затея, но когда Тамара открыто заявила о своих намереньях…
– Думаете, кто-то согласился бы?
– Да бросьте, было бы желание! – махнул рукой старик. – В общем, хорошо что мать Полины несколько раз в неделю делала ей массаж по моему указанию, а я иногда приносил устройство на работу и ставил её на ноги. Так мы немного укрепили ей мышцы.
В тот вечер, когда я вернулся в отделение после вашего обхода, я надел на Полину приемник, спрятав его за косичками, а на грудной клетке закрепил небольшую видеокамеру.
После двенадцати медсестры, перед тем как смениться, обходят пациентов, переставляют капельницы. У Полины назначений не было, к ней вообще можно было не заходить, так что лучшего времени я бы не нашел.
Я стоял под окнами отделения, за зданием. Камер там нет, и ночью безлюдно. Сигнал с гаджетов слабо, но ловил, это я заранее проверил. В начале первого с трудом удалось посадить Полину. Когда одеяло сползло, камера на ней, подключенная к моему телефону, показала что путь свободен. И мы пошли – я на улице, она в отделении.
Сложно было попасть на кнопку, чтобы открыть дверь. Я даже подумал что мы не успеем, но Полина молодец, справилась! А за дверью её уже ждал Семен – сама бы она не дошла, сил бы не хватило. Я переключился на него, с ним проще. Взял её на руки и через боковой выход, тот что для бригад скорой помощи, донес к машине.
Борис был потрясен насколько продуманным и в то же время простым оказался план профессора.
– Да уж, провернули вы всё мастерски. Послушайте, я верю в ваши благие намерения, но Полину и Семена нужно вернуть их семьям. Родные ведь ищут их, переживают, даже не знают живы ли они!
– Значит, ты ничего не понял, – Аркадий Вольфович не спеша поднес руку к голове и включил передатчик, – их семья здесь.
В следующий миг Борис почувствовал мощный удар слева, поваливший его со стула. Семен всем телом навалился на него сверху и начал душить. Борис отбивался как мог, нанося удар за ударом, но лицо Семена не выражало никаких эмоций, глаза были неподвижны, а хватка железной.
Поняв, что сражаться с бесчувственной горой мышц бессмысленно, Борис направил все силы чтобы сбросить с себя нападавшего. Оттолкнувшись свободною ногою от пола, он дернулся всем телом и сумел сбросить противника. Вскочил на ноги, рывком кинулся к старику и быстрым движением сбил с его головы устройство, которое отлетело на стол и упало перед неподвижными женщинами.
Старик, вопреки ожиданиям Бориса сдаваться не собирался, а с размаху разбил ему об голову чашку с недопитым чаем и бросился на кухню. В спешке, Аркадий Вольфович зацепился об порожек, и растянулся на полу. Борис, последовал за ним, хотя и не знал что будет делать когда настигнет своего коллегу. Профессор обернулся, глаза его расширились в ужасе, и глядя куда-то за спину преследователя он закричал:
– Вера! Нет Вера, что ты делаешь?
Борис машинально обернулся. Вера – жена Аркадия Вольфовича, сидела с передатчиком на голове. Перед ней стоял Семен, держа в руке столовый нож. Такие ножи лежали возле каждой из четырех тарелок. Вера сжала руку в кулак и рваным движением провела ним у шеи. То же самое повторил Семен, перерезав себе горло. Затем, Вера взяла лежащий перед ней нож и повернула голову к Полине.
Это потом Борис понял, что устройство Полины было выключено и ей ничего не угрожало, а тогда он ринулся к девушке, которая была ближе, скинул всю посуду перед ней и обхватил за руки. В этот момент на его лицо брызнула кровь из перерезанной шеи Веры.
* *
*
Когда приехала полиция, Аркадий Вольфович пребывал в состоянии заторможенности: на вопросы не отвечал, не сопротивлялся, непрерывно что-то бормотал. Лишь когда его вели мимо пациентки, повернулся к Борису и сказал: «Она не мертвая, в ней есть жизнь».
Тело Семена опознали. Он действительно был наркоманом и привлекался за кражи. В этом подтянутом и мускулистом мужчине родители с трудом узнали своего худого и немощного ребенка. Только бледность была характерна и для его прошлой жизни, и при существовании взаперти у профессора.
Поступок Веры для всех остался загадкой. По всей вероятности все эти годы часть её сознания сохранялась и именно она сопротивлялась устройству профессора. Но что её заставило прибегнуть к таким чудовищным действиям? Боялась ли она одиночества больничной палаты или компании собственного мужа? Можно лишь догадываться что ей пришлось пережить и увидеть за годы заключения в собственном теле, и когда передатчик попал ей в руки она решила сама распорядиться своей судьбой и жизнью своей сводной родни. Впрочем, возможно это был лишь приступ безумия ослабшего мозга.
Полину вернули в её палату. Вот уже пару дней её заново обследуют и берут анализы. Сейчас на УЗИ повезли. Состояние у неё не улучшилось, признаков восстановления сознания не наблюдается. Хотя мать все еще верит. Для девушки и её родственников наступает новый гнетущий период ожидания. Ожидания чуда или смерти.
Борис сидел в ординаторской, когда дверь открылась и вошел врач узист:
– Сергеевич, у меня для тебя новость! – тревожно начал он. – Пока наверняка говорить рано, надо еще понаблюдать, но походу твоя коматозница беременна.
