особо внимательно ее слушает, поэтому она по большей части ведет разговор с его спиной, ходя за ним, пока он снимает пиджак и слоняется по комнате. Упав на диван, он начинает копаться в своем телефоне.
– На самом деле, это было немного неожиданно. Она полностью лишила меня концентрации.
Джейк смотрит с удивлением.
– Извини, – произносит он, держа в руках телефон с выключенным экраном.
Она ждет какую-нибудь реакцию. Джейк ерзает на своем месте.
– Так не должно быть, – говорит он. – Это твой дом. Ты должна работать без помех. Я поговорю с ней.
– Нет, не надо, – отвечает Мариса. Мне не хочется, чтобы Кейт знала об этом разговоре. – Я, наверное, придаю этому всему слишком большое значение. Это из-за гормонов и прочего… ну, возможно, я немного забываюсь.
– Ага. Ты как себя чувствуешь?
– Хорошо. Все нормально.
Мариса смотрит на свой по-прежнему маленький живот.
– Рад слышать, – говорит Джейк и снова возвращается к своему телефон, и постукивает по экрану.
– Можно вопрос?
– Ага, – рассеянно соглашается он.
– Мне кажется, или Кейт действительно немного… – Мариса пытается подобрать подходящие слова, прекрасно зная о том, насколько Джейк ненавидит сплетни и домыслы. Нужно тщательно сформулировать мысль. – Навязчивая?
Джейк кидает телефон на диван, и внимательно, скрестив на груди руки, смотрит на Марису. Над переносицей появляется морщинка. Он медлит с ответом.
– Почему ты так решила?
У него отстраненный голос, и Мариса сразу понимает свою ошибку. Однажды она спросила Джейка о том, что ему больше всего не нравится в работе, и он моментально ответил: «Офисные сплетни». Тогда в голове Марисы появилась мысленная галочка с напоминанием: никогда и ничего такого не говорить.
– Она что-то такое сказала, – объясняет Мариса, пытаясь говорить спокойно. – Она словно пыталась залезть мне в голову, постоянно задавала вопросы о беременности, и это просто…
– Да? – резко спрашивает он.
– Я, возможно, все неправильно поняла.
Мариса замолкает.
– Да, наверное, – начинает Джейк. – Как ты и сказала, это гормоны сводят с ума.
«Я сказала вовсе не это», – думает Мариса, но все равно согласно кивает. Рот Джейка вытягивается в прямую линию.
– Если бы ты дала ей шанс, я уверен, ты бы поняла, что Кейт действительно милый человек. Она беспокоится за тебя. Мы оба беспокоимся.
Случайное «мы» режет слух.
– Что значит «мы»?
Где-то в районе солнечного сплетения вспыхивает неудержимая ярость.
– Это не ускользнуло от нашего внимания, – говорит он. Язык Джейка становится формальным, если он расстроен или зол. – Что ты ведешь себя немного… – Он замолкает, смотрит на Марису, и его плечи смягчаются. Он подходит и похлопывает ее по плечу.
– Иррационально? – спрашивает она.
– Нет, не иррационально.
– Но ты только что сказал.
Он смеется, а потом делает шаг назад.
– Нет. Я сказал не иррационально, – повторяет он с ударением на не, – но, может быть, немного… странно. И поэтому мы волнуемся. За тебя и за ребенка.
Мариса напрягается.
– Я в полном порядке.
– Вчера, – продолжает Джейк, словно совсем ее не слышит, – я зашел на кухню, а на плите стояла кастрюля с молоком, которое уже лилось через край.
– Что?
– Кастрюля молока…
– Нет, я тебя слышала, просто я не пью молоко, так зачем мне его кипятить?
Это правда. Она добавляет в мюсли вкусное миндальное молоко. Только Кейт покупает в магазине полуобезжиренное молоко.
– Ладно, но ни Кейт, ни я, никто из нас не кипятил молоко, так что…
– Значит, это была я? – пронзительно вскрикивает Мариса.
