— Прости, что ты тут, собственно, делаешь? И где Саша?
* * *
Представив себе, где они меня сейчас обнаружат, я сначала притихла, а потом расхохоталась. Ничего себе картиночка — помощника частного детектива находят запертым в ванной!
Мой смех стал для них подобием маяка в ночи для потерявших курс кораблей — около ванной раздался топот, потом Ларчик осторожно поинтересовался:
— Сашка? Это ты?
Неизвестный гость изумленно протянул:
— Там же никого не может быть… Взгляни — дверь заперта снаружи! Как твоей Саше удалось запереть себя подобным образом?
Тоже мне детектив! Вот такая пришла мне в голову нездоровая мысль… Однако, если я не подам голос, Ларчик так и будет размышлять, каким образом я проявила чудеса смекалистости, закрыв саму себя в этой противной ванной комнате!
— Андрей Юрьевич! — позвала я елейным голоском. — Откройте, пожалуйста!
— Господи, — изумился гость. — Она действительно там! Как же это?
Ларчик быстро открыл, и я предстала их взорам с безмятежной улыбкой. Можно было, конечно, как несчастной пленнице встретить их потоками слез и радостными объятиями, но ситуация меня так рассмешила, что я расхохоталась.
— Саша, что ты здесь делаешь?
— Купаюсь, — сказала я, сдерживая хохот, и пропела: — «Мыла Марусенька белые ножки»… Что еще может делать в ванной вполне приличная девушка, воспитанная в пуританской семье? К тому же одна!
Гость, который оказался вполне симпатичным молодым человеком в усах, таращился на меня столь удивленно, что я опасалась за его рассудок — не каждый день ты находишь помощников детективов в ванных, да еще запертых снаружи!
— Что тут произошло?
— Ничего, — сообщила я. — Вломились в масках Микки Мауса и затолкали меня сюда… Кстати, что они украли, интересно? Пока я сидела там, меня эта проблема занимала больше всего на свете. Что у нас с тобой можно стырить, а, Ларчик? Неужели наш компьютер с шизофреническими наклонностями?
Ларчик метнулся в комнату и облегченно вздохнул:
— Нет, он на месте…
Я искренне пожалела, что этого монстра не соблаговолили удалить от меня на безопасное расстояние — он только и делал, что зависал в самый неподходящий момент.
— Ну, тогда я вообще ничего не понимаю, — развела я руками. — Сия проблема является абсолютно непостижимой для моего детского, неразвитого ума!
Я вышла и осмотрелась.
Знаете, что было самым странным?
В комнате царил абсолютный порядок! То есть два кретина в масках приходили сюда с непонятными целями. Неужели они рисковали свободой исключительно для того, чтобы запихать Сашу Данич в ванную? Нет, это маразм…
— Андрей, — сказала я, став серьезной, — мне все это почему-то ужасно не нравится… Как-то слишком странно повели себя эти ненормальные!
— Саша, в конце концов, это могла быть просто шутка подростков, — начал было Андрей, но я прервала его:
— Нет. Надо внимательно проверить все. Даже компьютерные файлы. Подростки унесли бы магнитофон. А он тоже стоит на месте.
Андрей сурово посмотрел на меня и сказал:
— Я сначала поговорю с Виктором Сергеевичем, а потом уж мы займемся проверкой.
Я вздохнула, но что я могла поделать? По части упрямства мой шеф явно превосходил меня!
— Может быть, я начну без тебя?
— Ты можешь нам понадобиться, — отрезал Ларчик.
Он сел в кресло.
— Найди нам данные по делу Шлендорффа.
— Кого? — переспросила я.
— Розовая папка. Третья сверху.
Я отправилась за ней, размышляя, с чего моего Ларчика вдруг начали интересовать иностранцы, и, пошарив взглядом по полке с папками, решила, что у него безнадежно съехала крыша. Вернувшись, я остановилась в дверях и сказала:
— Нет там такой папки!
Ларчик окинул меня таким взглядом, что я без труда догадалась, что он думает о моих умственных способностях, и встал.
— Я сам найду.
Я пожала плечами, проигнорировав его испепеляющий взор, и пропустила его.
Очень скоро он появился растерянный и развел руками.
— Ее там действительно нет. Куда же я мог ее положить?
* * *
— Все, отдыхайте…
Татьяна устало опустилась в кресло, наблюдая, как ее ученицы разбредаются по классу — стройные, изящные, но — бог мой, сколько же она сама настрадалась из-за своих чересчур мускулистых ног и рук!
