Не знаю, сколько прошло времени, но подозреваю, что немного. Возле меня очень шумно, столько голосов, и мужские и женские. Как на базаре, все кричат, шумят, а слов разобрать невозможно, просто сплошная шумовая завеса. В голове гудит. Звук постепенно нарастает, как будто кто-то громкость увеличивал, а еще голоса стали разделяться, они стали более четкими и определенными. Я поняла, что сознание медленно возвращается ко мне, память идет следом, в голове, как в видеоролике, пронеслись последние события. Голоса окончательно разделились, не открывая глаз, я уже четко знаю, кто находится рядом со мной. Вот эта тараторка, Светлана Мордакина, она упрямо повторяет:
— Выйдите из моей квартиры. Я вам говорю, выйдите из моей квартиры.
Надрывный, слегка осипший мужской голос принадлежит местному участковому, с ним я общалась всего несколько минут, но голос его хорошо запомнила.
— Граждане, ситуация под контролем. Пожалуйста, выйдите из квартиры.
— Как она? — Ну, это голос моего дорогого Порошина.
Очень захотелось открыть глаза, но веки отяжелели, как будто на ресницах у меня висят гири.
— Вы «Скорую» вызвали? — Незнакомый старушечий голос. — Ведь она не молодая уже, сердце может не выдержать, окочурится еще.
Это я-то уже не молодая? Внутри все закипело, забурлило, сразу силы появились. Я слегка приподняла веки и сквозь узкие щелочки посмотрела на окружающих.
— Не надо «Скорую», — сказала я тихо.
— О, Женя, очухалась? — Надо мной склонился Владимир. — Как себя чувствуешь?
— Не надо «Скорую», — повторила я.
— Как это не надо? — снова возмутилась незнакомая мне старушка. — Очень даже надо, обязательно надо. Сердце-то слабое.
— Нормальное у меня сердце.
— Да это не для тебя «Скорая», успокойся, — улыбнулся Владимир.
— Как ты, Женечка? — Ко мне подскочила Мордакина, села рядом. Только сейчас я поняла, что лежу не на полу, а на мягкой кровати.
— Кому «Скорая» нужна? — спросила я, откашлявшись.
— Бабульке нашей, у которой вы в засаде сидели, — пояснил участковый.
— А что с ней?
— Я тебе потом объясню, — шепнул мне на ухо Порошин, затем обратился к присутствующим в комнате людям: — Граждане, покиньте, пожалуйста, квартиру, вас же попросили. Игорь Акимович, — он посмотрел на участкового, — проводите любопытных, будьте так добры.
— Что с бабкой случилось? — повторила я свой вопрос, когда посторонние покинули помещение.
— У нее шок.
— Почему?
— Она увидела мужика в стрингах. — Порошин широко улыбнулся и даже хихикнул.
— В смысле… — Я вопросительно посмотрела на него.
— А ты не догадываешься?
— Нет.
— Да я это, я, — вмешалась Мордакина, на щеках которой еще красовалась мужская щетина. — И не надо так смеяться. — Она осуждающе взглянула на Порошина, который просто давился от смеха. — Ты как ушла, я за всем происходящим наблюдала по компьютеру. Как увидела, что этот тип с тобой сделал, испугалась и побежала в квартиру. То есть сначала дождалась, когда он уйдет, — пояснила Светлана, — а потом побежала. Ну и в такой суматохе про брюки забыла. То есть брюки были на мне, но подушки не было.
Я почувствовала, что внутри меня зарождается истерический хохот. Смеяться было больно, ребра очень болели, но сдержать себя не могла.
— Ну что ты ржешь? — Мордакина посмотрела на меня, на ее губах мелькнула тень улыбки. — Подумаешь, штаны по дороге потеряла, зато я Володьку вызвать успела.
— Молодец, Светик, — смеялся Володя.
— А почему же вы меня не предупредили, что этот мужик на самом деле женщина? — К нашей компании присоединился участковый Лапшин. — Как же я теперь буду объяснять Марии Карловне, что произошло…
— Прости, Игорь Акимович, что сразу все не сказали, — начал извиняться Порошин. — Дело такое сложное, запутанное, в общем…
— Ну мне-то могли сказать, я ведь человек не посторонний.
— Извини, с меня магарыч. — Владимир решил сразу подкупить коллегу.
— Ладно, — улыбнулся тот, — Марии Карловне скажу, что ей показалось.
— Правильно.
Наконец-то мы остались втроем. Светлана пошла в ванную, умываться, Володя помог мне подняться. Я, как тряпичная кукла, с трудом удерживала себя в вертикальном положении. Мы прошли в кухню, Порошин предложил мне кофе, я не отказалась.
— Ох и напугала ты нас всех, Женька, — сказал он, вздыхая. — Мне же Светка позвонила, сказала, что тебя убили.
