К концу пребывания в рядах пионерии красный галстук уже откровенно меня тяготил. Мы, восьмиклассники, их носили – потому что нельзя было не носить: учителя придирались, ругались, когда их не было, выгоняли из класса.
«Дома забыл?! Иди давай, неси! Или с родителями являйся!»
Но в каком виде алые тряпочки болтались на наших шеях – особенно у мальчишек! Жеваные, кое-где драные, временами исписанные чернилами. Считалось особым шиком на оборотной стороне кумачового галстука накалякать шариковой ручкой названия поп-групп (естественно, на английском), словцо HIPPI или даже английские ругательства.
«If you want to fuck for funny, fuck yourself and save your money!»
Идея на глазах рвалась, ветшала, тяготила. В том числе – в своем вещественном воплощении.
Многие мальчишки, отсидев уроки и выйдя на крыльцо школы, срывали обрыдшую тряпку с шеи и совали в карман, портфель, с глаз долой.
То, что пять лет назад было свидетельством гордой взрослости, теперь стало уликой. Уликой детства.
Может (кто знает!), мы, будучи подростками, стали бы по-другому относиться к галстуку, когда б нам рассказали о его генеалогии. Но откуда родом «частица алого знамени», мало кто задумывался. Из детей – уж точно. И даже если о том знал или размышлял продвинутый взрослый, все равно вряд ли он стал бы открывать глаза юным пионерам. Этак и до мордовской зоны можно было договориться – за антисоветскую агитацию.
Но сейчас-то об этом можно рассказать!
Пионерский галстук восходит к скаутскому. А у скаутов он откуда?
Разумеется, от ковбоев.
Ковбоям шейный платок служил для вещей сугубо практических: чтоб в шею не дуло ветром, когда скачешь на мустанге, чтоб не летела пыль прерий за шиворот, чтоб можно было утереть им пот и перевязать рану. Кроме того, платок использовался, чтобы прикрыть лицо, когда грабишь банк или почтовый дилижанс.
Про ковбоев мы тогда ведали. В семидесятые годы вестерны в СССР сильно популярными не были (их почти не показывали, вестерны, да особенно и не снимали тогда). Однако кое-что ковбойское и нам перепадало.
Добралось до советских экранов «Золото Маккены» с Грегори Пеком и Омаром Шарифом (закадровую песню даже перевели на русский, а пел ее под начальные титры Валерий Ободзинский).
Когда я перебрался в Москву, в «Иллюзионе» на Котельнической набережной можно было посмотреть старый черно-белый «Дилижанс» или «Великолепную семерку». Гэдээровская студия «ДЕФА» снимала фильмы про индейцев с Гойко Митичем.
Кое-где в провинции крутили пародийного чехословацкого «Лимонадного Джо».
Даже отечественные кинематографисты принялись ковать свой ответ вестернам: соцреалистические истерны. Иные фильмы были прекрасными. Во всяком случае, наши юные души они бередили: «Достояние республики» например, с юными Табаковым и Мироновым. Или «Седьмая пуля». Или хотя бы «Неуловимые мстители» и их «Новые приключения».
Думаю, если б нам, подросткам, сказали тогда, что пионерский галстук – прямой родственник ковбойскому шейному платку, мы б, может, к нему совсем иначе относились. О! а если б нам еще внушили, что он – двоюродный брат прочим ковбойским аксессуарам! Таким, как шляпа с загнутыми полями, длинноствольный револьвер и – главное! – ДЖИНСЫ! Тут, глядишь, и советские восьмиклашки невольно прониклись бы к своим шейным украшениям уважением.
Другое дело, что человек, который предложил бы в семидесятые столь нестандартный идеологический ход – связать пионергалстук с ковбоями, – явно бы плохо кончил: принудительной психушкой как минимум. К подобным смелым ассоциациям закостеневшая советская идеологическая машина совершенно была не способна. Вот и рухнула, вместе с галстуками, комсомольскими значками и партбилетами…
Ныне наследницей пионергалстука (по утилитарной линии) стала бандана. Ноль идеологии, сплошная практичность. Цвет и узор банданы ничего не значат. Она может быть красной, серой, черной и в крапинку. С рисунком, узором и без оных. Ее можно носить на шее, голове, руке, ноге и использовать для тысячи разных надобностей.
Прямо противоположным бандане полюсом являлась «частичка нашего знамени», что носили мы на своих юных шеях.
Ничего полезного, голый символ.
Обнаженная идеология, невкусная, как чистая соль.
Поэтому обретали мы галстуки с вожделением, расставались – без сожаления.
И следующий свой знак отличия уже получали (а получали – все) безо всякого трепета. А следующим был КОМСОМОЛЬСКИЙ БИЛЕТ.