Она сидела, откинув голову и прикрыв глаза. Занятия, занятия, занятия… Если ради того, чтобы заниматься тренингом этих глупеньких курочек, мечтающих стать «топ-моделями», надо было восемь лет париться в хореографическом училище — то Татьяна самая большая дура на свете… Отказ во всем — и все-таки она не стала балериной! Все ее планы были расстроены замужеством. Хотя его мамаша, конечно, считала иначе. «Брось, детка, просто у тебя никогда не было особого дарования… Для этого тебе не хватает тонкости в кости и изящества».
Его мать вообще любила напоминать ей о «широкой кости». С этакой улыбкой превосходства. Чертова голубая кровь!
Вспомнив про свою свекровь, Татьяна не смогла удержаться от мстительной улыбки. Приятно, черт возьми, наблюдать падение врага!
Особенно зная…
Звонок телефона заставил ее отвлечься от своих столь приятных мыслей. Она взяла трубку в руки и услышала голос, так хорошо ей знакомый:
— Татьяна Витальевна?
— Я слушаю вас, — сказала она.
— Мы проверили сведения. Все оказалось именно так, как мы и предполагали.
Ее сердце радостно забилось. Она прикусила губу, чтобы не вырвался крик победы. Теперь она может позволить себе расслабиться.
— Спасибо. Когда мы увидимся?
— Когда вам будет угодно, — произнес голос. — Интересующие вас документы у меня в руках.
«Тогда немедленно», — чуть не вырвалось у нее. Слава богу, сдерживать эмоции она научилась давно.
— Я освобожусь к трем часам, — холодно произнесла она. — Вас устроит это время?
Его устраивало. Она положила трубку.
Вскочив, она дала выход чувствам, закружившись в танце.
— Простите…
Резко остановившись, она оглянулась. На пороге стояла Оля Синицина, ее ученица, несколько удивленная тем, что холодная Татьяна Витальевна вдруг превратилась в озорную девицу.
— Я забыла трико… Простите, пожалуйста, что я вам помешала…
Она сдержала улыбку. Глупышка, кто теперь сможет ей помешать?
— Нет, ничего страшного.
Оля не поверила своим ушам. Быстро пробежав к оставленной возле станка сумке, она так же резво вернулась и бросила на мегеру-преподавательницу последний, потрясенный взгляд.
«Ну и ну, — покачала она головой, выйдя из зала. — Девчонки не поверят, что фурия способна быть такой простой и человечной…»
Спускаясь по лестнице в вестибюль, Оля вспоминала раскрасневшиеся щеки и блестящие глаза преподавательницы. «Будто ее подменили, — думала она. — Что бы все это значило?»
Резкий толчок заставил ее поднять глаза. Прямо на нее смотрели такие глазищи, что Оля уже подумала, что сегодняшний день — самый странный в ее жизни. Человек, нечаянно толкнувший ее, явно куда-то спешил, но остановился и, прижав руку к сердцу, проговорил с легким поклоном:
— Простите, барышня… Я, кажется, задел вас?
— Ничего, — растаяла Оля от этих великолепных глаз, обрамленных черными ресницами, и от этого обращения — «барышня», немного старомодного, но ужасно милого. — Я сама летела вам навстречу, как корова с крылами.
Он рассмеялся.
— Неплохое сравнение… Корова с крылами.
Оля подумала, что здесь ей надо бы обидеться, но это было так смешно, что она не сдержалась и фыркнула.
Он легко поднялся по ступенькам, Оля проводила его мечтательным взглядом и тяжело вздохнула.
Интересно, к кому направлялся этот красавчик? Оля прекрасно понимала, что такие не про ее честь. Но все же, все же, все же…
Она спускалась дальше в туманной дымке мечтаний, поскольку именно в них Оля видела смысл своей жизни.
Поэтому второго джентльмена она толкнула уже сама.
— Смотреть надо, куда идешь.
Голос над ее ухом на этот раз был безжизнен и немного гнусав.
— Простите, — растерялась вконец Оля, чувствуя себя такой неловкой, что хотелось провалиться со стыда.
Ей ответили сухим смешком, от которого Оле стало так зябко и неприятно, что она поежилась.
Она посмотрела вслед его удаляющейся вверх по лестнице фигуре — такой надменной и неприступной, как у какого-нибудь герцога. Правда, Оля никогда в жизни этих самых герцогов не видала.
И вообще ей надо было спешить, поэтому она выскочила на улицу и начисто забыла обоих мужчин, которые встретились ей на лестнице.
Первый раз Володя обнаружил странности сразу после бабушкиной гибели. На похоронах.
Надо сказать, что бабушка раньше была учительницей. Но этого старикана заподозрить в том, что он когда-то был учеником бабы Тони, было совершенно невозможно.
