Так было и в том деле, ради выполнения которого меня отозвали из отпуска.
Движение в Намибии переслало в адрес ЦК партии алмазы. Они должны были пройти по цепи и обратиться в валюту, которой предназначалось лечь в Лондонский «Сити Континентал» банк. Однако деньги в банк не пришли. Мне предстояло пройти по цепочке и выяснить, где случился обрыв.
Кейс с алмазами должен был получить нелегал с кодовым именем Крокодил. И передать его нашему агенту Топалову (кодовое имя Типограф), тот с помощью парижского дельца Мишеля (это его настоящее имя) должен был в Амстердаме продать алмазы. Получив деньги, Типограф был обязан перевести их в Лондон.
Агент Крокодил жил в Риме. Поэтому моя первая остановка — Рим. Требовалось выяснить, получил ли агент алмазы и передал ли их Типографу. Но начальство не знало того, что знал я. Восемнадцатого мая Типографа убили. Поэтому для меня было особенно важно узнать, когда Крокодил передал алмазы Типографу, если вообще передал.
Потом я должен встретиться с Мишелем. Его я хорошо знал. Часто бывал в его квартирке на улица Лепик в Париже. Но здесь меня ожидала неожиданность.
— Если получишь подтверждение, что Крокодил передал алмазы Типографу, отправишься в Монпелье. Тебе повезло. Это на юге у моря.
Я не понял:
— Зачем в Монпелье?
— Мишель уехал из Парижа и живет в маленьком городке возле Монпелье. Городок называется Сет. Догадайся, кем он работает.
— Кроме сутенера ничего предположить не могу.
— Ошибся. Что-то ты стал в последнее время много ошибаться.
Если бы он все знал!
— Он поет. В портовых ресторанах. Встретишься с ним и, если он подтвердит, что алмазы продал, выйдешь на Типографа. Но к нему на север не поедешь. После твоей поездки в мае тебе туда лучше не соваться.
Если бы он знал, насколько он прав.
— Поэтому свяжешься с господином Дижоном.
Я сначала не сообразил, о ком он говорит. Потом понял. В прошлый раз я не стал докладывать, что шофером машины, на которой я удирал из Онфлера и которому выписал за это вполне достойный чек, была прекрасная дама Анжелика Дижон, а представил ее как несуществующего господина Дижона.
— Попроси господина Дижона привести Типографа к тебе в Монпелье.
Вот это номер! Несуществующий человек должен привести мертвеца. Хичкок!
— Дальше будешь беседовать с Типографом, беседуй жестко. Но на рожон не лезь. В конце концов, без этого кейса ЦК не обеднеет, а нам с тобой еще работать. И времена сейчас, сам понимаешь… Если почувствуешь, что он виляет, предупреди, что мы можем принять самые крутые меры.
Это по отношению к покойнику!
— А в общем-то… Не рискуй. Сам решай на месте. Но нас информируй. Как поймешь, что дальше — тупик, улетай в Браззу. Понял?
Ясно. В Браззу за деньгами, а потом в Женеву.
Но и здесь меня ожидал сюрприз. В Женеву, оказывается, мне лететь не надо. Я должен отвезти деньги в Тунис и отдать лично Арафату.
Раньше Арафат нам давал деньги, теперь мы Арафату. Времена.
— Наши в Тунисе уже предупреждены. Встречу с Арафатом тебе организуют.
— Что я ему скажу?
— Ничего. Общие слова.
После обеда я снова сидел у него в кабинете, и мы вырабатывали более детальный план.
— Как будешь добираться из Рима в Монпелье? Попытайся договориться с этим Дижоном, чтобы он встретил тебя на полпути и довез в Монпелье на своей машине.
Я согласился. Мы посмотрели расписание поездов из Рима и решили, что лучше всего встретиться в Сан Ремо. Я доеду туда из Рима на поезде.
— Если он по каким-либо причинам не согласится, сними машину в Сан Ремо и добирайся до Монпелье сам.
Я один раз спутал имя Дижона. Сначала я назвал его «Жераром», потом «Жюлем». Немудрено спутать имя несуществующего человека. Колосов меня поправил. Получилось вполне естественно.
— Если с Дижоном ничего не получится, тебе может понадобиться твой швейцарский паспорт.
Паспорт этот был настоящим, мне его выдали в швейцарском консульстве в Монреале. Выдал клерк коммунист. Там я значился господином Жильбером Мало, родившимся в городе Квебеке. Этот паспорт можно было безбоязненно предъявлять в любой стране, кроме Швейцарии.
— Сейчас поездка в Швейцарию отменяется, возьми его с собой на всякий случай.