* * *
Незаметно на столицу опустился вечер. Арсений перестал писать, подошел к окну и изумился: уже темнеет, вот-вот на Патриках зажгут фонари. Медленно и оттого величественно падал снег. Когда он брался за дело, еще вовсю горело в окнах утреннее солнце. За то он и любил свою работу: когда ею занят, не замечаешь, как летит время. На самом деле лишь немногие в жизни занятия давали ему такое ощущение. Разве что секс – особенно когда они были моложе и их с Настей любовь только разгоралась. А теперь – Настя ушла, и он уж и забыл, когда в последний раз занимался глупостями. Еще чувство выпадения из времени давали фильмы и книги. Однако надобны были ОЧЕНЬ ХОРОШИЕ кино и романы. Последним таковым для Сени стал «Ледяной дом» Диккенса, которого он некогда (из-за закружившейся от Насти головы) пропустил на факультете.
Пока он работал, несколько раз принимался беззвучно звонить телефон – подпрыгивал и вибрировал, но Челышев не подходил. И вот теперь обнаружил, что на мобильнике значатся восемь (!) пропущенных звонков от одного и того же человека – приятеля и кинорежиссера Петра Саркисова. Именно Петя снял сногсшибательный мульт про трех воздушных змеев по сценарию Арсения. Именно он, бешено энергичный, достал на фильм денег и сколотил компанию художников, готовых трудиться почти забесплатно. Именно он пробивал фильм в прокат, делал ему пиар, а также вращался в международных сферах. В итоге мультик с успехом показали на Первом канале, а потом и на прочих! А Саркисов вдобавок продал кино не только во Францию с Японией, но даже на неприступные рынки Англии и Штатов.
Петин голос в трубке слегка плыл и запинался – что было чрезвычайно удивительно. Саркисов пил мало, только сухое вино, и даже разводил его в подражание древним грекам водой. Но, выпивая декалитры своего пойла, он замечательно держался. Должно было случиться нечто экстраординарное, чтобы в будний день, да еще не в позднее время, режиссер вдруг оскоромился.
– Слушай, Чел, ты вообще стоишь или сидишь? – нетвердо вопросил Петя. – Лучше сядь, а еще лучше – ляг. Потому что то, что я скажу, сразит тебя наповал.
– А ты-то сам, я чувствую, лежишь уже? – усмехнулся Челышев.
– Не хами папе. Ты вообще знаешь, с кем разговариваешь?
– С пижоном, который даже сухое водой разбавляет.
– Э-э, нет… Ты разговариваешь знаешь с кем?.. Да нет, ты не знаешь, не можешь знать, с кем ты разговариваешь! Но скоро узнаешь!
Петр выдержал длинную мхатовскую паузу – фоном в трубке слышался шум большого заведения общественного питания: звон посуды, смех, голоса.
– Ну, не томи.
Петя старался быть бесстрастным, однако не смог сдержать ликования в голосе:
– Ты разговариваешь с номинантом на «Оскар»!!! Возможно, будущим лауреатом! И я – я только тебе позволяю так со мной разговаривать! Потому что и ты – слышишь, и ты! – тоже являешься НОМИНАНТОМ НА «ОСКАР»! Ты понял?!
– Ничего не понимаю. Объявят результаты ведь только сегодня вечером – по лос-анджелесскому времени. Значит, по нашему – завтра к утру!
– Э, старичок, знаешь ли ты, что такое армянская мафия? О, ты не знаешь, что такое армянская мафия! – Раз Саркисов заговорил о мафии, тем паче армянской, заключил для себя Арсений, значит, он и в самом деле изрядно набрался. – Армяне всегда все про себя и про других знают. Не сомневайся: сведения верные. Пацан за базар отвечает – так твои кенты на зоне говорили, да? Короче, я в «Куршавеле», как ни пошло сие звучит. Давай одевайся и дуй сюда, будем праздновать. Главное – ты представь, старичок, ты только представь! – нас выдвинули не за лучший иностранный фильм, как можно было бы подумать. Нет! Ведь наше же кино НЕ на иностранном языке, правильно? Оно вообще ни на каком языке, ха-ха-ха! Поэтому его выдвинули просто в номинации мультиков! Лучший короткометражный анимационный фильм! Ты подумай: мы не с Аргентиной и Лаосом будем соревноваться! Наши противники: «Уолт Дисней», «Пиксар» и «Дрим воркс»! Мы с тобой – бли-и-ин, парень! – в Лос-Анджелес стопудово поедем! Ты давай смокинг себе заказывай!
– Ладно, может быть.
У Арсения не получалось разделить Петину радость. Решительно в это не верилось. Мало ли что там утверждает Петина мифическая армянская мафия. Вот если объявят официально – сегодня, ближе к утру, тогда и погуляем. Да и не хотелось разменивать возникший боевой рабочий настрой. Саркисов тактичный, даже будучи выпившим, похоже, понял это и настаивать не стал. Сеня попрощался и положил трубку.
