... Очнулся Дристан лежащим на громадном старухином сундуке. Вскочил, потер голову, машинально взглянул на стол. В бутылке на донышке оставалось ещё немного беленькой. Прямо из горла вылил себе в рот и выскочил на улицу. Сова сидела на кривобокой скамейке около своего обиталища и смолила "беломорину", бесконечно мелко сплевывая перед своими чудовищных размеров валенками с калошами. - Времени-то сколько? - спросил Дристан. - Часов не имеем, - пыхнула дымом Сова. - Не разжились пока. Но по солнышку кумекаю, никак не меньше двенадцати... - Ах ты, мать твою, - схватился за голову Дристан. Экая незадача! Про труп давно уж, небось, начальству кто-то другой сообщил. - Побег я! - крикнул он. - А куда ты? А то ещё сообразим... Деньжат немного имеется, похмелиться надо бы... - Куда, куда? Про труп сообщение делать, вот куда! - Какой такой труп? Аль офонарел ты с перепою, дядька Дристан? - Про труп Вована Сапрыкина! - обозлился на её тупость Дристан. - Который мы с тобой утром видели!
- Совсем офонарел, - покачала Сова головой в плюшевой кепке. - Какой такой труп?
Но Дристан не слушал её, он на всех порах мчался к тому месту, где остался лежать труп...
Навстречу ему шагал председатель поссовета Михалыч, как всегда чем-то озабоченный и удрученный. - Опять прогуливаешь, Дресвянников? - гаркнул Михалыч, завидев шуструю фигурку Дристана, несущуюся в разгар рабочего дня неизвестно куда. - А труп-то где? - спросил, задыхаясь, Дристан. Он как раз подбегал к тому самому месту, где утром лежал труп.
- Какой труп? - насупился председатель.
- Как какой? Вована Сапрыкина труп. Вот здесь лежал. С пробитой окровавленной головой. Утром, в половине седьмого примерно. Я хотел прямо к товарищу Юртайкину, но призадержался... Дела были срочные... А вот... Где же он? - в отчаянии спрашивал и председателя и самого себя Дристан, который хотел стать героем дня, а так оплошал из-за соблазна Совы. - А труп свою пробитую башку взял подмышку и пошел своей дорогой, - сказал председатель, насупившись ещё сильнее. - Иди, проспись, Дресвянников! А я скажу директору скотного двора, чтобы он тебя, пьянчугу, уволил к едреной бабушке...
- Да святой истинный крест, был труп! - орал Дристан. - Вон Сова идет, как раз! Иди сюда, Сова! Вот, Михалыч не верит, что утром тут был труп Вована Сапрыкина, говорит, что я спьяну... А ну, подтверди... Сова уставилась на него сквозь свои круглые очки. - Какой труп? Обалдел ты, что ли, дядька Дристан? Напился у меня, проспался, приснилось ему чтой-то, выскочил, как угорелый и побег труп какой-то искать... Ой, чуден человек... Там с утреца пьяный какой-то валялся на дороге, только он живой был. - Так мы же с тобой поминать его пошли! - с пеной у рта спорил Дристан. - Кого поминать? Эка дурында ты неумная! - подивилась старуха. - Живого поминать? Это по каким таким богопротивным законам? Тот пьяный живее дедушки Ленина был, хрипел, матюгался, мы его хотели поднять, он ещё кулачьями сучить начал и даже чуть было тебе по кумполу не угодил. Я-то сослепу и не признала, кто это, Вован или кто другой... другой... Можа и Вован, тут спорить не стану...
- Иди домой, - мрачно прохрипел Дристану председатель, выпучив глаза.
Вокруг них уже собралась толпа досужих зевак. И Дристан никак не хотел выглядеть в глазах сельчан полным мудаком и пустомелей.
- А ну, пошли сей же час к кирпичному дому! - вытаращив глаза, предложил он народу. - И ежели сам Вован к нам выйдет, то тащите меня в дурдом! И тащить не надо, сам пойду.
Председатель пожал плечами и повел за собой народ к новому кирпичному дом, благо было совсем недалеко. Постучал в калитку. За ней раздался хриплый лай кавказской овчарки.
