Минут через пятнадцать автомобиль остановился у громадного оживленного перекрестка, окруженного со всех сторон высотными домами. Гостиница «Космос» находилась не в самом застроенном современными зданиями центре города, а скажем так — на окраине центра города, причем в старой его части, а потому здесь соседствовали рядом со старыми, построенными на заре советской власти громоздкими домами новые ультрасовременные здания.
Расплатившись с водителем, я помог Оксане выбраться из такси. Местная достопримечательность гостиница «Космос» — двадцатидвухэтажное темно-синее, будто покрытое финифтью, здание в стиле «а-ля межпланетная космическая станция» — стояла на перекрестке наискосок, мы же направились через дорогу в сторону высотного элитного дома, располагавшегося напротив гостиницы.
Сразу за ним начинался частный сектор. Вот уж никогда не думал, что в самом центре города за многоэтажными зданиями, тянувшимися вдоль центральной улицы, прячутся развалюхи. Неширокая старенькая улица уходила вдаль, и конца-краю ей видно не было. По ней-то мы и направились. Начало правой стороны улочки было снесено — в этом месте и возвышался элитный дом, начало левой сохранилось в том виде, в каком здесь выстроили лет сто назад свои дома первые поселенцы. Не успели мы пройти по улочке и двух десятков шагов, как дорогу нам преградила выскочившая из предпоследнего дома невысокая, рыжая, щуплая, вертлявая девица в мини-юбке, сногсшибательном топике и с крохотной сумочкой через плечо.
— Привет, Оксанка! — бросив косой оценивающий взгляд в мою сторону, защебетала она. — Прекрасно выглядишь!
Говорит так, будто в двадцать семь лет можно выглядеть плохо. Впрочем, в обтягивающих джинсах и маечке, покрытая болезненной фарфоровой бледностью, девушка действительно выглядела великолепно. Статуэтка, одним словом.
— Да, спасибо, — стараясь ничем не выдать своего недомогания, проговорила Оксана. — Ты тоже смотришься неплохо.
Как ни торопилась куда-то девица, она все же не могла отказать себе в удовольствии задержаться и немного поболтать.
— Откуда это ты? — спросила она, снова глянув на меня.
Оксане, наоборот, хотелось побыстрее избавиться от подруги.
— Да так, по делам ездила, — проговорила она, глядя куда-то в конец улицы, словно там вдалеке нас кто-то ждал.
Но любопытная девица намека не поняла, она никак не хотела отпускать нас.
— Куда идете?
— Домой, — не очень охотно призналась Оксана.
— Домо-ой? — У странной особы отчего-то глаза полезли на лоб. — Что-то ты дальней дорогой до дому добираешься.
Моя спутница неожиданно стушевалась.
— Да так получилось. Такси с этой стороны подъехало. Ох, — ноги у девушки вдруг подкосились, и я едва успел подхватить ее, не дав упасть.
— Что это с тобой?! — наконец-то заметив состояние Оксаны, вскричала девица.
— Так, недомогание легкое, — проведя по лбу тыльной стороной руки, пробормотала Оксана. — Ты извини, Ленка, но нам пора. В другой раз поболтаем.
Девушка потянула меня за руку, а Лена, игриво глядя на меня, сказала:
— Вы смотрите там за ней, хорошенько ухаживайте, она это ох как любит! — И, прикрыв глаза, девица с мечтательным видом покачала головой. — Ну ладно, ребята, пока!
Развернувшись, вертлявая особа размашистым шагом направилась к центральной дороге.
Мы с Оксаной пошкандыбали дальше по улице.
— Подружка? — больше утверждая, чем спрашивая, произнес я.
— Одноклассница, Ленка Комарова. Трепло такое, теперь будет сплетничать, не догадалась бы еще.
— Не догадается, — произнес я уверенно. — У тебя же не написано на лбу, откуда ты едешь.
— Ну, вот мы и пришли, — проговорила девушка так тяжко, словно проделала путь не в сто метров от такси до дому, а добиралась до родных пенатов, перевалив через горный хребет.
Оказалось, девушка жила в крайнем доме. Именно до ее хибары снесли часть улочки, а чтобы внутренности двора семьи Ветровых и протекавшая в них жизнь не портили общего вида, а заодно не вызывали у окружающих любопытства, дом отгородили глухим железобетонным забором, окрашенным в тот же бледно-розовый цвет, что и элитный дом.
«Так вот какая ты, граница села и города», — пришло мне на ум, когда я миновал торчащую плиту забора, который прикрывал также и ворота жилища Оксаны. Девушка шагнула в закуток, прикрытый еще и со стороны дороги живой изгородью, и, достав из сумочки ключ, стала отпирать в железных с облупленной зеленой краской воротах калитку. Свою миссию на сегодня я посчитал законченной, а потому попробовал улизнуть.
