Именно в эту минуту раздались два телефонных звонка. Первый от представителей злобного кредитора, полный грязного мата и угроз, второй от Алисы, щебечущей о их будущей свадьбе, об их ребенке, о свадебном путешествии и подарках, которые готовит им Кружанов.
- Он подарит нам квартиру, Филенька, - ворковал в трубке ангельский голосок Алисы. - В тихом центре, четырехкомнатную... А насчет путешествия, я хотела посоветоваться с тобой, куда нам лучше поехать - на Гавайи или на Мальдивы... А может быть, махнем на остров Бали, там, говорят, что-то потрясающее... Или в Южную Африку...
- Ты должна учесть свое состояние, дорогая, - строго заметил Филипп. - По-моему, имело бы смысл поехать куда-нибудь в Европу, поближе...
- Нет, мне так хочется чего-то экзотического, - возражала Алиса.
- Ладно. Еще будет время подумать, - кротко произнес Филипп. - Завтра я у тебя... Пока... Еду на работу! Целую!
Вован многозначительно, исподлобья глядел на друга. Филипп закурил и стал молча шагать по комнате взад-вперед.
Бог, как говорится, любит троицу. А дьявол? Вопрос решил третий звонок. На проводе была Алена.
- Филя, - серьезным голосом произнесла она. - Извини за просьбу, но папе очень нужно одно лекарство, а ни у него, ни у меня нет денег. Ты не мог бы одолжить ему полторы тысячи рублей? Это ненадолго, он обязательно скоро отдаст... - Я дам, - тихо ответил Филипп, пристальным странным взглядом глядя на курящего с притворно равнодушным видом Вована. - Конечно, я дам... Ты когда будешь?
- Наверное, завтра, ему ещё так плохо... Но если ты можешь помочь, приезжай к нам сам... Отец тебе будет очень благодарен...
- Приеду, Аленушка, - ещё тише произнес Филипп и положил трубку. И Вован посмотрел на него ещё многозначительнее. - Ну? - спросил он.
И Филипп едва заметно утвердительно кивнул головой.
План, по мнению Вована, был прост и гениален. Задачей Филиппа было выманить Алену из Москвы, приехать в Александров на электричке, а там... Остальное устроит он... - Все делаю по дружбе, бескорыстно, - сказал Вован. - Ну а уж если, когда разбогатеешь, захочешь отблагодарить - твое дело... А не захочешь, так и не надо... - Хорошо, хорошо, - вдруг дико занервничал Филипп. - Ну решились, так что? Надо же все хорошенько обдумать...
- Приезжаете в Александров, на площади берете частника. Меня берете. По дороге я выкидываю тебя из машины, бью для вида, увожу её и... Остальное - мое дело... - А я? - А ты пробираешься к своему дому, сидишь там и ждешь меня с радостной вестью об освобождении. Вот и все, что ты будешь делать... - А почему бы мне после того, как ты меня выкинешь, не обратиться в милицию? Так будет вернее... - А потому что они таких лохов, как ты, раскусят вмиг... А потом расколят, и ты выдашь меня. И загудим с тобой на пару в дом родной, Филипп Игнатович... - Так зачем же тогда выкидывать меня из машины? - недоумевал Филипп. - Какой в этом смысл?
- А это только из сочувствия к тебе, чтобы ты всего этого не видел, хмыкнул Вован. - Зрелище не для слабонервных, сам должен понимать...
- Нет, не пойдет, не пойдет! - закричал, махая руками, Филипп. - Это какой-то собачий бред! А почему нельзя, например, здесь, в Москве? В подъезде, например..., - процедил он, глядя в сторону. - Можно, согласился Вован. - Только тогда ты сам, я-то тебе зачем? Спрячься с пистолетом в собственном подъезде или в её, время выжди, когда она появится, и чтобы никто ни тебя, ни её не видел... Ты же мал, как букашка, как тебя приметить? Или ты будешь там стоять в спецназовской шапочке на потеху жителям подъезда? А, кстати, важный вопрос - ты стрелять из пистолета умеешь? Я, например, умею, но плохо, боюсь промазать, а ты, полагаю, и вообще никогда пистолет в руках не держал... Тогда можно ножом... Пырнул под ребра и бежать... И, главное, чтобы никто не заметил... Это, дружище, просто только на экране телевизора... Там профессионалы работают, а ты лох... И я лох... Но там, в темноте, в лесу, я сумею... Кое-какой опыт есть, четыре годика зоны за спиной, там всякое бывало... Ты же не сумеешь и там, - подвел итог Вован. - Соглашайся со мной, не пожалеешь... - Хорошо, а когда она исчезнет, отец-то в милицию пойдет, вывесят её фотографии... - И никогда её не найдут, - вздохнул Вован. Знаешь, сколько людей у нас бесследно пропадает? А шансов на то, что кто-то заметит вас на вокзале, в электричке, очень мало... Риск, разумеется, кое-какой есть, но, сам знаешь, кто не рискует, тот не пьет шампанское... А ты больше рискуешь ничего не делая, не только шампанского, но и воды сырой не напьешься, твой кредитор тебя кровью твоей собственной напоит досыта... - К тому же, полагаю, никто её и искать не станет, - охотно добавил сам Филипп, побледневший от разговора о его собственной крови. Отец её просто придуривается со своим сердечным приступом. Знаю я его приступы. Запоями они называются. А мачеха от этой семьи просто отказалась, когда её папаша с ней развелся, мне сама Алена рассказывала... Он теперь на какой-то молодой шлюхе собирается жениться по примеру моего старого дурака, меняющего жен, как перчатки... Он даже не в курсе, что его дочь беременна.