Тихо отворилась дверь. Но на пороге стоял не Вован, а какой-то совсем незнакомый человек. Высокий, кудрявый, молодой, лет двадцати семи. Вопросительно глядел на незваных гостей. - Здравствуйте, - сказал председатель. - А вы кто будете? - Я буду владелец этого дома Рыльцев Филипп Игнатович. А что такое случилось?
Председателю лицо Рыльцева показалось очень знакомым, где-то он определенно его видел. - Ничего вроде бы не случилось. - пожал плечами он. - А то пройдите в дом, познакомимся, поговорим, - предложил Рыльцев.
Председатель перешагнул порог и вошел на участок. Тут же на него рванула с цепи огромная кавказская овчарка, брызжа слюной и сверкая желтыми глазами. И хоть она была привязана так, чтобы никак не достать вошедшего, однако, было изрядно неприятно, уж больно погано и грозно было животное...
Михалыч в сопровождении хозяина вошел в дом, огляделся. Чисто, аккуратно, прибрано. Стены вагонкой отделаны, деревом пахнет... Мебель не дорогая, но новая, добротная... - А что же вы так редко у себя бываете? спросил председатель. - Недосуг все. Дел очень много. Я по коммерческой части, торгую... Сами понимаете... Впрочем, я был, раза три был..., словно оправдывался перед председателем хозяин дома. - А где же гражданин Сапрыкин? - задал напрямик вопрос председатель. - Вовка-то? А уехал он, спокойно ответил Рыльцев. - Он давно собирался уехать. А я его просил, чтобы меня дождался... Вот сегодня рано утром он и уехал. Я вечером приехал, а он рано утром уехал. Надоело ему здесь без дела сидеть... Он сам-то нездешний, из Вологды он родом... После армии помог мне дом построить, пожил здесь у вас на природе с годик... Контузия у него была в армии, отдохнуть ему надо было. А природа в ваших краях ох, хороша... А теперь пора и за дело... Жить-то на что-то надо... Я ему немного приплачивал, а теперь разорился, нечем..., - улыбнулся, разводя руками, Рыльцев. И снова его лицо показалось жутко знакомым председателю. Понятно, - тупо глядя на Рыльцева, произнес Михалыч. - А почему вас беспокоит его личность? Случилось что-то?
Председатель замялся, но Рыльцев сам вывел разговор на нужную тему.
- Понимаете, выпили мы вчера в честь моего приезда, перебрали... И он пошел с утра где-то достать самогону, у нас все кончилось... И упал лицом вниз... Приходит в седьмом часу утра, голова вся в крови... Но самогон все же принес, - рассмеялся Рыльцев. - Выпили мы с ним немного, и он уехал, машина за ним пришла, он заранее договорился. До Ярославля доедет, а там на поезд, и в родную Вологду...
- Ах вот оно что! - с облегчением вздохнул председатель. - Теперь-то все понятно... - Чайку, может быть? - предложил Рыльцев.
- Нет, нет, спасибо, мне пора, - отказался Михалыч. - Работа...
- Ну, как знаете...
... Когда захлопнулась калитка, Михалыч окинул Дристана уничтожающим взглядом и молча зашагал прочь. - Домой его проводите! - крикнул он, повернувшись на ходу двум здоровенным парнягам, возвышавшимся сзади огурцеобразной головы Дристана.
Парняг уговаривать не пришлось, они крепко схватили незадачливого Дристана под руки и препроводили его к толстухе жене. Та влепила супругу смачную оплеушину и приняла его в свои теплые объятия.
Но если бы председатель мог видеть в этот момент владельца кирпичного дома Филиппа Рыльцева, он бы, возможно и засомневался, насколько нелепы были сведения пьянчуги Дристана. Только Рыльцев проводил незваных гостей восвояси, он зашел в дом, сел за стол и так крепко сжал свою кудрявую голову руками, что она чуть не треснула. Лицо же его исказилось гримасой нечеловеческого страдания, и он глухо застонал...
