Даня вздохнул:
- А что тут скажешь? Ты молодец, все верно разложил по полочкам. Как книгу пересказал. Только, действительно, самую главную загадку не раскрыл. Но и я тоже не волшебник, чтобы так, с ходу, её разрешить. Мне только кажется, что разгадка эта кроется в камне... Конечно, в камне. - Тут Даня посмотрел на море, огляделся по сторонам и вдруг улыбнулся. - И ещё мне кажется, что какую-нибудь подсказку мы сможем услышать прямо сейчас.
И он кивнул в сторону лагеря. Филя взглянул туда и вскочил на ноги:
- Даже не позвали! Родители, называется! Увлеклись, понимаете ли, своими сочинялками, а теперь и слушать уселись. А мы?
Оказывается, Коля уже сидел в центре группы, состоящей из окруживших его родителей. Все же Филя обиделся зря. Пока лишь стаканчики с кофе передавались по рукам - значит, разговор только начинался.
Ребята расселись вторым кругом за спинами родителей.
- Ну что ж, - улыбнулся Коля, - теперь я спокоен. Была комиссия, камень внесли в список ценных экспонатов, шкаф подключили к сигнализации. Со временем, конечно, мы кошку выставим на видное место. Вот напишу я её историю, ознакомлю с ней всех экскурсоводов - чтобы знали, что посетителям рассказывать. А вы, получается, первые слушатели...
- Коля, не томи, - улыбнулся Иван Сереевич. - Знаешь, ведь мы устроили конкурс: кто лучше придумает историю про эту статуэтку. И первое слово, конечно, тебе.
- Но так же неинтересно! - для виду запротестовал Коля. - Моя история должна быть последней.
- Времени жалко. - Филя проворчал это негромко, но все его услышали и засмеялись. - Некогда сочинялки слушать!
- Вот-вот, - сказал Лев Николаевич. - Я тоже, знаете, больше люблю правдивые истории, а не всякий там вымысел.
Коля посмотрел в дымящийся стаканчик с кофе, будто выискивая там первые слова.
- Про кошку я впервые прочел в одном из писем Макса, - начал он, - и сначала не обратил внимания. Но в парижском архиве Волошина обнаружил интересное и увлекательное продолжение. Я не буду вас утомлять пересказом ненужных подробностей, а изложу эту историю так, как я её восстановил по письмам и дневниковым записям. В первые десятилетия двадцатого века к Волошину в Коктебель приезжало много гостей. Поэты, художники, артисты. И вот среди них оказался некто Шляпин, певец. Певец так себе, средненький. И прославился он не пением, а как бы это сказать - мошенничеством, что ли. Безобидным, правда, мошенничеством. На афишах он писал свою фамилию Шляпин с такими завитушечками, что, если не вглядываться, можно было прочитать её как Шаляпин. Тем более что перед фамилией стояла буква Ф: Шляпина звали Фрол. Имя не сценическое, но певец его не менял. И таким образом без всякого вранья вводил публику в некоторое заблуждение. Многие шли слушать, конечно, знаменитого Федора Шаляпина, слава которого прямо не давала спать нашему певцу, а оказывались слушателями Фрола Шляпина, которого публика не очень жаловала. Увидев в Коктебеле афишу Ф. Шляпина, Волошин долго смеялся. А потом решил помочь незадачливому певцу. Каким образом у самого Макса появилась кошка с головой-камнем, неизвестно. Но чудодейственную силу кошачьего глаза он разгадал сразу. Люди смотрели на кошкин камень не отрываясь. Вот как вы, - напомнил Коля. - Ну, Волошин и придумал фокус. Он дал Шляпину кошкину голову - на время, "до обретения славы", как написал в письме. И посоветовал выходить с этим камнем на сцену. Камень крепился в специальной подвеске на груди певца. Публика не отрываясь следила за переливами света в камне и слушала пение Шляпина. Зачарованно слушала! Камень оказывал свое воздействие. И слава - не такая, конечно, как у настоящего Шаляпина, - но пришла к нашему певцу. Он уже с гордостью писал на афишах полностью имя и фамилию, не стараясь, чтобы буквы сливались. Фрол Шляпин с успехом гастролировал по маленьким городкам России, и особенно любил крымские курортные города и поселки. Публика на отдыхе обычно изнывала от скуки, и концерт певца, который не расставался с каким-то чудодейственным камнем, всегда вызывал интерес. Шляпин, несмотря на свои прошлые фокусы с афишами, был человеком слова. Будучи в Коктебеле, он зашел к Волошину и положил перед ним камень, горячо поблагодарив. При этом он показал подделку - точно такой же шар из камня кошачий глаз. Только поддельный камень был более тусклый, с более неподвижным зрачком.
- Как договаривались, Максимилиан Александрович, - сказал Фрол. Камушек ваш ценный я возвращаю. Но позвольте использовать вашу придумку и дальше. Публика меня без камня уже не захочет принять. Вот я и заказал ювелиру похожий. Такой, как ваш, видно, один на свете...
