Через месяц после первой встречи с отцом Костя встретился с ним ещё раз – в Берне. О своём приезде сообщил по электронной почте – отец дал ему адрес. Он думал, отец его встретит, но в аэропорту знакомой фигуры не увидел. Сердце его сжалось от обиды и разочарования, он ведь весь прошедший месяц, изо дня в день мечтал об отце, вспоминал его голос, улыбку. Так трудно было скрывать от близких эту неожиданную перемену в свой жизни! Но не даром он был сыном актёра и сам обладал артистическим талантом. Он испытывал к отцу сильную привязанность, может быть даже любовь. Во всяком случае летел в Берн в сильном волнении – радостном, будоражащем. И вот!.. Распаковывал вещи в номере и чуть ли не плакал, как мальчишка! Вот тут как раз распахнулась дверь и вошёл отец! Обнял его, засмеялся, увидев изумлённый взгляд:
– Я ведь циркач – не забыл? А мы все в какой-то степени фокусники!
Отец сам заказал в номер вино, закуску. И с разговором не стал тянуть – после первого фужера поставил перед Костей задачу:
– Ты должен заставить Вадима отдать некоему неизвестному ему лицу крупную сумму денег… Скажем, миллион долларов.
Костя громко перевёл дыхание. Он, конечно, понимал: «дело», которое ему поручат отец и Рудольф Портер, связано с деньгами и, скорее всего, с банком – он ведь работает именно в банке. И всё-таки, когда слово наконец было сказано, Костя почувствовал внутреннюю дрожь. Отец понял его:
– Конечно, дело не простое, но я уже говорил тебе – это твой экзамен. И не только – твой шанс войти равноправным партнёром в корпорацию Руди. Никаких деталей я тебе разрабатывать не буду – всё сам. Это должна быть полностью твоя операция. Вот только… сумеешь сделать так, что останешься у Вадима вне подозрений – отлично. Значит, попозже можно будет ещё из него деньги покачать. Не получится – что ж, мы тебя и с миллионом примем, это достойный вклад.
Отец широко улыбнулся:
– А что, мой мальчик, это будет в твоей жизни первый вольт?
Костя тоже улыбнулся:
– За ломберным столиком передёргивать приходилось. Так, понемножку.
– Ты же мой сын! Сумеешь сыграть и по крупному, я уверен…
Когда, уже вернувшись домой, Костя думал об этом разговоре, он понял – отец был прав, сказав именно так: «Ты должен заставить Вадима…» По-другому просто не получится. Если он сам лично проведёт тайную денежную операцию, Вадиму тут же станет всё известно. И тот, конечно же, без труда вычислит, кто махинатор. Все нити у Вадима, всё начинается и заканчивается им. Заставить его отдать деньги? Шантажём? Но он и шантажиста мгновенно вычислит – ведь его коммерческие тайны знает очень ограниченный круг людей. Угрозой? Сам Вадим ничего не боится, но у него есть Олег, Инга… Но для того, чтобы кого-то похитить или устроить покушение, надо будет связаться с кем-то из криминального мира. Тут у Кости есть зацепочка – не без этого… Но опасно, ох как опасно начинать дело с этими людьми. Сам потом станешь объектом их «внимания». Нет, нет, не стоит связываться! Вот и остаётся одно – именно то, что сказал отец: Вадим должен сам «отдать» деньги, добровольно! Вот так задачка!
Отец конкретных сроков не называл, сказал только?
– Сам понимаешь, чем быстрее – тем лучше. Однако разработка такой операции может потребовать и время… Торопить тебя не буду.
Костя торопил себя сам. Внешне он оставался таким же: деловитым, исполнительным, преданным и надёжным в делах, беззаботным плейбоем на досуге. Но, невидимая другим, его колотила внутренняя лихорадочная дрожь. Сколько вариантов изъятия денег он прокрутил в голове – и сам счёт потерял. Но всё было не то, не то! Глупо, опасно, рискованно, слишком криминально, и, главное – легко раскрываемо. Прошёл месяц, два, три… Косте казалось, что там, за границей, отец и Руди Портер уже махнули на него рукой, и от этого он почти впадал в отчаяние. Связи с ними он не имел: отец запретил – до того момента, когда дело будет сделано…
Когда пришла телеграмма из Николаева о смерти двоюродной бабки Олимпиады, у Кости даже мысли не возникло протянуть какую-то ниточку между этим происшествием и своим «делом». По поручению Вадима он звонил в Николаев, выяснял подробности: «… трагическая случайность… заснула… отравилась газом»…
Телеграмму из Воронежа принял он: «Разбился автомобиле ваш родственник Венедикт Антонович Мельников…» Ещё читал последние строки, а в голове уже сам собой складывался план. Ведь это и есть тот самый «момент удачи», который встречается в жизни так редко и который так легко упустить! Но он не упустит! Не надо ни рисковать, ни шантажировать, ни покушаться на чьи-то жизни – вот они, две смерти, которые легко можно выдать за убийства. Он сумеет обставить, преподать всё так, что Вадим поверит и испугается!
