– Ничего. Врачи говорят, скоро она покроется огромными волдырями, – успокоил его Кдан, ему последнее время стал нравиться Лыэнг, он даже как-то сроднился с ним. – Да ты не бойся. Раз в кому не впал – все будет хорошо.
Лыэнг энтузиазма товарища не разделял, и вид черной с красно-синими подпалинами руки его совсем не радовал.
– Хорошо, что тебя вовремя нашли, – продолжал Кдан, вернувшись к своему рису. – Кстати, ты же, наверное, есть хочешь? Я сейчас принесу чего-нибудь!
– А где мы? – крикнул ему вдогонку Лыэнг.
– В Кампонгтхоме. Вот выздоровеешь и домой! – улыбнулся в дверях Кдан.
– Боже упаси, – прошептал Лыэнг, устало прикрывая глаза.
Не хватало еще Совану в руки попасться. На дальнейшие размышления сил у него не хватило.
К вечеру Лыэнг немного оправился, и хотя рука действительно начала покрываться ужасающими пузырями, самочувствие Лыэнга немного улучшилось, и Кдан вынес товарища на свежий воздух.
– Нельзя нам в Пномпень возвращаться, – увещевал приятеля Лыэнг. – Сован нам не простит, что мы этих двоих упустили.
– Так тайфун начался! Какие тут погони! – возмутился несогласный Кдан.
– Ему-то что за дело?! Знаешь, что бывает с теми, кто Совану не угодил? Я однажды видел, как он с неугодными расправляется. Сунул такого головой в аквариум с муренами и держал до тех пор, пока они ему башку не сожрали. Бедняга сперва ногами дрыгал, а потом затих.
Кдан боязливо поежился.
– Так что, нам теперь до самой смерти по захолустьям бродяжничать? У меня и денег-то совсем не осталось, – жалобно проскулил Кдан.
– Нет, конечно. Нам надо либо найти этих русских, либо их трупы. В крайнем случае Сован уже человек не молодой, рано или поздно помрет, тогда и вернемся.
– Это что, шутка такая? – рассердился Кдан.
– К сожалению, нет, – тяжело вздохнул Лыэнг. – Но Сован четко предупредил. Или их трупы, или наши.
День клонился к вечеру, суета, царившая в лагере днем, потихоньку замирала. На землю опускалась благословенная тишина. Звуки становились приглушеннее, контуры мягче, краски бледнее. Покой снизошел на исполненные тревоги души обоих приятелей. Они сидели на перевернутых ящиках, прислонясь к брезентовой стене походного госпиталя, и молча смотрели на жемчужно-серое темнеющее небо, мимо них прошла красивая светловолосая женщина, стройная, изящная, под руку с тележурналистом в фирменной кепке и с большой камерой в руках.
– Э-э-э! – прохрипел Лыэнг, вытянув здоровую руку. Нервный спазм перехватил ему горло, хвала небесам, а не то он своим воплем спугнул бы добычу.
– Она, это была она! – возбужденно зашептал он Кдану, едва голос вернулся к нему. – Ты видел? Видел?
– Кто – она? – сразу же засуетился Кдан, не понимая еще, что произошло.
– Русская! У тебя оружие есть?
– Нет. Потерял, когда спасался, – разволновался Кдан, не забыв, однако, соврать. Пистолет он бросил в воду, когда перебирался в полицейскую лодку.
– Проследи за ней! – приказал еще слабый, не способный на активные действия Лыэнг. – Только осторожно! Не спугни. Это наш шанс, – проговорил он слабым голосом вслед убегающему Кдану.
Лыэнг сидел и размышлял, эта привычка появилась у него совсем недавно. Он думал о том, что и его спасение, и эта удивительная встреча были проявлением чудесной помощи и заступничества, которые посылает ему с того света его старый мудрый отец. Почему-то ему казалось, что, как только он вспомнил отца и раскаялся в своей прежней полной глупости и жестокости жизни, отец стал помогать ему найти правильный путь и освободиться от власти плохих людей. Правда, сначала придется все же убить фарангу. Иначе никак нельзя.
Ползуновы лежали в большой темной палатке, прислушиваясь к звукам. Ровное посапывание, мерный храп, тихий посвист, стоны, всхлипы спящих людей наполняли ночь. Их раскладушки стояли почти в самом центре шатра. Никита и Олечка сладко сопели через две койки от Ползуновых.
Лагерь давно погрузился во тьму. Несколько раз Юлю клонило в сон, но она боролась с собой, понимая, что потеря еще одних суток для них с Василием просто недопустимая роскошь.
Наконец они решили, что пора двигаться, и, почти бесшумно скатившись со своих кроватей, поползли в проход. Но выбраться из палатки на четвереньках супругам не удалось. За вчерашний день число беженцев в лагере увеличилось почти вдвое. Мест не хватало, и люди спали прямо в проходах. Пробираясь в темноте между спящими телами, они то и дело спотыкались о чьи-то руки и ноги, а Василий, однажды потеряв равновесие, чуть не раздавил какую-то старушонку. И все же они благополучно выбрались.