— Ну ладно, Оксаночка, пока, — я чмокнул девушку в щечку. — Отдыхай, я тебе позвоню завтра.
Я собрался шагнуть из кустов к дороге, но тут девушка с неожиданным для ее состояния проворством схватила меня за руку и потянула назад.
— Ну, нет, Игорь! — прогнусавила она. — Мы так не договаривались. Пойдем ко мне домой, посмотришь, как я живу.
Я не был расположен осматривать хоромы Оксаны, а уж тем более знакомиться с ее мамашей, которая, судя по окончившемуся рабочему дню, наверняка уже пребывала дома, а потому стал возражать:
— В другой раз, Оксана. Ей-богу, устал, работал сегодня целый день, мотался к Витьку, еще кое-куда, а потом вот еще и по поводу тебя переживал…
— Ты просто, наверное, не хочешь с мамой моей встречаться, — тотчас догадалась девушка об истинной причине моего отказа заглянуть к ней в обитель. — Так ты с ней и не встретишься. Мама уехала к сестре в область. Она обычно каждый вторник к сестре ездит, у нее и ночует. Так что появится только завтра к вечеру. Ну, пойдем, побудем у меня. Шампанского немножко выпьем, а заодно расскажешь о результатах своего расследования.
Вроде причин для отказа посетить дом девушки больше не было, и я, поколебавшись, шагнул в калитку, которую во время разговора успела открыть Оксана.
Двор оказался длинным и узким, по нему вряд ли бы могла проехать легковая машина. По левую сторону тянулась веранда, по правую — пресловутый забор, побеленный с этой стороны и замаскированный хмелем.
Оксана рассказала мне о своем подворье. Кроме уже известных мне веранды и забора, в него входил собственно сам дом о трех комнатах, примыкающая к торцу его миниатюрная банька, размещавшиеся на другом конце двора в Г-образном строении столовая, кухня и кладовка, крохотный огород и в углу его кабинка туалета. Все в запущенном состоянии, чувствовалось, не хватает в доме мужской руки. Если бы я здесь жил, я бы… Впрочем, чего это я? Жениться на Оксане я не собираюсь, съезжать из своей двухкомнатной квартиры тоже. Я своей холостяцкой жизнью во как доволен… О чем тогда разговор?..
Мы вошли на веранду, затем в комнату. Запах, как в гробнице, а обстановка, как в выставочном зале музея советского интерьера: «стенка», набор мягкой мебели, телевизор, относящийся к эпохе раннего социализма абажур над столом. В углу стояло старенькое пианино.
— Сыграешь? — спросил я, побарабанив пальцами по пианино.
— Ты с ума сошел! — проговорила Оксана, шагнула в комнату и буквально упала на диван. — Мне так плохо…
— Да, да, я понимаю. Чем могу помочь?
— Поухаживай за мной, Лена же говорила, что я люблю, когда мне оказывают знаки внимания, — Оксана лукаво улыбнулась. — Да ты и сам знаешь.
— Это точно, — хмыкнул я. — Говори, что нужно делать?
— Давай перекусим что-нибудь. Я целый день ничего не ела, волновалась очень.
— Пожалуйста.
Под руководством Оксаны я накрыл на стол. Притащил из стоящего на веранде холодильника кое-какую снедь, початую бутылку водки, бутылку шампанского. «Советское» распечатывать так и не стали. Сошлись во мнении, что после сегодняшнего тяжелого дня следует выпить чего покрепче. После трех рюмок водки мне стало очень хорошо. До того хорошо, что я почувствовал себя вполне комфортно в чужой, показавшейся мне поначалу неуютной квартире, по-хозяйски развалился на диване и обнял Оксану.
Сидели мы с девушкой за столом до тех пор, пока не стемнело. Я поведал ей о своей встрече с Витьком Вещагиным и о неудачной поездке к Паштету в поселок Рясное. Оксана, в свою очередь, избегая анатомических подробностей, рассказала мне о своих злоключениях в небезызвестном мне медицинском учреждении. За то время, что мы проговорили, я успел влить в себя еще несколько рюмок водки. Тащиться через весь город домой мне ужасно не хотелось, а потому, когда Оксана предложила мне остаться переночевать, я согласился.
— Может быть, спать ляжешь? — спросила девушка после того, как я несколько раз протяжно зевнул.
— Вообще-то не мешает, — признался я, отчего-то почувствовав смертельную усталость. — Это ты птичка свободная, можешь спать утром сколько вздумается, мне же завтра на работу.
— Ты в моей спальне ляжешь? — На милом, с большими наивными глазами лице девушки возникло хитрое выражение.
