– Со мной? – А эта жуткая мысль ему в голову не приходила. – Значит, кто-то воспользовался моим телефоном?
– Ну а как иначе? Теперь давайте думать, кто мог взять его в руки и где. Алика отпадает сразу, ваши родители тоже, они бы не стали против вас интриговать, друзья… вряд ли. Остается работа.
– Да, может быть… – задумался он. – Я, конечно, бросаю трубу на столе в кабинете, но без меня туда не заходят.
– Заходят, – рассеяла его сомнения Серафима. – Поджидают, когда вы выйдете, и заходят. Возможно, устраивают так, чтоб вы срочно покинули кабинет, а в спешке человек часто забывает прихватить трубку.
– Мне бы донесли, если б кто-то вошел в мой кабинет, – встрепенулся он. – У нас камеры стоят. В коридорах, в той же приемной.
– Чтобы отправить сообщение, времени много не нужно, к тому же это «свой» человек, следовательно, из-за одной-двух минут наблюдатели не подняли бы паники, правильно? Неужели нельзя зайти к вам, подождать и выйти – ничего в этом подозрительного нет. Или! Этот человек, зная о камерах, принял меры предосторожности, чтоб не попасть в объектив, например, временно выводил их из строя.
А ведь убедила! И надежду дала! Вот так девчонка! Никита едва не впал в эйфорию, которая зачастую вредит мозгам, а они сейчас, чувствовал он, понадобятся свежие, чистые от эмоций, но воодушевления не избежал, задавая вопрос:
– Как его вычислить?
– Я как раз хочу сказать об этом. Полагаю, письма Яне отправляли тоже с рабочего компьютера, а не с домашнего, который вычислить при современных технических условиях проще простого. В вашем офисе у многих есть персональный компьютер?
– Кроме техничек, у всех.
– Вот! Когда на работе полно компьютеров, существует большой процент того, что до «писателя» не доберутся, я уверена, он знал об этом, он же использовал вашу трубку. Только вычислив компьютер, мы узнаем, кто в тандеме с Яной. Зная ваш логин, вскрыть пароль, как меня просветили, дело несложное. Некто входил в ваш почтовый ящик и писал письма Яне от вашего имени, писал он, думаю, с рабочего компьютера, потом тщательно удалял их из вашего ящика. Между прочим, это уже тянет на преступный сговор. Вам нужно найти профессионала, способного прощупать вашу компьютерную сеть, концы все равно остаются, их нужно только найти.
– Ну… есть один парень, я поговорю с ним.
Как быстро у человека меняется мнение, стоило барышне Симе разложить по полочкам такой простейший способ выявить сволочь, Никита окончательно оценил ее положительно. Заметил, что она действительно барышня (но уже в хорошем смысле слова), потому что молода и женственна, к тому же очаровательна в своей манере излагать мысли с серьезностью убеленного сединами старца, являясь, в сущности, девчонкой. Вероятно, Ляля не лукавила, когда пела ей дифирамбы. Кстати, о ней…
– Лялька, налить? – занес он бутылку над ее бокалом.
– Одну каплю, а то Герка взбесится, хотя… я свалю на тебя. Лей.
– Ты коварная женщина, – пошутил Никита, поглядывая на Симу почти с благоговением. Да если дело выгорит, он пронесет ее на руках через весь город, чтоб все увидели, в каком хрупком теле хранится ума палата.
– Далее, – тем временем продолжала Серафима. – Вы вспомнили, где и при каких обстоятельствах вас могла поцеловать незнакомая женщина?
– Мм… – замялся он, потому что заданию уделил крайне мало времени. – Нет, не вспомнил.
– Значит, мы вместе изучим фото, это важно. И снова нам понадобится компьютерщик профи.
– Не проблема.
Потом она, разложив фотографии, рассказала, какую идею подбросил Дмитрий Данилович, Никита сделал свои выводы:
– Выходит, против меня устроен настоящий заговор. Смотри, – перешел он на «ты», – Яна оказывалась рядом, а кто-то нас тайком фотографировал, но снимал незнакомый мне человек, я бы его заметил. Письма посылали, воспользовавшись моим почтовым ящиком, ей звонили и слали эсэмэски с моего телефона – этот человек работает у нас, и я его знаю.
– Ты забыл про денежные переводы, – напомнила скучающая Ляля.
– Да! – взмахнул руками Никита. – От моего имени ей высылали деньги! Она была там, а кто-то здесь… Не жалко было тратиться.
– И последнее, – сказала Серафима. – Обнаженную Яну фотографировали в вашем номере в то же время, когда вы жили там с Аликой. А в номер просто так не проникнешь, значит, кто-то из служащих отеля помог ей. Вы останавливались в крупной гостинице?