— Для человека, который беспокоится за близкого, ты выглядел очень веселым, — сказала я, припоминая, как он встретил меня, когда я пришла в себя.
— Так я же не один примчался, с доктором, с судмедэкспертом, мы сегодня вместе дежурим. Так вот он сразу осмотрел тебя…
— Судмедэксперт меня осмотрел? — Я укоризненно покачала головой. — Другими словами, патологоанатом.
— Нет, Женя, ну ты зря ерничаешь. Это такие же врачи.
— Ну, хорошо, осмотрел меня патологоанатом, обнаружил, что я еще не его клиент, сыровата, и уехал? А ты спокойно дожидался, когда я приду в себя?
— Ну, что-то вроде того, — снова улыбнулся Порошин, заливая кипятком растворимый кофе. — Врач просто осмотрел тебя, пульс, давление, зрачки. В общем, сказал, что с тобой все в порядке, переломов, ушибов нет, тебя просто вырубили. Он хотел дать тебе нашатыря понюхать, но я подумал, зачем? У Женьки, то есть у тебя, — он снова хихикнул, — такая возможность появилась выспаться, отдохнуть. Зачем нашатырь? Поспишь и проснешься, когда сочтешь нужным. А я рядом посижу, подожду. Правильно я сделал, Охотникова?
— Ну, Порошин…
— Ладно, — он вмиг стал серьезным, сделал глоток кофе, — надеюсь, ты действительно окончательно пришла в себя, так что давай о деле. Что здесь произошло?
— Мой ноутбук где? — Я машинально огляделась по сторонам. — Там все записалось с камер. Надо посмотреть.
— Мальвина как раз сейчас просматривает, — огорошил меня Владимир.
— Как, опять Мальвина? Ты снова с ней? — Оказывается, в квартире нас было четверо, а не трое, как я думала сначала. — Володя, ты что, издеваешься?
— Так она же со мной дежурила, мы вместе и приехали.
— Где она и мой ноутбук?
— В комнате. — Владимир кивнул в сторону соседней комнаты.
Я резко поднялась из-за стола, голова закружилась, меня качнуло, но я крепко вцепилась в край стола, переждала приступ головокружения и пошла к Мальвине, Владимир поспешил следом.
— Евгения Максимовна, — приветствовала меня Ларина. Она сидела на диване перед журнальным столиком, на котором стоял мой ноутбук. — Рада видеть вас в здравии.
— Я тоже рада видеть себя в здравии. — Я села на диван и передвинула ноутбук к себе. — Позволь. Володя, садись, будем смотреть. — Порошин послушно сел рядом.
Я отмотала запись назад, до того момента, как неизвестный вошел в квартиру Мордакиной. Потом переключилась на камеру, установленную в спальне Светланы, посмотрела, что он делал в то время, когда я преодолевала путь от соседки к квартире Светы. Мои подозрения оправдались, он хотел снова окропить постель кровью, но не успел этого сделать, застыл, прислушиваясь к чему-то. Вновь переключившись на камеру в прихожей, я поняла, что его испугало, а точнее, напрягло. Это я. Медленно захожу, иду вдоль стены. Оказывается, он уловил мое присутствие и выжидал. Затем камера запечатлела нашу встречу. Признаться, противник мне достался непростой, это явно не дилетант, движения профессиональные, отработанные. Он на два шага вперед просчитывал мои действия. Неприятный момент моего поражения, я вижу, как медленно сползаю на пол, он ничего не предпринимает, просто ждет, когда я окончательно отключусь. Дождался и… сложил ладони на уровне груди, как буддийский мальчик, поклонился моему побежденному телу, подобрал свой сверток, который так и не успел использовать, и спокойно удалился. Затем эффектное появление Мордакиной, она меня трясет, бьет по щекам, потом хватается за телефон.
— Дальше, думаю, можно не смотреть, — сказала я, останавливая запись.
— А ты молодец, классно дерешься. — Порошин решил поддержать меня. Не каждому выпадает счастливая возможность увидеть свое позорное поражение со стороны.
Я на комплимент отвечать не стала. Снова отмотала запись на самое начало.
— Хочу увидеть его лицо.
— Я уже пробовала, ничего не получается, — сообщила Мальвина. — Он все время в капюшоне.
— Когда я с ним дралась, капюшон упал с головы.
— И все равно лица его не видно, — доказывала Ларина.
— Сейчас посмотрим.
Я еще раз пять просматривала запись, делала стоп-кадры, увеличивала их, но уловить черты лица незнакомца было невозможно. Какое-то размытое пятно, никакой четкости.
— Интересно, что это за стиль, — сказала я, выключая компьютер. — Он необычно дерется.
— Какое-то восточное единоборство, — догадался Порошин.
