пустоты, что ли – ну не может же быть такого?!
– Наверное, может. Этот зал, где я стоял, действительно очень большой. Хотя, конечно, не такой, как парк…Но, может, избирательность слишком малая?
– Вот послушай, – Кристи снял наушники, и протянул их мне. Видишь, тут ничего нет. А вот ход. Тут он прерывается. Теперь идем ко второму. Слушай. Здесь то же самое, согласен? Ну и что это за дерьмо? Зарыл их кто-то, что ли, за полдня?
– Наверное, слишком большие пустоты, – повторил я, – в смысле, большие относительно площади парка. То есть одно дело узкая длинная полость, как труба…
Не успел я договорить, как подал голос мой старый знакомый – волк.
– Что за фигня? – искренне удивился Кристи.
– Знаешь, я уже слышал его – тогда, вечером…
Внезапно всплыло другое воспоминание: волк с человечьими глазами, потусторонняя музыка, ледяной воздух и вой – не угрожающий, а безнадежный.
Меня как будто водой окатили.
– Крис, – заорал я, – надо спросить кого-то, кто разбирается в волках – где они прячутся днем? В смысле, где у них норы обычно – в лесу?
– Ну поехали к крестному, а дальше посмотрим. Все равно уже ничего не видно, еще опять влетишь куда-нибудь. Поехали, короче.
Дядя Миша с видимым удовольствием осмотрел мои ссадины и дал авторитетное заключение:
– Хорошо получил, по полной программе. Ну, до свадьбы заживет, как говорится. Заходите в дом, Дуся заму38 сварила, сейчас вылечим тебя.
– Дядя Миша, мне уколы делают… – начал было я.
– Э-эй, уколы… Не морочь голову, от этих уколов одни проблемы. Вот один мой знакомый…
– Нану, – решительно сказал Кристи, – расскажи нам, пожалуйста, про волков.
– Про волков? – дяде Мише было, видимо, все равно, о чем рассказывать, потому что он переключился без малейшей обиды, – а что ты хочешь знать, Кристинел?
– Где вот они живут? Где норы роют? В лесу?
– Да нет, в лесу они как раз не любят. Так только – если лес редкий, или молодой совсем, светлый. Но чаще в кустах, на холмах – только не как лисы, на склоне, а где поровнее.
– А чужую нору могут занять?
– Конечно. Могут сожрать барсука, например, – их мало, но есть еще, – и занять его нору. Или могут возле людей пристроиться. Помню, когда я малый был, батя брал меня смотреть, как соседи волчат из поленницы доставали – зима была холодная, вот они, видно, и решили поближе к теплу устроиться.
– К теплу или к курам?
– Нет, Марик, они не стали бы кур давить, если поселились в том дворе. Они хитрые, охотиться уходят километров за десять. Не воруют где живут – не то что люди!
– Нану, а могут они жить в погребе? Или в подземельях? Ну в этих – помнишь, мы говорили?
– В погребе – навряд ли, я такого не слыхал. А в подземельях – запросто.
– А почему?
– В погребе воздух для них не годный, я думаю, а вот подземный ход – самое то. Волк воду любит, ему много воды нужно, а без воды ему сразу крышка. А подземелья-то здесь к воде ведут – так люди говорят, во всяком случае.
– Что, прям все-все к воде выходят?
– Ну не все, конечно… но все равно – в подземельях волки есть. Вот у одного моего знакомого…
– Нану, – снова перебил Кристи, – а ты, кстати, слышал волка последние дни?
– Так я же тебе и говорю – у одного моего знакомого бахча. Тут, недалеко, слева от Рогатки – участок у него там. А в этом году сам знаешь, какая жара. Так вот: приходит он недавно и видит: кто-то ему арбузы сильно попортил. Вроде как разбитые они, и сердцевина выедена, но кое-где и корки погрызены. Так что, выходит, не люди это сделали. Он сначала подумал, что, может, крысы, или еще кто, а потом смотрит – кругом следы собачьи. Пришел, товарищу рассказал, а товарищ его охотник заядлый. Он пошел, посмотрел и говорит – это не собаки никакие, а волки, чтобы ты знал. Так что вечером лучше туда не ходи. А собака никогда так не сделает, она воду и без того найдет. А волк боится к людям выходить – вот и жрет арбузы. Речка-то наша почти совсем пересохла.
