одном цехе с Николаем. Однажды Настя принесла отцу обед, и он познакомил дочь с напарником, крепко сбитым веселым парнем. Девушка зачастила к отцу в цех, и вскоре состоялось первое свидание, затем второе… Николай стал встречаться с ней у себя на Таганской площади. Обычно они шли на Яузский мост, а оттуда по Солянке к Китай-городу, потом переулком возвращались на Таганку.
Николая призвали в армию. На фронте, в феврале семнадцатого года, он получил первые уроки большевизма. Наставником его стал рабочий Алексей Евдокимов. Тогда же Кривоносов по его рекомендации вступил в партию большевиков.
Октябрьскую революцию Николай встретил в Москве. Его полк, брошенный на усмирение Октябрьского восстания, перешел на сторону большевиков. Эсеры попытались повлиять на солдат и устроили в казарме митинг. Один офицер сорвал с себя погоны и закричал:
— Братцы, я такой же, как вы, солдат! А погоны — маскарад, чтобы к вам пробраться. Сам я из деревни, мать кухарка, ходила по богачам в поисках заработка, отец отдал богу душу в батраках. Был я и сам подпаском, чернорабочим на фаянсовом заводе. Психология у нас с вами одна. Давайте помозгуем: когда мы можем получить землю? Только в том случае, если разобьем германцев. А большевики подсказывают нам ложный путь: штыки в землю. Ну, допустим, оголим фронт, так немец тут же задушит нас. Временное правительство за войну до победы, большевики же, напротив, кричат: "Крестьянин, бросай войну, иди отбирай у помещиков землю". Это предательство, измена! Пресечем неразбериху и анархию. Разобьем германца! Потом получим землю. Ее нам обещают лучшие представители российской интеллигенции, возглавляющие Временное правительство.
Два десятка лазутчиков, переодетых в солдатские шинели, закричали: "Ура! На германца! Не допустим измены, смерть предателям!"
Но тут взял слово однополчанин Николая, солдат Евдокимов. Он громко закричал, обращаясь к лазутчикам:
— Так вы же и есть предатели! Куда вы нас толкаете? В могилу? На кой шут нам тогда земля, коль мы сами от пуль германца в нее ляжем?
— Долой войну! Даешь революцию! — дружно подхватили солдаты.
Для Николая это был первый урок большевистского слова.
Николай в раздумье потер лоб. Вспомнил, как совсем недавно он на одном из московских вокзалов втискивался в обшарпанный скрипучий вагон, набитый беженцами, мешочниками и шпаной. По заданию МУРа он ехал в Окск. Настроение было приподнятым. Он был уверен в успехе и в своих силах. Но, увы (Николай тяжело вздохнул), дело оказалось нелегким, раздобыть существенные сведения о грабителях пока не удавалось. Это угнетало. "Только не падать духом, — в который раз ободрял себя Кривоносов, — не терзать себя сомнениями. За революцию, Советскую власть можно пойти на любые муки, даже на смерть. Но лучше, конечно, остаться живым. Приезд в Окск Столицына — это ободряющее событие. Вместе с Тихоном придет успех. Это уж точно. Теперь силы удвоены".
Выслушав доклад дежурного об оперативной обстановке за истекшие сутки, Белоусов пригласил к себе в кабинет Рябова. Вместе они начали составлять план на приближающийся новогодний вечер.
— Необходимо уберечь Кривоносова, — сказал комиссар. — Хорошо бы сразу удалить его и вывести из зала.
Рябов, согласившись, добавил:
— Эта операция должна пойти на пользу Тихону, если он умно поведет себя во время облавы. Всякие подозрения бандитов с него должны быть сняты после проверки документов в ресторане. Когда разобьем милиционеров по отрядам?
— В десять вечера. Я возьму человек пятнадцать. С ними войду в ресторан в полночь. У тебя будет… сорок, нет, это маловато… полсотни сотрудников. Арестованных буду передавать тебе. Доставляйте их в губмилицию. Операцию должны закончить часам к четырем.
— Нужно сегодня же убрать Платонова, соседа Столицына, — напомнил Рябов.
Белоусов кивнул:
— От Тихона поступило срочное сообщение о каком-то таинственном Венгеле, который, возможно, имеет отношение ко всем нашим провалам. Он изучил всю месячную подшивку газеты "Голос народа". Пять раз нашел одно и то же объявление от имени "дочери Венгеля": назначались встречи в церквях. Менялись лишь числа. Сегодняшняя встреча — на Залесском пустыре.
— Эх-хе, — закряхтел Рябов. — Значит, у старой мечети? Церковь-то ведь разрушена! Подозрения обоснованные.
— Да, — подтвердил Максим Андреевич. — Возьми с собой человек семь бойцов и отправляйся туда. Сделай засаду.
— Хорошо.
Белоусов забарабанил пальцами по столу. Рябов резко раздавил окурок в самодельной пепельнице. Оба были озадачены.
— Кто же туда приходит из наших? Кто предатель? — Белоусов закашлялся. Потом с досадой произнес: — Что-то грудь ломит. Никак, простудился. Вот уж не ко времени. Не слечь бы…
— Ничего удивительного, куда ни сунься, везде холод, хоть волков гоняй, — заметил заместитель. И прямо спросил: — Кого подозреваешь в предательстве? Скажи откровенно.
— Не будем торопиться, иди действуй. Скоро все узнаем.
Через полчаса отряд Рябова вышел на улицу.
— Куда направляемся? — спросил один из милиционеров.
— Идите за мной, не заблудитесь, — пошутил Рябов.
Вскоре отряд достиг окраины города, где одиноко стояла полуразрушенная церковь. Неподалеку были расположены часовня и дом батюшки. За этими зданиями и решил укрыться Рябов с отрядом, установив наблюдение за подходами к церкви. Шли минуты томительного ожидания.
Белоусов в это время докладывал Бугрову о предстоящей новогодней операции в ресторане. Получив одобрение и напутствие быть осторожным, начальник милиции посмотрел на часы. Пора было отправляться в путь и ему. Максим Андреевич вышел из здания, нырнул в подъезд дома, стоящего напротив управления, и притаился.
Предчувствие его не обмануло. Начальник оперативной части, несмотря на то что он получил срочное задание, требовавшее его присутствия в управлении, через несколько минут после ухода Белоусова выбежал на улицу, застегивая на ходу новенькую офицерскую шинель. Постоял у парадного входа, поправил на плечах лакированные ремни, оглянувшись при этом направо и налево, затем направился в сторону площади Революции. Белоусов незаметно последовал за ним.
Дьяконов шел торопливо. Вдруг он завернул в магазин кожтоваров и… пропал. Пока начальник губмилиции догадался, что в магазине мог оказаться сообщник предателя, и ругал себя за такой промах, Дьяконов уже вышел из магазина через черный ход и зашагал по малолюдному переулку. Еще раз огляделся: ничего подозрительного, за ним никто не следит. Полчаса ходьбы — и Дьяконов оказался на Залесском пустыре у развалин церкви, окруженной отрядом Рябова. Торопливо зашел внутрь. Минут через десять вышел. И тут перед ним возник Рябов.
Дьяконов растерялся, потом неестественно удивился и сделал наивные глаза:
— Откуда ты тут взялся? — спросил он Рябова.
— В снегу оружие искали. Данные были. А ты как тут вдруг оказался? вроде бы бесхитростно поинтересовался Рябов.
У Дьяконова отлегло от сердца. Раз милиционеры искали оружие, значит, встреча случайная. А свое появление