Я согласился и попросил выслать паспорт диппочтой в Рим.
— Не забудьте выслать прилагаемые документы, особенно чековую книжку.
Прилагаемые документы — это документы, подтверждающие активную деятельность владельца паспорта: водительские права, билет в бассейн в Монреале, фотографии родителей.
— Особо на Дижона не скупись. Платить будешь по чеку на свое имя. На счету у Мало у тебя остались деньги?
— Немного.
Это было неправдой. Мне несколько раз удалось завернуть туда неоприходованные остатки. И сколько там лежит сейчас, я не знаю. Этим счетом я пользуюсь в личных целях.
— Вернешься, дам указание подкинуть пару тысяч долларов на этот счет.
* * *
После развода я оставил квартиру жене и сыну, а сам жил в квартире матери, где и был прописан. Когда мать была жива, ее однокомнатная квартира выглядела уютно, а теперь превратилась в неприветливое стойбище холостяка. Ехать туда не хотелось. И я на субботу и воскресенье вернулся в санаторий, в конце концов у меня еще целых пять оплаченных дней.
В понедельник снова на работу. Два дня беседовал с разными людьми. Кроме основного задания Колосов просил посмотреть двух человек, с которыми намерена работать резидентура.
— Просто посмотри. Твое первое мнение очень важно.
И еще небольшое задание. Встретиться с известной актрисой. Когда-то она нам помогала, но после чешских событий связь с нами порвала. Потом мы эту связь восстановили, однако прежней откровенности уже не было.
— Обязательно надо встретиться, — напутствовал Колосов. — Есть сведения, что она на днях может стать министром культуры. Нынешний министр очень болен. Кроме того, до меня доходили слухи, что она к тебе неравнодушна.
На эту тему у нас подшучивали давно.
— А что? Человек ты свободный. Про моральный кодекс у нас теперь забыли. А для пользы дела…
Во вторник после обеда я зашел попрощаться.
— Какой последний совет?
— Плавки не забудь. Завидую я тебе. Читал сводку погоды в Италии. Всю неделю солнце.
— Однажды Цезарь спросил у оракула, какая будет погода. «Отличная», — ответил оракул. «Это прекрасно», — обрадовался Цезарь. А радовался он зря. На следующий день Брут…
— Верно, — согласился Колосов, — будь осторожней.
Глава восьмая. Римские каникулы
Прежде всего я хотел позавтракать. Не то чтобы в самолете плохо накормили, просто я привык начинать заграничную жизнь с ресторана.
По мере того как я ел омлет и отхлебывал кофе из коричневой фаянсовой чашки, я постепенно превращался из обремененного перестройкой гражданина шестой части суши в европейского обывателя. Поболтав с официантом о погоде, я почувствовал себя совсем уверенно: беглость языка — без проблем.
Из ресторана я позвонил в Онфлер.
К телефону подошла мадам Высокая табуретка.
— Как найти Кики?
— А, это вы! Снова собираетесь забрать у меня крошку?
— Собираюсь.
— Я рада за нее. С вами ей весело. Но учтите: на следующей неделе в четверг она должна быть в салоне.
— Договорились. Куда мне позвонить, чтобы ее застать?
— По этому телефону через час. Я надеюсь, что при упоминании вашего имени она станет более пунктуальной.
Следующий звонок — в посольство. Дежурный комендант прочитал записку, оставленную для меня помощником резидента Володей Тростниковым. «Отель Модильяни». Молодец. Помнит: прошлые два раза я останавливался именно там.
Я расплатился и вышел на улицу.
Через каких-нибудь полчаса я уже открывал чемодан в квадратном номере с одной кроватью и в широкое неоткрывающееся окно разглядывал аккуратно втиснутый между старинными домами парк с редкими, словно по линейке подстриженными кустами.
Десять минут второго. Пора. Я спустился в холл и медленно пошел в сторону метро.
Я доехал до Термини и вошел в здание вокзала. В главном станционном зале все двигалось, перемещалось, пассажиры спешили, на ходу перекрикивались друг с другом, озабоченно жестикулировали, наспех покупали что-то у лоточников. Я подошел к блоку телефонов-автоматов.
Трубку подняла Кики.
— В Италию не хочешь съездить?
— Вообще-то нет. Но поеду. Когда и куда? Италия большая.
— В Сан Ремо и оттуда назад во Францию. В Монпелье.
— Я тебе нужна как художник или как шофер?
— Как Кики. Как Кики, которая прекрасно водит машину.
— Жалко, что не в Верону. Я очень хочу туда.
