– Сынишка твой, что ли? Ладно, пусть останется, – понимающе кивнул верзила. – Хлипкий он больно.
– Почему вы мне «тыкаете»? – вспыхнула Ульяна Федоровна. На «сынишку» она всерьез разозлилась. То есть она и так знала, что Тристан ей в сыновья годится, но все равно неприятно.
– Подумаешь, какая цаца! – покачал головой верзила. – Теперь прислуга пошла с норовом. Товар дефицитный, что ж тут поделаешь? Нынче все господа, а вот товарищей днем с огнем не сыщешь.
– Что-о? – взревела Телятина, а Кристина звонко рассмеялась.
– Вот видишь, Аркадий, каких не стоит выбирать, – заявила она. – То ли дело я. Никто не посмел бы назвать меня прислугой. Слышал, что он сказал? Мадам.
– Мадам и есть, – кивнул верзила.
– Хватит выяснять, кто есть кто, – хмуро велел Телятин. – Идемте глянем, что там?
– Я немного разбираюсь в автомобилях, – Иван Петрович запахнул куртку. – Где я только не работал! Пока не стал полицейским, – насмешливо добавил он.
– Да уж! В полицию нынче кого только не берут! – подхватил верзила. Ваня вспыхнул.
– Останься, – нежно сказала ему Ульяна Федоровна.
– Все равно от тебя толку мало, – съязвил Телятин.
– У моего дедушки был «Москвич»! – запротестовал юноша. – Я тоже разбираюсь в машинах!
– Идем лучше со мной, – потянула его за руку Кристина. – На улице холодно, ветрено, не дай бог, простудишься. Мама будет плакать. Идем, мальчик.
Ульяна Федоровна побледнела. Мало того, что эта дрянь увела мужа, она еще и на святое покушается! Нет, такое простить нельзя!
– Ты бы тоже учла, Лика, что на улице мороз, – уже в дверях сказал муж. – Когда мы раскочегарим это корыто, нам понадобится горячая еда и выпивка. Так что подсуетись.
– Это дело! – оживился верзила. – Давай, мамаша, сообрази нам скоренько пожрать.
– Да с какой стати он здесь распоряжается? – возмутилась Телятина. – Он вообще кто?
– Конь в пальто, – хмыкнул верзила. – Ну что, мужики, двинули?
Телятин с Иваном Петровичем поглубже натянули на уши шапки и вышли на крыльцо. Ветер остервенело швырнул в лицо колючий, насквозь промороженный снег.
– Однако, погодка… – поежился Телятин, невольно попятившись.
– Метель поднялась, – сказал Иван Петрович, торопливо надевая поверх шапки капюшон. – А я машину у будки охранников оставил. Заметет. Как бы вам и меня толкать не пришлось.
– Толкнем, – заверил верзила. – Мужики мы или нет?
– Это уже, пожалуйста, без меня, – запротестовал Телятин. – Я и так сделал больше, чем мог. И гораздо больше, чем хотел.
– Погодка-то, а? – загоготал верзила, спрыгивая в снег. – Рождественская! Давно такой не было!
– Откуда он свалился на мою голову? – пробормотал Аркадий Павлович, осторожно спускаясь с крыльца. Но выхода не было.
В воротах и в самом деле застряла видавшая виды машина, марку он в сумерках не определил. В начале января темнеет рано, да и небо после полудня заволокли тучи. Телятин понял только, что, пока он не избавится от этого идиота, которого неизвестно с каким сюрпризом вызвала сюда его тупая баба, проблема не решится.
Поэтому он оставил верзилу и Ивана Петровича во дворе, а сам двинулся к гаражу.
– Ты слышала, что муж-то сказал? – спросила у подруги Кристина, как только за мужчинами закрылась дверь. – Подсуетись!
– Аркаша мне не указ! – возмутилась Ульяна Федоровна. – Он меня убить хотел, а я ему борщ разогревать буду! Еще чего! Да хоть бы он сдох!
– Да, но он не один. Нас здесь много. В доме гости, дорогая, и сегодня, между прочим, Рождество, – напомнила Кристина. – Ты, как гостеприимная хозяйка, должна накрыть на стол.
– Вот уж никогда не думала, что буду встречать Рождество в компании с подругой-предательницей, подлецом мужем, придурком полицейским и каким-то мрачным типом, которого я вообще не знаю!
– Есть еще украшение стола, – кивнула Кристина на Ваню. – Твой «племянник». Правда, он собирался уходить…
– Я могу остаться, если мне не будут кидаться на шею, – покосился тот на толстуху. – И если товарищ, который работает в полиции, не будет кричать, чтобы я отсюда убирался.
– Не будет, – заверила Кристина. – Товарищ во всем слушается меня, а я не прочь развлечься, пока мужчины заняты, а хозяйка готовит праздничный ужин. Кто-то же должен меня развлекать?
– А ты мне разве не поможешь? – возмутилась Телятина. – На кухне?
– Ты прекрасно знаешь, какой из меня кулинар. Мы с Ваней посидим в гостиной, выпьем что-нибудь. На улице мороз, а ему ехать далеко. Да еще и автобуса ждать! Правда, Ваня?
– Автобусы сюда очень редко ходят, – пожаловался тот. – А у меня куртка на тонкой подкладке. Если я чего-нибудь не выпью на дорожку, замерзну наверняка. Чего-нибудь горячего, – порозовел Ваня. – Можно чаю.
