Проданная квартира, жена и дочь, оставленные Сапером на каких-то экзотических островах, счета в иностранных банках и обнаруженные мною в сейфе чековые книжки, массовые увольнения в «Зоне отдыха», то есть фактическое свертывание деятельности, — все это выстраивалось в одну логическую линию, продолжение которой упиралось в явное стремление Сапера скрыться за границей после его «разборки» с Когтем. Все активы когтевской фирмы, весь когтевский капитал Сапер перегонял за границу, и в этом ему явно помогал погибший накануне галстучный пижон из «Хауса».
Я не верю в случайные смерти, и, если «внучка» сбила машина, значит, он свою задачу, с точки зрения Сапера, выполнил.
Теперь Сапер дождется, когда я выполню свою часть работы, и устранит меня. А затем организует здесь свою «смерть» и, через какое-то время вынырнув «там» вновь в образе Сапера, оформит все когтевское «наследство» на имя Сапелкина Дмитрия Ивановича.
Мой принцип финансовых отношений с заказчиками прост: клиент лишь имеет деньги, а заработать гонорар — моя задача. Пора побеспокоиться о деньгах.
Отвлечемся от личностей и порассуждаем абстрактно. Задачу, которую поставил передо мною клиент, не назовешь обычной. Скорее она относится к разряду экзотических.
В таком случае и гонорар будет эквивалентно экзотическим.
Двести долларов в день — обычные расценки. Но вот с дополнительными расходами мы с Сапером не все обсудили: человек, который осмелился шантажировать меня, Ведьму, должен оплатить мне моральный ущерб, который я оцениваю в сумму с пятью нулями, «а рубль у нас сегодня равен американскому доллару».
Сапер сам затеял эту игру в кошки-мышки.
Себе он, конечно, отвел роль кошки, предоставив одной мышке загрызть другую.
Но бывают ли кошки с мышиной психикой?
…Я ехала на встречу с Сапером. Он, правда, еще не предполагал, что мы с ним должны через полчаса встретиться, поскольку это не входило в его планы.
Но входило в мои.
Надо же нам обсудить материальные нюансы нашего договора.
Только что я заезжала в свой родной институт, который недавно стал «академией права», попросила у ребят из горноспасательной секции кое-какое снаряжение, сказала, что хочу потренироваться на волжских обрывах. Потрепалась, кстати, о возможности отправиться будущим летом с ними в экспедицию в Гималаи на восьмитысячник.
Хотя никуда я, конечно, не поеду. К альпинизму я остыла еще за годы учебы. А потом в моей сегодняшней профессии было столько ежедневного риска, что испытывать судьбу на коварных осыпях и отрицательных стенках мне казалось теперь просто бессмысленным времяпрепровождением. Уж если я соберусь отдыхать, то только у моря.
И судя по не собирающейся спадать жаре — у Баренцева. Или моря Лаптевых.
А что? Сейчас мне такая идея не казалась идиотской.
Я постоянно следила в зеркало заднего вида за дорожной обстановкой позади моей машины и наконец определила одного неизменного ее участника. Куда бы я ни свернула, за мной постоянно следовала новенькая и, надо сказать, очень симпатичная «Вольво».
Признаюсь, Сапер был прав — прекрасная машина, по крайней мере с виду.
Кстати, не ее ли покупку Коготь отмечал с ним в своем гараже? Ну и расслабился, уверенный в полной подконтрольности годами таившегося от него Сапера. Полез в подвал за закуской.
Теперь сидит, закусывает.
Ну все, можно начинать, достаточно меня водили за нос.
Только делать все нужно быстро. На счету будет каждая минута.
Я подрулила к знакомому уже шестнадцатиэтажному зданию.
Ну-ка, проверим, будет ли мне сопутствовать удача?
Я достала из чехольчика, с которым никогда не расставалась, магические кости и вытряхнула их на сиденье.
4+30+18.
Вот тебе раз! Это о чем же?
«Торговцу — высокую прибыль, фермеру — хороший урожай».
Поскольку ни к торговцам, ни к фермерам отнести себя не могу, остается расценить это предсказание по самому общему содержащемуся в нем смыслу. А прибыль и урожай — это несомненная удача.
Что там, однако, с моим комплексующим заказчиком?
Заметив, что «Вольво» припарковалась на противоположной стороне улицы явно с таким расчетом, чтобы из нее хорошо просматривался парадный подъезд, я злорадно улыбнулась.
«Ты, значит, собрался меня здесь караулить, — послала я мысленный привет ее водителю. — Ну-ну, карауль. Сейчас ты у меня забегаешь».