– Я не хочу тебя расстраивать, – произносит Джейк, вытянув вперед руку так, словно пытается успокоить дикое животное. – Но это не единственное происшествие, верно?
Он смотрит на нее.
– Помнишь ту историю с музыкой?
На прошлых выходных Мариса пыталась поработать. Но не могла сосредоточиться из-за доносившейся снизу музыки. Закрыла дверь, захлопнула окно и даже вставила в уши кусочки бумаги – импровизированные беруши, но музыка все равно была оглушительно громкой. Гитарный визг и глухие удары, от которых, казалось, вибрировал пол. Как только терпение лопнуло, Мариса спустилась вниз и застала в гостиной Джейка вместе с Кейт. Он прислонился к каминной полке и смеялся над тем, что только что сказала соседка, причем та стояла очень близко к Джейку, их головы почти соприкасались.
– Ты помнишь это? – Кейт пыталась перекричать музыку. – Чертова классика.
Джейк в такт кивал.
– Да, – согласился он. – Обожаю.
Мариса очень удивилась, ведь Джейк почти никогда не слушал музыку. Для занятий спортом всегда выбирал подкасты и радиостанцию «Файв Лив». Складывалось впечатление, что Джейк пытается казаться крутым и красуется перед Кейт, но это выглядело действительно жалко. Но все же Кейт, прыгавшая по комнате, словно на каком-то концерте, вывела ее из себя гораздо сильнее.
– Ребята, – тихо произнесла Мариса, адресовав реплику Джейку, но он не расслышал. – ПРИВЕТ! – крикнула она.
Кейт резко остановилась. На ней балетки леопардового цвета, джинсы-скинни и футболка с надписью «Пока, любимый».
– Ой, привет, – поздоровалась раскрасневшаяся Кейт.
Джейк спокойно улыбнулся Марисе, стоявшей в дверном проеме.
– Не могли бы вы сделать музыку потише? Я пытаюсь работать.
На нее смотрели две пары непонимающих глаз.
– Музыку? – переспросила Кейт.
– Да. – Мариса многозначительно взглянула на Джейка, чтобы он все понял.
– На самом деле, она не такая уж и громкая, – запротестовала Кейт.
Мариса ахнула. Да как она смеет?
– Музыка настолько громкая, что мне пришлось вставить ушные затычки.
– У-у-у-у-у-у-у, – Джейк специально растягивал гласную. – Извини.
Он подошел к колонке и выключил музыку.
– Спасибо, – сказала Мариса.
Кейт по-прежнему стояла посередине комнаты и испуганно смотрела на Марису.
Когда Мариса вышла, прикрыв за собой дверь, она встала у двери и прислушалась. Ничего не слышно. Но как только дошла до лестницы, из комнаты донеслись приглушенный смех Кейт и шиканье Джейка. Снова заиграла музыка, но чуть потише.
– Помнишь? – спрашивает сейчас Джейк. – Как ты спустилась вниз и попросила ее выключить?
– Конечно.
Джейк поднимает брови, а все недоуменное выражение лица говорит о том, будто он старается – действительно, искренне старается сочувствовать этому капризу беременной женщины. Глаза такие голубые и невинные, что все происходящее кажется нереальным.
– Это было неправильно, не так ли?
Мариса хочет послать его нахрен. Но вместо этого отворачивается, молча сдерживая свою ярость.
– Прости, – примирительно говорит Джейк. – Возможно, это было неправильно.
– Да, – отвечает Мариса, застыв от возмущения. – Да, так все и было.
Джейк вздыхает, и именно это – протяжный выдох, призванный подчеркнуть его великодушное терпение – именно он окончательно выводит ее из себя.
– Почему ты на ее стороне, а не на моей? Это несправедливо! Я же сказала тебе: я не кипятила молоко. А музыка была чертовски громкой.
– Не была.
– Была!
Мариса понимает,