– И покушать бы не мешало. Борща или котлеток, – подхватила Кристина. – Подсуетись, хозяйка.
Ради Вани Телятина была готова на все.
«Ну, ничего, я с тобой рассчитаюсь, – думала Ульяна Федоровна, направляясь на кухню. – Главное, что он остался. Пусть ты его уговорила, а не я. Но он здесь. Теперь надо только избавиться от тебя, подружка…»
– Идем, – Кристина потянула юношу в гостиную.
«Не все так плохо, как мне показалось, – думал он, послушно идя за фигуристой блондинкой. – Жизнь-то налаживается!» К его большому удовольствию, они остались наедине, а толстуха удалилась туда, куда ей и положено: на кухню.
– Давно она такая? – спросил Ваня, чтобы как-то начать разговор. И признался: – Есть хочу зверски. Гораздо больше, чем пить. Я вообще не пью. Если только пиво, – он вздохнул.
На столе красовался принесенный хозяйкой лоток со студнем, а к нему горчица, кетчуп и хрен. У Вани просто слюнки потекли.
– Так поешь, – гостеприимно предложила Кристина, как будто она уже была хозяйкой этого дома. – Что касается меня, то я хочу выпить! Эй! Что ж ты стоишь? Налей даме вина!
Ваня, спохватившись, метнулся к столу.
– Черт, – воскликнул он, когда вино расплескалось. – Да что ж за день сегодня! На брюках теперь будут пятна. И сорочка испачкалась. Черт!
– А ты не торопись, – насмешливо сказала Кристина, принимая от него бокал с вином. – Что, трудно живется молодежи?
– Не сладко, – признался Ваня, садясь ближе к студню.
– Что ж ты не можешь устроиться?
– Я пробовал. Так на работу же без стажа не берут! И без высшего образования. А я еще учусь.
– Смотря какая работа, – томно посмотрела на него Кристина.
– Вам виднее, – уставился в потолок Ваня, щеки которого вновь порозовели.
– Вам – это кому? – прищурилась Кристина.
– Вам, женщинам.
– Глупый ты еще. Но ничего. Вырастешь, поумнеешь. Хорошо бы нам встретиться еще разок, когда я буду замужем за Аркадием. И этот дом будет наконец моим. И мебельный бизнес я к рукам приберу. Аркашка тряпка и дурачок.
– И вы что, замуж за него собрались?!
– А что я здесь, по-твоему, делаю?
– А как же… – Ваня глазами указал на дверь.
– Это проблема решаемая.
– А-а-а…
– И как тебе студень?
– Вкусно… – ответил Ваня с набитым ртом. – Но моя мама все равно лучше готовит.
– Мальчик любит маму, – насмешливо протянула Кристина. – Это хорошо. Но лучшая кулинарка в мире все равно у меня. Я готовить не умею вообще. А вот она – настоящая волшебница! Причем мы почти ровесницы. Мне тридцать… э-э-э… ну, неважно, сколько. А ей сорок с маленьким хвостиком. Кажется, у нее уже взрослые дети. Сын и дочь. Муж, разумеется, ее бросил, иначе она не пошла бы с высшим образованием по богатым домам в кухарки. Все мужики сволочи.
– Положим, не все, – робко возразил Ваня.
– А ты еще не мужик. Половинка мужика. И потому не сволочь. Вот подрастешь, заматереешь. Тогда сволочизм и проявится. Я тоже не всегда была стервой. В твоем возрасте, лет в двадцать, я была очень даже симпатичная стервочка. Девочка-ангелочек. Потом научилась жить. И ты научишься, – Кристина сделала большой глоток из бокала с вином. Она постепенно пьянела и становилась развязной. – А что твоя мать? Замужем?
– Нет. Папа погиб во время тренировочного полета, он был летчиком-испытателем, – ответил Ваня.
Кристина звонко расхохоталась.
– И мальчик верит в эти сказки?
– Верю, а что? – тихо спросил Ваня.
– А чем занимается мама?
– Она репетитор. Гнесинку закончила. Теперь сама детей учит. Сольфеджио и музыкальная литература. Дает частные уроки, – важно пояснил он.
– Кому в наше время нужна музыкальная литература? – презрительно протянула Кристина.
– Мама хорошо зарабатывает, – возразил Ваня. – Сестре помогает. Если бы не она, мы бы жили в глубокой нищете.
– А сейчас в какой? – насмешливо спросила Кристина. – В мелкой? Похожей на вонючую лужу. Что ж, кто умеет жить, тот в шоколаде, а кто не умеет, по уши в грязи.
Ваня поспешил набить рот студнем.
– Вот взять меня и мою кухарку, – продолжала философствовать Кристина, попивая вино. – Красивая, между прочим, женщина, если ее отмыть, приодеть, накрасить. Есть в ней что-то. Аристократизм, да. Порода. Нос прямой, глаза небесного цвета, вот как у тебя, волосы роскошные. Блондинка натуральная, что редкость. И седины почти незаметно. Но вся такая зачуханная! Неухоженная! Ни маникюра, ни педикюра, потому что денег нет. Все – детям. Одевается, как бомжиха. Дура, одним словом. Но готовит отменно. В общем, кухарка и есть… – Глоток. – Кстати, имя у нее подходящее для кухарки – Гликерья.