Сова же и вовсе не ходила с визитом к новому обитателю поселка. Когда досужая публика гуртом повалила вслед за председателем и Дристаном, она подобрала полы своей ярко-желтой шубейки и засеменила в свою хибару. Вошла, заперла изнутри дверь на ключ, прошла в другую, совсем крохотную темную комнатушку и полезла в подвал...
2.
Июль 2000 г.
Чего больше всего на свете боится человек? Он боится неизвестности... Непонятное, недосказанное страшит и тревожит его. То, что нельзя понять, осознать, то, что зыбко и туманно... Там серое студенистое нечто, там хаос, там ужас...
Филипп Рыльцев сидел на мягком диване в своей четырехкомнатной квартире на Арбате и тупо смотрел в огромный экран телевизора. Перед ним стояла бутылка виски, в хрустальной пепельнице дымилась очередная сигарета. И он знал - наступает час расплаты... Из мглистой тьмы выползают призраки...
Его не тревожили уже более полугода. И он начал было успокаиваться душой... Ему начинало казаться, что все обойдется, как это бывает с маленькими детьми, всегда верящими в счастливый конец страшной сказки... Странно, однако, устроен человек... Придумать страшную сказку, а вернее страшную быль самому и самому же верить в её счастливый конец, надеяться и верить, что все обойдется... Однако, нет... Ему же уже двадцать восемь лет... И он должен отдавать себе отчет в том, что надо платить по счету...
А ведь всего год назад все было на самом деле легко и просто. И жизнь со всеми её житейскими радостями и проблемами была перед ним как на ладони... Как же все в корне переменилось за этот роковой год...
... Сын известного кинорежиссера и актера, народного артиста СССР Игната Рыльцева, давно уже занимался коммерцией, создавал фирмы, постоянно что-то продавал и перепродавал. Пару лет назад на одной сделке он заработал тридцать пять тысяч долларов и стал думать, на что ему их потратить. У него была двухкомнатная квартира на Юго-Западе, машина "Волга", на которой его возил шофер, так как сам Филипп водил машину очень плохо и не любил это занятие. Семьи не было, наличные деньги были... Куда девать? И тут как раз из мест, не столь отдаленных появился старый приятель Владимир Сапрыкин, Филипп поделился с ним своей радостью. Они дружили с детства - избалованный Филипп и шпанистый, драчливый Вовка. Тогда отец Филиппа пользовался большой народной любовью, и дружбы с его сыном искали многие. А он удостоил ею именно Вовку Сапрыкина, учившегося на два класса младше его. Судьба разлучила их, когда Филипп поступил в ИНЯЗ, и у него появились новые друзья а через пару лет Вовка пошел служить в армию. Отслужив, как положено, погулял с годик и снова покинул дом родной, теперь уже на четыре годика за злостное хулиганство с нанесением телесных повреждений средней тяжести. И вот он снова здесь, теперь уже в отдельной квартире Филиппа около метро "Юго-Западная". Вовка предложил Филиппу свой вариант вложения денег. "Я бы на твоем месте построил дом... Где-нибудь в глуши. Я даже знаю место, служил там неподалеку в стройбате... Классные места, Филя - рыбалка, охота, грибы, ягоды, воздух... Натерпелся я, то в казармах, то на нарах... Ну тебе-то все это до фонаря, ты привык к уюту, к отдельным квартирам, дачам, и все же подумай... Ну, допустим, купишь ты хорошую тачку - грохнешь, ты же и водить-то толком не умеешь, или угонят без следа, хата у тебя есть, ну, прокатишься по миру, погуляешь, повеселишься, так это успеешь еще, вся жизнь впереди... А тут - дом, недвижимость... Лучший вклад денег. Я сам возьмусь руководить строительством, сделаем все в лучшем виде. Недалеко верст сто с небольшим от Москвы. Захочешь - с родителями приедешь, с женой, с детьми, с друзьями, с телками. Я там тебе все устрою в лучшем виде... Ну, решайся, Филя!" И Филипп решился. Он верил своему закадычному другу, дал ему денег, и тот действительно не подвел - в короткий срок воздвиг во Владимирской области двухэтажный семикомнатный дом. Самому Филиппу удалось побывать там только три раза, совершенно не было времени...