- Ну вот, - развел руками Вован. - А ты сомневался. Какая твоя главная задача? Чтобы она не успела никого предупредить о том, что едет с тобой на природу... Это надо делать экспромтом, сюрпризом, понял? Пикник, уик-энд, свадебное путешествие, что угодно... Предложил, и сразу ехать... Но предложишь именно в тот день и час, когда я тебе об этом скажу... Понял? - А что? Предложу и поедет... Она на край света со мной поедет. Верит мне на все сто... Особенно после того, как я развеял её опасения насчет Алисы... - А вот это очень хорошо. Это просто замечательно, что она тебе верит, - улыбнулся Вован. - Будем действовать... Только во всем слушайся меня, я за тебя, Филя любому глотку перегрызу... За твои интересы... Ближе другана, чем ты, у меня нет... И благодарен я тебе, живу в твоем доме кум королю, воздухом дышу, деревенской пищи жру от пуза, девок трахаю. После зоны, после вонючих нар и казенных харчей - это же рай земной...
... Филипп съездил к Алене и передал её отцу полторы тысячи рублей. Тот сразу повеселел и как-то активно стал выпроваживать молодежь восвояси. Что они вскоре и сделали...
Филипп Рыльцев в свое время не пошел по стопам отца, после окончания школы отец отговорил его идти в театральный ВУЗ или во ВГИК. "Столько их сынков и дочек, один бездарнее другого... Всех на хорошие места в искусстве не пристроить... Приобрети лучше полезную профессию, пригодится." И Филипп пошел в ИНЯЗ, хотя за его плечами были две роли в отцовских фильмах, за одну их них - роль маленького монашка, помогавшего красному комиссару, попавшему в плен к белогвардейцам, отец даже похвалил его. Но становиться актером отговорил... Теперь же надо было взять на вооружение все свои актерские способности - это в прямом смысле сбыло вопросом жизни и смерти.
Все эти дни Филипп был особенно нежен и внимателен к Алене. На последние гроши делал ей подарки, дарил цветы, они пили шампанское и ели пирожные. А потом, когда поступил сигнал от Вована, он предложил ей поехать к нему на дачу. Она немедленно согласилась. Они оделись и выскочили на улицу. Поймали частника и поехали на Ярославский вокзал...
Поначалу вагон был достаточно заполнен. Однако, они заняли удобное место у окна... Алена нежными глазами глядела на Филиппа. - Я люблю тебя, прошептала она одними губами.
- И я тебя... , - внезапно побледнев, пробормотал он.
... И тут в вагоне появилось нечто необычное. С маленькой гармошкой в руках, ввалилась нелепая старуха в желтой шубе с вылезающими наружу черными клочьями. На голове была плюшевая кепка с огромным козырьком, на глазах круглые очки. - Мы вышли на битву с врагами, сыграй нам тревогу, трубач! пропела старуха, наигрывая на гармошке. - Подайте несчастной жертве политических репрессий на пропитание! Не откажите в посильной помощи жертве большевизма!
Старуха пела, паясничала и кривлялась, потом принялась плясать в проходе. Она была так уморительна, что народ покатывался со смеху. Многие узнавали её. - Это же Сова! - Давненько её не было! - Когда она едет, не соскучишься, и дорога проходит незаметнее... Ну, артистка...
В её холщовый мешочек, висевший на руке посыпались пятерки, десятки, рублики... Она кланялась и делала ртом какие-то ужимки и гримасы. И вдруг заметила у окна Филиппа и Алену и остановила на них пристальный взгляд. А затем продолжила представление. Собрав с вагона урожай, прошествовала в следующий.
Примерно через полчаса она появилась вновь. Вагон был уже почти пустой. Старуха села на такое место, откуда было хорошо видно лицо Филиппа, вытащила из мешочка фляжку с какой-то жидкостью и стала потягивать из этой фляжки, постоянно бросая мимолетные взгляды на Филиппа. Алена оглянулась, а старуха скорчила ей нелепую гримасу и обнажила прокуренные зубы.
- Очень даже глупо, - заметила Алена и отвернулась.
Через некоторое время старуха встала и пошла к ним. Села рядом с Филиппом и уставилась на него. - Как тя зовут, мил человек? - спросила она. - А твое какое дело? - рассвирепел Филипп. Он и так был на взводе, его колотило от того, что они с Вованом задумали, а тут ещё эта... - А ну, пошла отсюда! - Ишь ты, каков..., - нахмурилась гримасница. - На старуху голос повышает, на жертву репрессий и произвола... Подумаешь тоже, пустой бамбук... Фигли-мигли, фу-ты, ну-ты...
