помните, препарированную лягушку бьют током, а она дрыгает лапкой. Уверен, с современными технологиями можно добиться куда более интересного эффекта.
– И создать очередную социальную и моральную дилемму! Кто, и главное зачем, будет управлять чужим телом?
– А я откуда знаю! – отмахнулся Виталий. – Использовать их как бездумных солдат или рабсилу. Это ведь, по сути, живая кукла получится. Мало ли извращений придумать можно!
– Что ж, надеюсь, ваши знания не уступают вашему воображению, – улыбнулся доктор. – Предлагаю дальше «извращений» не придумывать, мы всё-таки с вами врачи, а зомбирование – это больше по части политиков. Добавлю только, что из человека, долгие месяцы пробывшего в коме, не выйдет хорошего солдата или работника.
– Ну да, Капитан Америка не в счёт!
По аудитории послышались смешки, а когда они стихли, спросила староста:
– Скажите, Борис Сергеевич, возможно ведь, что в будущем найдут способ помогать таким больным? А значит их содержание не бессмысленно!
– Конечно! Врач, как и всегда, продолжает бороться за человека, находящегося на грани жизни и смерти, просто эта грань становится всё более размытой!
Он взглянул на наручные часы и объявил:
– Что ж, коллеги, давайте сделаем перерыв десять минут, а после него поговорим о тактике лечения наших пациентов.
* *
*
Света Клочкова сидела за столом дежурной медсестры в отделении реанимации и отмечала в листах назначения выполненные процедуры. Сегодня она работала в ночную смену вместе с Борисом Сергеевичем. Он уже закончил вечерний обход и отдыхал в ординаторской, но в случае чего сбегать за ним можно за пару секунд.
Их отделение располагалось на третьем этаже первой городской больницы и представляло собой два параллельных коридора. В один коридор выходили кабинеты врачей, комната медперсонала и хозяйственные помещения, а в другом, именуемом залом, находился пост медсестры и койки пациентов, разделенные небольшими перегородками так, чтобы можно было наблюдать состояние больных и своевременно оказывать им необходимую помощь.
Лишь две крайние палаты стояли отдельно. Вход туда был и со стороны коридора и из зала. В эти небольшие комнатки обычно клали самых безнадёжных пациентов, а сами палаты негласно звались тринадцатыми. В основном там были дедушки и бабушки, которые не пришли в сознание после инсульта, и родственники оставили их доживать свои дни в больнице. Им уже не назначали практически никакого лечения, а всё в чем они теперь нуждались это кормление через трубочку да поддержание элементарной гигиены.
Но вот уже четырнадцать месяцев в дальней крайней палате находится в вегетативном состоянии та самая Полина Маковецкая. Она часами лежит с открытыми глазами, не выражающими никаких эмоций.
Этот отсутствующий взгляд часто пугал Свету, когда ей приходилось закапывать специальными каплями глаза пациентке, чтобы они не пересыхали. А ещё ей не нравилось, когда кто-то из медбратьев называл Полину – «полено», даже «овощ» – это не красиво, а вот так обзывать беспомощного человека она считала перебором.
Девушка открыла последнюю незаполненную историю болезни, и внесла вечерние показатели Полины: температура 36,5, давление 110/70, пульс 54 в минуту. Отметила плюсиками таблетки, которые дала пациентке. Их приходилось перетирать в порошок, высыпать в чашечку и маленькими порциями поить Полину. Если глотательный рефлекс не сработает, вода попадет в легкие и больная захлебнётся.
Справившись с работой Света вспомнила, что пищал её телефон и открыла мессенджер. Писал одногруппник Виталий.
«Ну что, получилось чай с шоколадкой попить?»
«Да, спасибо!» – ответила девушка, «Но это было не обязательно, я тут не голодаю».
«Да ладно, мне не сложно!» – Новое сообщение не заставило себя ждать. «Как там у вас, всё спокойно?»
Света начала набирать ответ, как вдруг тишину отделения нарушил протяжный стон, от которого у неё по спине пробежал холодок. Звук доносился из палаты коматозницы.
Девушка на секунду застыла, а затем, забыв про телефон, поспешила туда. Крик утих, и в голове глухо стучала барабанная дробь сердца. Света рывком распахнула прикрытую дверь и бросилась к пациентке. Полина лежала на месте, как и положено. Своим обычным, пустым взглядом уставившись в потолок, но лицо…
На лице застыла гримаса, отдаленно напоминающая улыбку, но настолько неестественную, будто кто-то невидимыми нитями натянул мышцы вокруг рта, выставив напоказ оба ряда зубов.
«Нужно сообщить доктору!» – пронеслось в голове. Выйдя через вторую дверь, она подбежала к кабинету врача быстро постучала и, не дожидаясь ответа, заглянула внутрь:
– Борис Сергеевич, извините, там Полина из 13, она кричала, и … ну, в общем, может вы посмотрите!
– Кричала, говоришь? Ну пойдем, глянем на нашу спящую красавицу!
Вскоре они оба стояли у койки пациентки.
– Да, не самое приятное зрелище на ночь. Испугалась?
– Немного, – призналась Света. – Что это с ней?
– Мышечный спазм, вот видишь, кулаки сжались. И шея тоже напряжена, смотри как венки вздулись. Такое бывает. А сокращение голосовых связок могло вызвать звук при дыхании. Уколи ей миорелаксант, мышцы расслабятся и все будет нормально.
Света вышла в манипуляционную и вернулась с набранным шприцем.
– А эти симптомы могут указывать на то, что к ней возвращается сознание?
Медсестра обработала место укола спиртом и медленно начала вводить препарат, стараясь не смотреть на искаженное лицо девушки.
– К сожалению нет, – Борис Сергеевич присел на свободную койку. – Эти симптомы говорят лишь о работе стволового отдела мозга, а большие полушария и кора, отвечающие за высшую нервную деятельность молчат. И скорее всего уже ничего и не скажут.
– Вы думаете, она не очнется?
– Я не знаю, – признался доктор. – Завтра Полина может начать узнавать людей, а может у неё дыхание остановится. Или она еще не один год пролежит, мучая себя и своих родных, а если и очнется, то даже ложку держать не сможет. В другой стране, где к трансплантологии отношение проще, её органы могли бы спасти чью-то жизнь, но наш закон велит поддерживать её организм, и не важно кто что думает по этому поводу.
Света, глядя как лицо Полины приобретает свойственное ему выражение безразличия, невольно подумала: «Может она нас слышит прямо сейчас. Слышит, что никогда не сможет стать нормальным человеком, что её луче пустить на органы, слышит всё и не в силах ничего сделать».
* *
*
До обеда оставалось меньше часа, когда санитарка заглянула в ординаторскую:
– Аркадий Вольфович, там сестра Маковецкой с вами поговорить хочет.
– Спасибо, Любонька! Скажи пусть заходит.
Аркадий Вольфович, или «профессор» как его называли, был самым старшим врачом в отделении. Коллеги его уважали за многолетний опыт, медперсонал за хорошие манеры, родственники пациентов высоко ценили его заботу о своих близких. Известен он был также тем, что за свои многочисленные диссертации и доклады
