Именно в это время Костя стал часто думать о своём отце, так давно и неожиданно исчезнувшем. Представлял самые разные варианты их встречи…
Совершенно незаметно для самого Кости произошла трансформация его оценок всех действий Вадима. Теперь, чтобы дядя ни делал, племянник непременно видел некую «скрытую» сторону поступка. Если Вадим со своей семьёй ехал летом на море и брал с собой племянника, Костя думал: «Конечно, нужно же кому-то присматривать за Олежкой!» И когда дядя на пляже говорил:
– Костик, сбегай, купи мороженое себе и Олежке, – Костя про себя злорадно усмехался: «Точно, взяли, чтоб была их сыночку нянька!»
Но особенно он радовался – да, именно радовался зло, мстительно, – когда дядя отказывал ему в какой-нибудь просьбе. Костёр подозрения и обиды разгорался в его душе ярче и словно согревал его. Костя специально испытывал дядю: просил купить ему что-то очень дорогое или пойти с ним куда-нибудь именно тогда, когда Вадим был занят. Если Вадим соглашался – а это происходило часто, – Костя радовался дорогой покупке, если отказывал – радовался вдвойне. Правда, это чувство трудно было назвать радостью – скорее, злорадством. Ему даже хотелось получать отказы и утверждать в себе уверенность – Вадим не любит его, притворяется, чтобы использовать.
Сам же Костя, взрослея, совершенно сознательно и на полную катушку пользовался тем, что банкир Барков – один из самых богатых и влиятельных людей города, – его дядя. Лучший колледж, потом институт, поездки в молодёжные международные лагеря, зарубежные туры, собственная квартира, обставленная импортной мебелью и техникой. Теперь Константин вновь был любящим и преданным племянником – с виду. Понимал: всё его будущее связанно с Вадимом, именно дядя вытащит его на самый верх.
Бывали моменты – не часто, но бывали, – когда Костя испытывал что-то подобное угрызениям сосести. Это случалось, когда Вадим проявлял к нему особое внимание, даже нежность, бывал особенно доверителен. И Костя невольно думал: «А, может, я ошибаюсь? Может, он меня и правда любит?» Но тогда, чтобы оправдать себя, заглушить в себе сомнения, он с особой придирчивостью начинал выискивать в поступках и действиях Баркова корысть… Во время второй встречи с отцом Костя услышал слова, полностью освободившие его совесть от сомнений. Эдуард Охлопин, обрисовывая в общих чертах предстоящую экспро-финансовую операцию, сказал, понимающе усмехаясь и похлопывая сына по спине:
– Не жалей, мой мальчик, Вадима, не надо! Он всегда был рационалистом, даже в прежние годы, когда только начинал крутиться в банковской, ещё советской системе. А уж тем более теперь, когда стал большим финансовым китом. Вадим ничего не делает без дальнего прицела. Да, он в тебя вкладывал деньги, и немалые. Но скажи, разве ты сам выбрал сначала колледж, а потом институт? То-то же! Он знал, что скоро ты начнёшь ему отрабатывать его денежки. Что ты и делаешь уже не первый год, так ведь? У тебя, дорогой мой, нет повода быть ему признательным…
Костя поразился: как отец легко раскусил и просто объяснил то, о чём он сам всегда догадывался, но никогда не мог чётко сформулировать! Отец поразительно умный человек! Вот кто его по-настоящему любит, вот кто выведет к самым вершинам богатства, власти, покажет мир… Нет, больше Костя не станет гробиться на Вадима, сделает всё, о чём говорит отец…
Но это прозрение пришло совсем недавно, а до встречи с отцом Костю раздирали противоречивые чувства, и одно, самое сильное – зависть. Как же он завидовал Вадиму, во всём! Тот, конечно, ни о чём не догадывался, но был ещё кузен Олежка – барковский наследничек! Накачанный красавчик, но, по сути своей, – рохля. Однако проницательный паршивец! Не раз Костя встречал его недоверчивый взгляд или откровенно скептическую усмешку. Но однако отцу Олег на двоюродного брата никогда не жаловался – Костя это знал. А о том, что парни друг друга недолюбливают, Барков, наверное, даже не догадывался. Так что на чувства Олега Костя внимания почти не обращал, да и потом тот был ещё мальчишка – на семь лет моложе. А последние два года вообще жил в Англии.
Зависть у Кости облекалась в совершенно реальные желания: ему хотелось иметь всё то, что имел Вадим! Ему хотелось быть президентом собственного банка, но эта перспектива маячила в отдалённом будущем. Теперь же он одевался в тех же модных магазинах, что и Вадим, шил индивидуальную обувь в той же мастерской, убедил дядю купить ему такой же «Мерс»… Когда Вадим впервые представил Ингу, как свою невесту, Костя сразу решил: эта женщина станет его любовницей! Она и сама по себе была достойна внимания, но как избранница дяди обретала в его глазах не только особую прелесть, но и пробуждала упорное, завистливое чувство – желание обладать. Это уже потом Костя прикипел к Инге сердцем, а тогда, вначале, ему больше всего хотелось иметь то же, что имел Вадим.