– И что же он?
– Кто?
– Да знакомый твой, нану!
– Ааа… да ничего – не ходит туда вечером, и все.
– А арбузы как же? – не удержался я.
– А арбузов в этом году столько, что всем хватит. Сколько тому волку надо? Пускай жрет, все равно пропадут, никто уже их не покупает – надоело. Наелись!
– Ладно, – сдался Кристи, – давай тогда, нану, за урожай. Хороший этот год! А ты, Марик, иди ложись, а то опять зеленый стал.
38 Традиционный суп с лапшой, курицей и кислым квасом
Получается, волк жил в том же подземелье, где я оказался? Я слышал его голос совсем рядом, как будто бы за окном…как же так? Ну а что если в истории про волшебное слово, отмыкающее каменные двери, есть смысл: допустим, ход к реке перегорожен? Неважно, чем, заколдованными валунами, обвалами или гигантскими дверями, которые отрываются, скажем, при помощи рычага – тот, кто смог проложить десятки, а то и сотни километров этих подземелий, не остановился бы перед тем, чтобы сделать такие двери. В них наверняка был смысл: если враги даже узнают, как пробраться к золоту, всегда можно отрезать им выход к реке, на поверхность. Или устроить ловушку: заманить под землю, и закрыть проходы так, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти из подземной тюрьмы.
В общем, в сказке про двери определенно есть зерно. И что же оно нам дает? А вот что: если между нишами как раз находилась такая дверь, все легко объясняется – и сквозняк, и запредельная музыка, и то, что волк выл совсем рядом с моей тюрьмой.
– И что ты про это все думаешь, брат? – спросил вошедший Крис.
Я рассказал.
– Слушай, ну тогда у нас единственный выход…
Вот, опять. Если станет нечем зарабатывать на хлеб, мы сможем выступать с цирковой программой «Чудеса телепатии».
– … надо выследить этого волка и найти, где его нора.
– Еще заражусь от тебя бессонницей, тьфу-тьфу-тьфу, – Крис суеверно поплевал через плечо. В полной темноте мы пробирались на кухню, чтобы набрать воды. – Каждый день вставать в четыре – да мне уже медаль положена!
– Будет тебе медаль, – прошептал я, – посмертно, если дверь не откроешь. Воткнешься же в нее сейчас!
Крис чертыхнулся, потянул ручку на себя – и оказалось, что кухня залита неярким ровным светом: тетя Дуся уже поднялась, чайник горячий, а стол уставлен разнокалиберными тарелками.
– Эхехей, нануца, как ты вовремя, – обрадовался Кристи – он любит, чтоб за ним поухаживали, – а мы за водичкой пришли!
– Кофе тоже попейте, – спокойно сказала тетя Дуся, наполняя пластиковые бутылки, – и поешьте хоть чуть-чуть.
Кристи с удовольствием стал уплетать бутерброды, прихлебывая из красной чашки в белый горошек. Я с завистью наблюдал за товарищем – кусок не лез в горло.
Тетя Дуся выставила бутылки на край стола и стала резать хлеб. Хочет нам и с собой бутербродов дать, что ли, подумал я, а тетя Дуся, не меняя тона, посоветовала:
– Поезжайте на машине прямо вдоль речки, чтобы не бродить по кругу. Сейчас сухо, и берег твердый: даже там, где всегда болото – можно проехать. Так что не забуксуете. И в том месте, где речка к холму походит – там сразу и ищите. Волчица эта там живет.
Кристи подавился.
Я осторожно вернул на место нижнюю челюсть.
А крестная продолжала:
– Только осторожно – люди говорят, что этот холм, в котором ее нора, проклятый. Давным-давно под ним была тайная дорога, по которой можно было в Карпаты попасть, и даже в Трансильванию. А потом, после того землетрясения, когда ничего не осталось почти во всей Молдове – бабушка моя рассказывала, что ее бабушка видела, как даже господарские дома рассыпались в пыль – земля провалилась, и дорогу эту перекрыла. А в холме остался ход. Куда он идет – неизвестно, но люди слышали крики оттуда, и не раз.
