странно себя вел, или вы кого-то встретили?
– Хм… Знаете, тогда я не придал этому значения, а на первом допросе не вспомнил, но сейчас вы спросили и… Я когда во второй раз из отделения уходил, по лестнице парень какой-то поднимался. Раньше я его не видел, и удивился – посетителей в такое время не пускали, медики все должны уже на местах быть.
– Как он выглядел?
– Молодой, высокий, в черной толстовке с капюшоном. Больше, извините, не вспомню.
– Скажите, может ли в отделение зайти посторонний? Возможно ли туда вообще попасть незамеченным?
– У нас закрытое отделение, и дверь в него всегда закрыта. Любой кто приходит звонит в звонок. Чтобы его впустить кто-то должен нажать на кнопу с другой стороны. Дверь открывается только изнутри.
– А если оставить её открытой?
– Нет. Там датчик стоит, если дверь не заперта более десяти секунд он начнет пищать. Впрочем, думаю, вы хорошо изучили как устроено наше отделение и сами всё знаете.
– Конечно. Аркадий Вольфович, в прошлый раз вы сказали, что Полина была «тяжелым бременем» для её родных. Мы побеседовали с вашими коллегами на эту тему и узнали кое-что интересное. Вы ни чего не хотите добавить?
– Что ж, я так понимаю Тамара не только ко мне подходила. Да, её сестра обращалась ко мне за… помощью. Но слушайте, если бы кто-то из врачей решил её убить, достаточно было бы просто ввести ей лишнюю дозу транквилизатора, и никто бы ничего не заподозрил.
– Считаете, она понадобилась кому-то живая?
– Кому? Как это ни печально, кажется, кроме своей матери она никому уже не нужна. По крайней мере вся.
– Что вы имеете в виду?
– Понимаете, – доктор нахмурился и понизил голос, – это мозг у Полины не работает как надо, а в остальном у неё молодой, здоровый организм. Полина практически идеальный донор.
Следователь немного помолчал, обдумывая услышанное.
– Что ж, спасибо вам. Если что-то вспомните – сообщите! – он протянул профессору клочок бумаги с номером телефона и на прощание пожал руку.
* *
*
Со дня исчезновения Полины прошло не больше трёх недель, но атмосфера в отделении переменилась кардинально. Дружный коллектив, где всегда поддерживали своих, теперь так же единодушно отстранился от коллег, которым не повезло дежурить той ночью.
Из всех невольных участников тех событий, только Кирилл сохранял невозмутимое спокойствие, и вел себя как ни в чем не бывало.
– А тебя, кажется, вся эта суета вокруг пропавшей пациентки не сильно беспокоит, – заметил Борис Сергеевич, глядя как парень разлегся на опустевшей Полининой койке.
– Так а мне чего беспокоиться, – Кирилл, при виде врача сел машинально поправляя медицинский костюм, – я-то знаю, что я не при чем, значит волноваться незачем!
– Жаль не могу сказать так же, – поняв двусмысленность фразы доктор спешно добавил, – ну, все эти подозрения, милиция. Меня даже от преподавания в институте отстранили! «Временно, до окончания расследования» – говорят они. Останешься тут спокойным!
– Да не улетела же Полина отсюда, найдут её, и все уладится. Я вот думаю… а, извините, – Кирилл достал из кармана звенящий мобильник. – Да Виталь, подошел? Ну всё, выхожу! Сосед по комнате ключи забыл, – объяснил он, позвякивая связкой. – Я быстро.
Борис Сергеевич, немного постояв, пошел за медбратом и когда тот открыл дверь, хорошо разглядел посетителя. Как только Кирилл вернулся, доктор спросил:
– Это что Виталий, одногруппник нашей Светы?
– И одногруппник и парень. Это же он попросил меня сюда Светку устроить. Говорил: «у вас там работа спокойная, пациенты не жалуются», а теперь я еще виноват, что Светку на допрос вызывают! Недосмотрел, типа.
– Тот еще жук этот Виталий, – поморщился Сергеевич, – то коматозников оживлять хотел, то устройства выдумывал всякие, чтобы чужим телом управлять.
– А может и не выдумывал. Сейчас такие нейропротезы изобрели, что малейшие импульсы с мозга улавливают и передают в механическую конечность. Пациент даже силу движения контролировать может. Теперь разрабатывают, чтобы обратная связь была – протез передавал ощущения человеку. Так что наверняка придумают технологии, которые и таких больных как Полина на ноги поставят.
– И ты туда же! Небось от соседа своего про чудеса науки наслушался?
– Почему от соседа? – удивился парень, – Наоборот! Мне Аркадий Вольфович рассказывал – у него презентация как-то с этим связана была, та которую он на флэшке забыл, помните? А я, уже потом, Виталика просветил. Надо же молодое поколение воспитывать!
Кирилл немного помолчал, не зная собирается ли доктор продолжать беседу, и, не дождавшись ответа, удалился в манипуляционную, оставив Бориса Сергеевича наедине с его мыслями.
* *
*
Идя на допрос Света представляла себе картину из зарубежного детектива: полупустая, темная комната с тяжелой металлической дверью, мужик с каменным лицом в черном костюме светит ей в глаза настольной лампой, а на стене висит одностороннее зеркало, из-за которого за ними наблюдают следователи, криминалисты, психологи и еще бог весть кто.
Обычный кабинет, заваленный папками для бумаг, монотонное гудение старенького компьютера и мягкий голос гладко выбритого мужчины в форме, понемногу развеивали её беспокойство.
– Светлана, расскажи пожалуйста, за те полгода что ты проработала в этом отделении, как бы ты охарактеризовала его коллектив?
– Ну, хороший коллектив, дружный. Доктора о пациентах хорошо заботятся, и нас, студентов то есть, учат понемногу, не ругают по мелочам.
– А к Полине у вас как относились?
– Да нормально. Это конечно был интересный случай и всё такое, но хлопот с ней никаких не было. Многие жалели её – молодая девушка, а такое горе. Аркадий Вольфович всегда внимательным к ней был, на каждом осмотре тщательно проверял не проявились ли какие-то признаки сознания.
– А Борис Сергеевич?
– Ну, он тоже делал всё как положено, просто, мне кажется, он не верил что она очнется.
– А ты верила? Видела, чтобы Полина двигалась? Или вставала?
– Нет, однажды слышала, как она кричала, но Борис Сергеевич сказал, что это из-за спазма голосовых связок.
– В котором часу ты видела Полину на месте в последний раз?
– После двенадцати. Я начала менять капельницы, у Полины ничего назначено не было, поэтому я просто к ней заглянула и пошла к другим пациентам.
– Света скажи, – полицейский отложил в сторону ручку, которой делал пометки, и посмотрел ей в глаза, – ты когда-нибудь впускала постороннего в отделение?
– Ну, – ей непреодолимо захотелось отвести взгляд, – ко мне пару раз одногруппник заходил – Виталий, Шмелёв. Но в зале с пациентами он не был, только заглянул раз, ради любопытства.
– В тот вечер, он тоже тебя навещал?
– Да, но в отделение не входил, правда! Угостил меня шоколадкой, пожелал спокойного дежурства