После встречи с отцом Костя понял, каким был глупым и наивным мальчишкой. В его жизни всего будет гораздо больше, всё будет гораздо лучше – вселенского, а может и космического масштаба. Вадиму такое и не снилось! Костя уже поверил в реальность своего прекрасного будущего. И вдруг всё рушится! Господи, да как же это может быть? Глупая, упрямая женщина, которой он открылся, которую готов возвести на небеса – она готова всё перечеркнуть, потому что, видите ли, «любит Вадима»! Что она там говорит о подлости и неблагодарности? Это же просто слова, пустота, воздух, они ничего не значат! Но именно они, эти невесомые и ничего не значащие слова могут в одно мгновение свести на нет уже почти совершившееся чудо – уже почти возведённое здание Костиного будущего!
Они уже полчаса, как вошли в номер гостиницы. Инга соизволила сказать ему несколько гневных и презрительных фраз и ушла в другую комнату переодеваться. Она знала, что у Кости самолёт через три часа, потому бросила на ходу:
– Особенно не задерживайся здесь, подождёшь в аэропорту.
Костя пошёл было за ней, ему всё казалось: она не поняла его, не прочувствовала всю гениальность плана, не оценила всю его глобальность. Он стал было ей объяснять, но Инга бросила:
– Я с подлецами и предателями дела не имею!
И захлопнула перед ним дверь.
Костя сел в кресло: перед глазами плыли круги, сердце бешенно колотилось. Вот так, с вершины блаженства и величия упасть в пропасть! Нет! Он вскочил, пробежался по комнате. Он уже понял – Инга сделает то, что обещала, всё расскажет Вадиму. Какой же он, Костя, дурак! Зачем открылся этой женщине – кто она ему, почему он решил, что она его поймёт и пойдёт за ним? Смазливая, упрямая идиотка! Как же он её ненавидит! И ведь не уговорить её, не умолить! Только остановить…
Чисто теоретически Костя знал, что в экстремальных ситуациях способности человека мыслить, анализировать, делать выводы и принимать решения убыстряются в сотни раз. Никогда не думал, что с ним случится подобное. Правда, по-настоящему он это понял гораздо позже, когда летел обратно самолётом в Берн. В те же считанные минуты всё, что он делал, диктовалось ему как-будто бы из вне: мгновенно вспомнил одну историю из своего детства, мгновенно спроэцировал её на нынешнюю ситуацию, мгновенно понял как и что нужно делать. Вскочил на ноги, крикнул в сторону комнаты Инги:
– Я пошёл в ванную! Недолго, минут десять…
Через час полёта Костя успокоился, и ему захотелось вспомнить всё, что произошло в номере у Игни. С Ингой… До этого он наоборот, гнал мысли об этом, усилием воли гасил такие яркие картинки, звуки. И когда покидал, стараясь быть одновременно спокойным и незаметным, гостиницу, и когда брал такси, пройдя пешком три квартала, и в аэропорту – оформляя билет, ожидая посадки. И потом, уже в воздухе – слушал информацию, заказывал еду и напитки, глядя в иллюминатор на удаляющийся остров Оаху… Но вот в салоне наступила умиротворённая тишина, пассажиры, угомонившись, отдались плавному течению полёта, внизу поплыл безбрежный монотонный океан. Костя, откинувшись на сидении, прикрыл глаза: так сильно, почти до боли, захотелось всё вспомнить – каждое слово, каждое действие. А главное – её, Ингу! Последний взгляд, последний вскрик…
– Я пошёл в ванную! Недолго, минут десять…
За несколько секунд до того, как он крикнул это, Костя вспомнил случай из своего детства. В пятом классе у одного его одноклассника трагически погиб отец. Мужчина купался, вода в ванной показалась ему холодной, а добавить горячей он не мог – горячую воду как раз отключили. Тогда он стал нагревать воду кипятильником, сидя в ванной. Произошло замыкание, и сквозь воду – прекрасный проводник, – прошёл ток… Через два года Костя стал заниматься в кружке юного техника и тогда понял, как именно погиб отец одноклассника. Теперь, через много лет, в далёком Гонолулу ему не случайно вспомнилось это происшествие. Подсознание подсказывало – вот он, выход! Обшарпанная ванна в старенькой «хрущёбке» его города и джакузи в шикарном готеле «Ройял Гавайян» на Гавайях не слишком-то отличаются друг от друга по сути, вода везде вода и прекрасный проводник тока.