Волошин растрогался - он вообще был любитель всяких мистических историй, совпадений - и подарил Фролу вдобавок к двойнику кошачьего глаза и оригинал. Он боялся, забрав камень, отнять у Фрола удачу. Такое вот бережное и щепетильное отношение было у Волошина к чужой жизни, к чужому успеху. Потом - революция, гражданская война, разруха... Фрол Шляпин скитался по стране, а перед самой смертью Волошина вернулся в Коктебель. Уже насовсем. Похоронен он здесь же.
- А камень? - спросила Аська.
- Судьба волошинского камня неизвестна, - вздохнул Коля. Документальных доказательств и свидетельств я не обнаружил. Говорили, что во время похорон Максимилиана Алексадровича Фрол Шляпин пытался положить в гроб поэту какой-то камень. Но ему не дали. Потом он просил вмонтировать этот камень в надгробие. Но надгробие Волошина представляет собой чистую каменную плиту.
- А вокруг камешки насыпаны, - подказала Аська. - Вдруг там и кошкин?
- А откуда ты знаешь про камешки? - удивился Коля. - Уже была на могиле Волошина?
- Так вон же она! - Аська показала рукой на высокий холм левее Хамелеона. - Мы по дороге на Хамелеон туда заходили. Вон, видите дерево одинокое на са-амой вершине? Под ним и могила.
- Странно, Ася, - строго посмотрела на неё мама, - когда это вы успели ещё раз на Хамелеон сходить?
- Да здесь же близко... - замурлыкала Аська, спрятавшийсь за спину Льва Николаевича.
"Вот проныра! - восхитился Филя. - Это ведь она одна туда шастала! И не боится! Хотя - чего бояться? Холм этот не обрывистый, как Хамелеон, и тропинка вся видна - вьется по горе от набережной до самой вершины... Завтра и мы сходим!"
- Нет, на могиле этого камня нет, - усмехнулся Коля. - Там насыпана обычная пляжная галька. Люди поднимаются на холм к могиле и несут с собой по камешку. И оставляют там.
- А откуда вы знаете, что Шляпин в Коктебеле похоронен? - спросил Даня. - Он же умер после Волошина. Значит, в архивах Волошина не может быть никаких сведений о смерти Шляпина.
- Молодец, - улыбнулся Коля. - Хороший вопрос. Я как раз и хотел рассказать о том, что архивы не все, далеко не все могут сообщить. Меня настолько заинтересовала судьба волошинского камня, что я решил проследить и дальнейшую судьбу Фрола Шляпина. И как же я удивился легкости этой задачи! Достаточно было запроса в адресный стол. Мне сообщили, что Шляпин умер, похоронен в Коктебеле, и в этом же поселке живет его сын.
- И этот камень, который сейчас находится в музее, дал вам сын Шляпина! - воскликнул Филя.
- Догадливые молодые люди, - развел руками Коля. - Именно так. Мы часто встречались и подолгу разговаривали с Иваном Фроловичем, он много рассказывал про своего отца и про Волошина. Иван Фролович как раз и поведал мне основную, не архивную часть этой истории, которую он не однажды слышал от отца. Откуда бы ещё я узнал так подробно и про афиши, и про стремление Фрола Шляпина к славе, и про его встречи с Волошиным? Архивы скупы на такую информацию.
- Камень, камень... - тихонько повторял, напоминая, Филя.
- Конечно, про волошинский камень я спрашивал, - кивнул Коля. - В первую же встречу. Иван Фролович странный, очень странный старик. Представьте себе, за всю жизнь он ни разу не был в музее! Обходил его стороной. Ходил на могилу к Волошину, к отцу, а в музей - нет. "Лучше, говорил он, - буду вспоминать этот дом живым, чем увижу его музеем. Да и не увижу я ничего - ослеп совсем". Действительно, зрение у Ивана Фроловича ну просто нулевое, стекла в очках толщиной, наверное, сантиметра два.
Филя вздохнул. До чего же Коля любит уходить в сторону от вопроса! Его спрашивают про камень, а он - про очки. Коля услышал этот вздох, взглянул на Филю с пониманием и улыбнулся:
- Все! Теперь о главном. А то молодые люди не простят мне болтовни. Волошинского камня - нет. Ничего Иван Фролович о нем не знает. А вот тот кошачий глаз, который его отец заказывал у ювелира, он великодушно подарил музею. Вместе со статуэткой. Кошечку ещё тогда, вместе с настоящим камнем, Волошин Шляпину передал. Не оставлять же статуэтку безголовой! Вот я и вернулся в один прекрасный день от Ивана Фроловича счастливым, как никогда в жизни - ещё бы, настоящую волошинскую вещь возвращаю в его дом! И даже камень, думаю, хоть он и не волшебный, вполне можно считать тоже волошинским. Видел же его Максимилиан Александрович!