У Кости даже поднялась температура. Неужели всё может получиться так просто, словно бы само собой? Нет ли подвоха в этой простоте! Но он не позволил страху одолеть себя. Пока Вадим летал в Воронеж и обратно, Костя всё продумал и всё подготовил. Когда он уже начал действовать, сомнения улетучились – их место заняла эйфория, которая была ему знакома по моментам невероятно удачной игры. А потом, когда всё получилось и Вадим повёл себя именно так, как предполагал, как надеялся Костя, – появилось чувство восхищения собой. Посылая на лишь ему известный электронный адрес сообщение для отца, Костя радостно представлял, как тот говорит: «Я знал, мой сын способный парень! Так использовать реальные события в своих целях – до этого и я бы не додумался!» А Рудольф Портер кивает, соглашаясь… Уже в Берне Костя с презрительной усмешкой вспоминал «анализ», данный Вадимом «членам организации»: циничны, профессиональны, знакомы с банковским делом… Да, он был таким, но ведь он был один!
Две недели Костя не просто жил, а летал на крыльях – правда, удачно скрывая своё состояние от Вадима. Он не боялся даже разоблачения. Во-первых, не верил в него – дядя полностью принял навязанную ему логику событий, на всё был согласен. Но даже если бы всё раскрылось… Что ему, Косте, могло грозить? На самом деле он никого не убивал, только использовал обстоятельства для финансового мошенничества. Поскольку Барков и сам не раз проворачивал операции сомнительной законности, станет ли он так уж сердиться на племянника? Особенно если узнает, что того сбил с толку внезапно объявившийся Эдуард Охлопин! Простит за милую душу, а уж тем более никому не скажет – «сор из избы» Вадим выносить не любил.
Теперь, после поездки на Гавайи, всё совершенно изменилось! Он убил Ингу! Убил жену Вадима! Не просто выдумал это убийство, а совершил его… Если бы можно было вернуть время назад, вновь очутиться на набережной Ааре в тот момент, когда впервые пришла в голову мысль об этой ужасной поездки! Отказаться от неё…. И тут Костю поразила догадка: а он и в самом деле возвращается во времени! Только теперь он по-настоящему понял, что летит, пересекая часовые пояса, навстречу времени! А время – навстречу ему! Вот и получается, что он словно парит неподвижно во временном потоке…
«Значит, время можно обмануть, – изумился Костя. – И я делаю это! Обманываю могущественное время! А если так, то уж Вадима как-нибудь обведу вокруг пальца!..» Костя почти физически ощущал магнетическое притяжение времени – вперёд, вперёд, быстрее, всё поставить на свои места… Однако, когда он вышел на трап в аэропорту Берна, лёгкие сумерки, расцвеченные ярким электрическим светом, безжалостно сказали ему: да, ты вернулся в то же время и тот же день, из которых вылетел, но всё же прошло двое суток!
Двое суток, изменивших многое в его жизни. А, может быть, и нет? В конце концов, разве возможно связать смерть его мачехи где-то на Гавайский островах и его – командированного в Берн, на другом краю света? И потом – не сможет ли лечь и эта смерть в общую схему требований и действий «жестоких шантажистов»?
Костя продолжал обдумывать всё уже у себя в гостиничном номере. Он надеялся, что его отсутствие здесь прошло незаметно для персонала. Упав, не раздеваясь, на постель, он лихорадочно прикидывал… Что будет лучше лично для него? Если смерть Инги воспримется как случайность – он ведь именно так постарался всё обставить. Или если эта смерть попадёт в композицию «неизвестных вымогателей-убийц»? Ведь Штрассель сомневался: успеет ли он закончить денежную операцию в срок… Вдруг не успеет? Тогда Вадим решит, что смерть его жены просто обставлена, как случайность, но её тоже убили! И он не ошибётся, только об истинном убийце знать не будет. А вот как он поведёт себя – трудно предсказать… Хотя, нет! Конечно испугается. Ведь у него есть Олег – единственный сын!
Об Инге он уже не вспоминал, как о любимой женщине. Наоборот – с равнодушной брезгливостью. Она никогда не принимала его серьёзно. Так, словно он был приложением к её Вадиму. Даже тогда, когда узнала о его гениальной операции, не восхитилась им, Костей, а сразу забеспокоилась о Вадиме. Вот и получила, что заслужила.