Один из принципов моей «войны», коль скоро мне приходится в ней время от времени участвовать, — сбить противника с толку, заставить его, ничего не понимая, действовать по моему плану. Мне предстояло сначала затащить Сапера на четырнадцатый этаж в когтевскую контору, а затем его там покинуть.
Захватив сумку со спецснаряжением, а также обычный полиэтиленовый пакет с некоторыми сюрпризами для «Зоны отдыха», я спокойно направилась к входу в здание. Явно потерявший, по-моему, ощущение реальности происходящего самоуверенный Сапер столь же спокойно наблюдал за мною через лобовое стекло своей машины.
Я еле сдержалась, чтобы не помахать ему ручкой.
На вопрос охранника «Вы куда?» я честно ответила, что в «Зону отдыха», честно сообщила, что фамилия моя Иванова, и покорно согласилась выписать у когтевской секретарши пропуск, когда буду возвращаться обратно.
Могу, кстати, высказать свое профессиональное мнение. Не вижу никакого смысла в такой охране. Это все камуфляж. Я могла бы назвать любую другую фамилию, лишь бы она не слишком была знакома охраннику. Ведь документы он все равно не спрашивает.
С таким же успехом он записал бы меня как Ингу Зайонц. Или Климову. Марусю.
На четырнадцатый этаж я поднималась по лестнице. Не хотелось особенно мозолить глаза многочисленным обитателям этого шестнадцатиэтажного муравейника, пристрастившимся к лифту и по пятнадцать-двадцать минут ожидающим его прихода, когда им надо попасть всего лишь на соседний этаж. Впрочем, пристрастие к пустой болтовне у русских клерков неистребимо.
На лестнице практически никого не было, поскольку современные мужчины привыкли курить прямо на рабочем месте, благо это теперь считается порой признаком высокой работоспособности.
Лишь на девятом мне встретился средних лет мужчина, весьма напоминающий известного комедийного актера советского времени и, вероятно, знающий об этом, поскольку обратился он ко мне с вполне идиотским вопросом:
— Девушка, а девушка, а как вас зовут?
— Пасть порву! — в тон ему ответила я и продолжила свое восхождение.
Начиная с десятого я замедлила шаг, чтобы выровнять дыхание и не терять времени на отдых на площадке четырнадцатого.
Поднявшись, я оставила на площадке сумку со снаряжением, вытащила из пакета пятнадцать прекрасных петард и праздничных ракет, связанных в единую пусковую цепь с интервалом в пять секунд, бесшумно открыла дверь и столь же бесшумно добралась до последнего перед поворотом к «Зоне отдыха» угла коридора. Пристроив их таким образом, чтобы хотя бы часть полетела в сторону барьерчика охранника, я зажгла стартовый шнур и помчалась к двери.
До начала фейерверка у меня было двадцать секунд.
Помнится, продавец ларька, у которого я покупала всю эту прелесть, долго и вдохновенно рассказывал, в какой последовательности и что я увижу — «Звездный дождь», «Огненный шар», «Стрелы Перуна», «Горящие колокольчики», «Пылающая матрешка» и что-то там еще подобное, я не очень прислушивалась. Помню только, что он обещал «безумное веселье и массу удовольствий».
Жаль, жаль, что этот праздник начнется без меня.
Первая ракета застала меня ковыряющейся в замке на чердачных дверях.
Вторая — уже на пути к выходу на крышу.
Как я и предполагала, переполох на четырнадцатом начался лишь после третьей. Застучали автоматы охраны, послышался звон стекла, дикие вопли, что-то вроде индейских боевых кличей.
«Застоялись, ребятки, застоялись, — бормотала я, высматривая с крыши машину Сапера. — Вот он, миленький, бежит к входу. Лифт сейчас наверняка блокируют. Придется по лестнице».
Теперь главное — не перепутать, на какую сторону выходят окна когтевского кабинета. Что я там из окна-то видела?
Ага! «Волга». Значит, мне нужна восточная сторона.
Надежно закрепив спусковой трос, я скользнула вниз. Даже для не очень опытного альпиниста такой спуск — одно удовольствие. Единственное, что может испортить впечатление, — боязнь высоты, но что-то я ни разу не встречала альпинистов с такими проблемами.
Я поравнялась с четырнадцатым. Перебирая ногами по стене, приблизилась к окну.
Так и есть, за последние дни, после меня, никто не подходил к этому окну. Защелки были по-прежнему открыты.
По-моему, я слишком долго наслаждалась воспоминаниями о своем альпинистском прошлом, потому что грохот в коридоре уже прекратился и лишь раздавались истерические вопли, в которых слова с нормативной лексикой выполняли функцию связок между многокрасочными живописными ненормативными определениями ситуации и ее участников.