– Нет, – ответил Никита. – Я люблю уютные мини-отели, как правило, они частные, обслуживание на порядок выше, чем в крупных.
– Тогда задача немного упрощается. Но это дело не завтрашнего дня, пока отставим отель.
В возбуждении Никита почесал за ухом, на него свалилось столько информации, которую следовало осмыслить, что он слегка потерялся в ней. Вариант, предложенный Серафимой, предельно прост и логичен, но, как говорится: тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.
– Отсюда следует, что у вас есть крутой враг, простите за банальность, – сказала Серафима. – Он озлоблен и, полагаю, затеял историю с ребенком тоже он, используя Яну. Сами посудите, девушка, не знающая вас, вдруг беременеет от вас, эту идею следовало подкинуть ей и помочь осуществить. Она, конечно, ничего не скажет, пока не добудем доказательства и не прижмем ее к стенке фактами.
– Одного не понимаю, как она забеременела от меня, – поднял он плечи и хмыкнул, вдобавок руками развел, обозначая крайнее недоумение.
– У меня нет ответа. Пока нет.
Пока – означает будет. С того времени как в его жизнь врезалась Яна с младенцем, Никите казалось, наступил конец света, сегодня мир начал потихоньку приобретать прежние формы. Он панибратски хлопнул адвокатессу по плечу, Серафима покачнулась, потому что дохленькая, и похвалил девушку:
– А ты молодец. С завтрашнего дня начнем.
И сыщики пусть пашут, с двух сторон копать надежней и быстрее.
Дело ясное, что дело темное
Наблюдая во время доклада за кислой, как перестоявшая простокваша, физиономией начальника, Тороков постепенно гас, тем не менее в конце все же выложил основные, на его взгляд, мысли:
– Но перед убийством они расспрашивали соседей, как им найти четвертую квартиру. Отсюда вопрос: зачем двум молодым, с виду положительным людям светиться, если они задумали убрать пожилую женщину? Нелогично. Второе – неувязка со временем. Соседка точно его назвала, она открыла дверь им, в это время звякнула печка, получается – двадцать пять минут девятого. Нужна минута, чтобы выяснить, как попасть в четвертую квартиру. Еще полминуты, чтобы обойти дом – он маленький – и очутиться у подъезда, кстати, я проверял. Подняться в темноте по лестнице понадобится… ну, пусть минута. Еще минуту кидаем на звонок и открывание двери. Итого получается двадцать восемь минут тридцать секунд, хорошо, пускай тридцать минут…
– А что ты тут секунды раскладываешь? – не одобрил начальник. Его одутловатое и полное лицо покраснело, брови соединились, в общем, стало всем понятно, что ему расклад неинтересен.
– Я объясняю, в чем проблема, – сказал Тороков. – Итак, тридцать минут девятого. А звонок дежурный принял в двадцать семь минут, то есть в это время молодые люди входили в подъезд или только вошли. Раньше они никак не могли попасть в подъезд, тем более на второй этаж, только позже. Но по телефону-автомату неизвестный сообщил адрес, что мужчина и женщина в четвертой квартире убивают пенсионерку, а они еще не дошли к ней.
– В кои-то веки свидетель сообщает об убийстве, а ты недоволен? – фыркнул начальник.
– Но таксофон стоит за углом, чтоб туда добежать, нужно потратить около минуты времени. А мы только что вычислили, что Бабакова открыла дверь подозреваемым в половине девятого.
– Да это все ерунда – твои расчеты.
– А чтобы увидеть убийство, нужно войти и подняться на этаж бесшумно, что в темноте невозможно сделать, – спокойно возразил Тороков. – Потом так же бесшумно, с мерами предосторожности, уйти с места преступления и добежать до таксофона. Где на это время? К тому же эксперт утверждает, что женщина пролежала дольше, чем нам сообщили время убийства. Пятна крови на руках успели подсохнуть, для этого недостаточно девяти-десяти минут, именно через девять минут мы прибыли на место преступления после звонка, ехать-то… полшага.
– Ай, эксперты много чего наболтают, – отмахнулся начальник, обвел свирепыми глазами группу, работавшую вчера на убийстве. – Поймали б подозреваемых, тогда б и рассуждали – они убили или не они.
Обычно Тороков не плюет против ветра, однако в каждом живет бунтарь, пусть плохонький и маленький, но изредка он берет верх, демонстрируя непоколебимость. Впрочем, есть еще и логика, которая придает уверенности.
– Последнее, что лично меня очень настораживает… – упорствовал Тороков. – Когда мы приехали в отдел, снова позвонили и сообщили имена и фамилии убийц, а также, в какой гостинице они остановились. Не подозрительно ли? Откуда такая осведомленность? Будто звонивший знал, что эти двое приедут убивать несчастную пенсионерку. Если действительно он был в курсе их планов, то почему не упредил убийство?
