И тут же – звонок в домофон.
– Кто?
Откликнулся незнакомый голос:
– Арсений Челышев? Это служба доставки, вам пакет.
Сене время от времени присылали письма с нарочным: в основном от редакций, издательств и студий – договоры или приглашения на тусовки. Кое-куда он даже ходил – на мероприятия, которыми совсем невозможно манкировать. Словом, ничего удивительного в курьере не было.
Через минуту раздался звонок в дверь. Арсений открыл – на пороге стоял совсем юный человек с едва пробивающейся кустистой растительностью на лице.
– Это вам.
– Откуда?
– А я не знаю, мы ведь просто служба доставки. Вот, распишитесь.
Юноша протянул довольно толстый конверт формата А3 с плотным содержимым, дал расписаться в ведомости. Через минуту его уже не было. Челышев осмотрел посылку. Его адрес был напечатан на лазерном принтере. Адрес отправителя или логотип фирмы отсутствовал. Анонимка, короче.
Судя по плотности конверта, внутри помещались фотографии. Или, допустим, гравюры. Только их переправляют, проложив, чтоб не помялись, картонками. Специальным ножичком для разрезания бумаг Арсений вскрыл послание.
Он не ошибся, внутри были снимки. Пять или шесть, довольно большие, цветные. Любовно и мастерски, как почему-то показалось Челышеву, сделанные. И лица, изображенные на фото, оказались знакомыми. Очень хорошо знакомыми. Более чем.
Съемка велась на натуре – очевидно, длиннофокусным объективом. В качестве фона – заснеженный дачный поселок и пара автомобилей, в одном из которых он узнал «Лексус» Насти. И она сама присутствовала на снимке как одно из двух действующих лиц. А вторым… Вторым был Настин первый муж, Эжен, бесследно исчезнувший двадцать лет назад. Эжен, некогда отдавший предпочтение Настиной матери. Эжен, обокравший Настю. А самое главное, обобравший и обдуривший партию, правительство и КГБ. Инсценировавший собственную смерть.
И вот теперь он, значит, в Москве. Съемка явно велась недавно. На Насте – дубленка, которую она, кажется, купила только перед нынешней зимой, и в ней Арсений ее видел вчера на Патриарших. На фотографиях ничего особенно крамольного – кроме самого факта, что Эжен в России и встречается с Анастасией. Ну положил он ей руку на плечо. Целует в щеку. Никакой крамолы.
А вот поди ж ты! Сеня почувствовал укол ревности. Если все так невинно, если меж бывшими супругами ничего нет – то почему Настя ни словом не обмолвилась, что Евгений Сологуб вернулся? Что он здесь, в Москве? И зачем ему понадобилась Настя? Или, может, он – ей?
А Сологуб, надо признать, выглядит неплохо. Загорелый, подтянутый. Хорошо сшитое пальто – наверное, от «Бриони» какого-нибудь. Изумительно белые зубы. Общий вид преуспевающего заграничного господина. Вот сволочь!
Вконец расстроенный, Челышев отшвырнул фотографии. Они веером разлетелись по столу и полу.
И в тот же самый момент зазвонил мобильник. Арсений глянул на определитель. Номер был незнаком. Он снял трубку.
* * *
Арсений не знал, что спустя час в дверь квартиры на «Тульской», где проживала в одиночестве Настя Капитонова, позвонили. И тот же самый курьер с кустиками волос на лице протянул ей конверт ровно того же вида, что принес Челышеву: плотный, желтой бумаги, большого формата, без обратного адреса. А внутри – фотографии. И тоже сделанные скрытой камерой, длиннофокусным объективом.
Только сняты они были в интерьере. А именно – в кафе. За столиком сидели визави Арсений и какая-то малолетняя шлюшка. Они улыбались друг другу. Оживленно разговаривали. А вот он накрыл своей рукой ее ладонь. Им явно хорошо вместе.
Фу, какая гадость! Настя в сердцах отбросила карточки. И они тоже разлетелись веером по комнате.
* * *
Арсению звонила Алена. Та самая девчонка, с которой он вчера познакомился.
– Приве-ет, – голос девушки в телефоне звучал сексуально.
– Ну здравствуй, – улыбнулся Челышев.
– Как вы поживаете, Арсений Игоревич?
– Мы ж договорились: просто Арсений.
– Ну ладно. Как дела, Арсений?
– Неплохо. А у тебя?
– Замечательно. Знаете, у меня к вам есть одно дело.
– Слушаю тебя очень внимательно.
– Вы ведь журналист, писатель. А я тут реферат набросала… Ну, то есть, честно говоря, скачала из тырнета. А у нас вообще-то за этим секут, чтоб мы из Сети работы не тырили. У преподов даже образцы есть, которые там болтаются. Поэтому я вас попросить хотела – можно?
– Ну, попросить отчего ж нельзя? Попросить всегда можно.