От палатки Ползуновы бежали бегом, яркая круглая луна освещала окрестности, разбрасывая по земле длинные черные тени деревьев. Журналисты должны были выехать на рассвете. Это была немецкая независимая телекомпания, и они согласились доставить русских туристов в столицу. Юля с Василием без приключений добрались до их штаб-палатки и, устроившись прямо на земле, стали ждать отъезда, прислонившись к тюкам с оборудованием.
Кдан вернулся, когда лагерь погрузился в сон. Такое небывалое усердие свидетельствовало о резкой перемене, постигшей ленивого, самовлюбленного толстяка. Череда испытаний и неудач помяла и усмирила этого баловня. Всего неделя, проведенная вдали от теплого дома, сытного обеда и заботливой мамочки, пробудила в нем доселе дремавшие таланты.
– Я их выследил! Живут в большой палатке на краю лагеря. С ними еще двое молокососов таскаются. Кажется, тоже русские. Так и ходят за ними по пятам. Днем их не взять. Вокруг все время люди. К тому же у нас и оружия нет. Думаю, придется пару дней покараулить, пока подходящий момент не подвернется. В крайнем случае этих двоих хлюпиков тоже можно грохнуть, – закончил излагать свой план Кдан.
– Нет. Так рисковать нельзя, – хмуро покачал головой Лыэнг. – Они могут нас засечь и сбежать. Или просто возьмут и уедут на какой-нибудь лодке. Ищи их потом! А у нас даже денег нет, чтобы транспорт нанять. Надо действовать немедленно. Сегодня.
– А как? Подождать, пока по нужде выйдут, и наброситься? Я могу и один управиться, – тут же торопливо добавил Кдан, видя, в каком жалком состоянии находится приятель.
– А если они не выйдут? Нет. Самое верное – напасть на спящих. Задушим их, и дело с концом.
– А если кто-нибудь проснется?
– Там темно. Пока проснутся, пока сообразят, что происходит, мы уже смоемся. Я возьму на себя женщину. Она, конечно, верткая, но со спящей как-нибудь справлюсь. Ты знаешь, где они спят?
– Да. Четвертый ряд, двенадцатая и тринадцатая кровать, – довольно отрапортовал невероятно гордый собою Кдан. Такой сообразительности он даже сам от себя не ожидал.
Не ожидал ее и Лыэнг и сейчас смотрел на товарища с уважением.
– Молодец. Думаю, часа через три полезем. Нет. Лучше через четыре. Пусть покрепче заснут.
Спустя четыре часа они стояли на четвереньках возле входа в палатку, прислушиваясь к звукам, доносившимся изнутри.
– Вроде тихо. Думаю, пора, – скомандовал Лыэнг, приподнимая полог.
– Ты уверен, что справишься? – заботливо посмотрел на бледного, опирающегося на здоровую руку товарища Кдан.
– Нормально. Укол еще действует. Пошли.
И они нырнули в душную темноту палатки.
Тишину ночи нарушали лишь храп, сопение и стоны спящих людей. Пробираться в кромешной тьме, считая ряды и кровати, перешагивая через спящих вповалку на полу людей, было тяжело. Они то и дело наступали на чьи-то руки и ноги, спотыкались о ножки кроватей. В другом конце палатки кто-то беспокойно возился, заставляя их вздрагивать.
Им, наконец, удалось добраться до кроватей проклятых фарангу, из-за которых им пришлось столько вынести, скитаясь в этой глуши, как бездомным псам. И вот теперь час расплаты настал. С каким удовольствием Кдан свернет им шеи! Но расслабляться нельзя, все должно быть тихо. Он снял со спины привязанную веревками наподобие рюкзака подушку, они с Лыэнгом встали плечом к плечу и, подтолкнув друг друга слегка локтями, двинулись к своим жертвам.
Кдан зарычал как голодный тигр, у которого из-под носа ускользнула добыча. Кровати были пусты!
И он зло стукнул по краю ракладушки. Гулкий удар прозвучал в тишине как звон колокола. Через две кровати кто-то зашевелился, и тоненький голосок робко позвал: «Тетя Юля, у вас все в порядке?»
Кдан упал на свободную койку и толкнул напарника на соседнюю. Сбоку раздалось шуршание, и кто-то низко наклонился над ними, продолжая заботливо лепетать что-то непонятное.
Кдан проявил верх сообразительности: заливисто захрапел. Тоненькая тень скользнула на свое место, и все снова стихло. Но Кдан с Лыэнгом продолжали неподвижно лежать, боясь лишний раз вздохнуть, Кдан не забывал время от времени выдавать заливистые всхрапы. А Лыэнг лежал и тихо радовался, что, когда девушка наклонилась над ним, у него на голове оказалась подушка.