– Не поможете мне откорректировать мой реферат? Чтоб его не узнали?
– Ты имеешь в виду: отредактировать?
– Ну да, как там у вас называется. Только мне срочно надо.
– Ладно, Алена. Отчего ж не помочь хорошему человеку. Приезжай, в кафе сядем, здесь у нас, в центре.
– Ой, а у меня флешки нет. Может, вы сами ко мне приедете?
– Хм. Ты ведь в Измайлове живешь?
– Да, в общем, вам недалеко будет – на Тринадцатой Парковой, метро под боком. И я одна, мы с подружкой квартиру снимаем, а она как раз уехала.
Даже без упоминания о съехавшей подружке предложение звучало абсолютно недвусмысленно. Арсений думал, что подобные приглашения остались для него в далеком прошлом. Но… Как-то вдруг все удивительно совпало. Молодость не просто вспомнилась – нахлынула. И Измайлово, где они жили с Настей, снимали там комнату. И детские методы, которыми действовала Алена: приехать помочь с рефератом – что за древняя уловка! Сколько поколений школьников и студентов вытаскивали друг друга на свидания и приглашали на квартиры под предлогом реферата, или контрольной, или курсовой!
Милена в свое время действовала более прямолинейно. Сказала просто: мужа дома нет, поехали ко мне, выпьем коньяку. Милена! Единственное его грехопадение. Единственная женщина с тех пор, как он встретился с Настей. Она была роскошна и сексуальна – но слишком уж рассудочна, себе на уме. Арсений никогда не жалел, что они с Милкой в конце концов расстались. Но и вспоминал ее на удивление часто. И когда наметилась трещина в отношениях с Настей, принялся искать ее через социальные сети. Но бесполезно: не нашел и следа.
И вот его, похоже, добивается юная студентка. Что ж, лестно. И это возбуждает! Хо-хо, значит, есть еще порох в пороховницах!
Однако вряд ли интерес к нему девчонки объясняется тем, что он необыкновенно хорош собой или умен. Наверное, есть какая-то подоплека. Может, ей деньги нужны – тянуть из него будет. Или просто захотела захомутать богатого (в ее представлении) мужичка с квартирой на Патриках. Или, например, решила его сыну, Николаю Арсеньичу, столь затейливым способом отомстить. Уязвить его, ревновать заставить.
Как бы то ни было, вдохновленный и взбудораженный, Челышев принял душ и стал одеваться. Даже подумал о себе усмешливо: «От пьянства вместе с Петром я отказался. А к девчонке вот еду. Значит, я получаюсь не пьяница, а бабник?»
Ирина Егоровна
Врачи в России научились работать почти по-американски. Во всяком случае, денег брали – как заокеанские коллеги. Но и с анализами не тянули. Всего за полдня Ирина Егоровна прошла все, что Аркадий Семеныч затребовал, включая томографию. Потом он Капитонову-старшую из клиники выпустил: «Зачем тебе в больнице околачиваться. Погуляй пару дней, пока анализы не будут готовы».
Ирина даже во Внуково успела на последний рейс до Южнороссийска.
В город детства она летела, словно на крыльях – в буквальном и переносном смысле. Все вокруг ей нравилось, все вызывало интерес и удивление. На посадку самолет заходил со стороны моря – и на нее произвел впечатление вид, что расстилался в иллюминаторе: цепи огней по берегам бухты и горстки света на черной глади моря – корабли на рейде.
Потом приятно удивил новый аэропорт весьма цивилизованного вида. Ей даже южнороссийский акцент с фрикативным «гэ», который она, когда проживала в Советском Союзе, терпеть не могла, показался милым: «До хорода поедем? Такси недорохо!»
Но потом она утомилась. Больница, экспресс до Внукова, перелет. «Тещины языки» по пути из южнороссийского аэропорта к городу, запах бензина, царивший в раздолбанном «Опеле», что мчал ее в гостиницу… Дневные переезды дали о себе знать. К тому же примем в расчет возраст, да и болезнь! Короче говоря, Ирина решила не мудрствовать и прописалась в старом добром отеле «Бригантина». Взяла люкс по баснословной цене, словно сьют в центре Парижа заказала, – и рухнула в кровать как подкошенная.
Арсений
Челышев вышел на кухню, закурил.
Главенствующим чувством его в тот момент было разочарование. Да, все случилось, все получилось. И он все получил. И показал свою удаль, девчонка даже поохала, скорее притворно, – а теперь спала в своей девичьей светелке. Ему даже не пришлось реферат редактировать – да, может, и не было его, никакого реферата.
Едва он вошел в квартиру – сразу она, в коридоре еще, посмотрела на него эдак вызывающе, положила руку на плечо. Тут уж любой нормальный мужик обнимет обязательно за талию, постарается поцеловать. Алена на поцелуй ответила, губы ее оказались сладкими…
