Она подошла к машине и быстро села за руль. Я постояла в дверях подъезда, провожая взглядом красавец-«Лексус», и вернулась в подъезд. Мне предстояло опросить соседей: вдруг кто-то знает мою подопечную? Что она тут делает? Явочная квартира у нее здесь? Просто личная собственность? Или она была у кого-то в гостях?
Как же я люблю это занятие – опрос соседей! Всегда найдется некто, кто знает все про всех и выдаст такие сокровенные сведения, что никакая разведка не потягается с этими осведомителями! И, как правило, это, конечно же, бабушки.
Милейшая старушка по имени Александра Семеновна оказалась соседкой Светланы по лестничной клетке. Она, как это ни покажется странным, жила за той дверью, из-за которой доносилась музыка.
– Вы говорите, Светочка? Как же, знаю! У нее здесь квартира, вот эта – двухкомнатная. Нет, там никто не живет. Она иногда появляется здесь, чаще – одна, очень редко – с мужем. Но с посторонними мужчинами – ни-ни! Что вы! Очень порядочная женщина, очень! Всегда здоровается со мной, всегда – улыбка на лице… А как одевается!.. Милейшая женщина…
– А почему же ее муж приезжает так редко?
– Так ведь некогда ему: приприниматель он, – старушка именно так и сказала: «приприниматель». – А она иногда приезжает, смотрит за квартирой: мало ли что! И залезть могут, обокрасть! Такие времена… Вон у нас на третьем этаже квартиру вскрыли, пока хозяева на работе были. Да, говорят, все и вынесли, что там было… Вот Светочка и наведывается. Они-то в другом месте живут, где-то в центре, она мне рассказывала…
– Как часто она сюда приезжает?
– Ну-у… по-разному. Когда раз в месяц, когда и чаще…
– Значит, говорите, порядочная женщина?
– Очень, очень порядочная! Мы на ремонт домофона сбрасывались, я ей сказала, она деньги сразу и отдала… А еще, это… на озеленение двора тоже деньги собирали, так она – сразу… И всегда здоровается, спрашивает, мол, как вы себя чувствуете? Хорошая женщина, ничего не скажешь!
– Понятно. Вы случайно не в курсе, это ее квартира или ее мужа?
– Вот этого я, милая, не знаю. Но ты в правление зайди и спроси, там председатель наш сидит, он в курсе…
Председатель – пожилой худощавый мужчина в безукоризненно выглаженной рубашке – выдал, даже не заглядывая в мои документы, следующие сведения: квартира принадлежит Говоровой Светлане Юрьевне, получена ею по наследству от умершей пару лет назад бабушки. Новая хозяйка аккуратно платит за коммунальные услуги. Больше ничего председатель сказать не мог. Я поблагодарила его и вышла из душного помещения на залитую солнцем улицу.
Вечером я, как и обещала, заехала за Андрюшей, и мы отправились ужинать в ресторан. Устроившись в уютном зале за маленьким, на двоих, столиком, мы сделали заказ и в ожидании его закурили.
– Ну, друже, колись: что там у тебя за секреты? – потребовала я. – А то мне показалось, что ты даже подпрыгнул на стуле, когда услышал фамилию Крапивин.
Андрюша выпустил в сторону струйку дыма:
– Понимаешь, мне на днях дали новое дело…
– Понимаю. И что?
– Черт знает что, а не дело! Убита женщина-предприниматель, владелица солидной риелторской конторы.
– Ну и что? – пожала я плечами. – Все это старо как мир, Андрюша. Ищи, кому это было выгодно.
– Выгодно – очень даже! – ее мужу.
– А кто у нас муж?
– Сейчас, сейчас, дойдем и до мужа.
– Ну вот! Разрабатывай этого субчика…
– Но получается, что он не при делах: алиби у него, понимаешь? Он в момент убийства был в командировке, в Пензе. А его женушке в это время плеснули в лицо серной кислотой, да так, что сожгли к черту все лицо вместе с глазами, и шею, и грудь… От болевого шока она и скончалась.
– Жуть какая! Нет, правда… В лицо кислотой… Вот садюги! А кто, говоришь, у нас муж?
– Один журналист-неудачник, скандальная личность, работает в местной газетенке, в отделе криминальных новостей. Крапивин, может, слышала?
– Не доводилось… Подожди! Ты сказал – Крапивин?!
– Вот-вот. Крапивин Василий Егорович.
– Не может этого быть!
– Да почему же не может? В наше время все может быть.
– Но что же это… Вот черт! Андрюша, я его только-только начала подозревать как минимум в причастности к моему делу – к убийству предпринимателя Говорова. А тут – нате вам…
– Ах, так он и у тебя отметился? Ну-ка, расскажи, что там и как!
В это время нам принесли заказ, и я, уминая греческий салат, рассказала моему другу, как вышла на человека, приехавшего в ночь убийства в гаражный комплекс, где погиб Никита. Андрей выслушал меня очень внимательно, он, кажется, даже забыл о своем салате.
– Да, интересная получается картинка: наши дела пересеклись… А теперь, Татьяна, слушай меня: риелторская контора – заметь: солидная – теперь переходит к этому журналюге-неудачнику, равно как и квартира, и дача, и иномарка жены. Я не знаю, причастен ли он к убийству твоего Говорова, но к убийству своей жены – сто процентов! Нет, сто процентов, пожалуй, не дам… Девяносто пять.
– Почему ты называешь его неудачником?
– Ну, сама посуди: печатается он редко, перебивается случайными заработками, его имени практически никто не знает, я имею в виду, из читателей. Статейки у него, как правило, небольшие и неинтересные, он успел поработать во многих изданиях города, но как журналист он – никто, ноль. Так говорят о Крапивине его коллеги. Из трех газет он ушел со скандалом, после чего его долго не хотели брать на работу ни в одно издательство.
– На что же он жил?
– А жена-предприниматель? Нетрудно догадаться, что она кормила своего скандального муженька, хотя, говорят, не упускала возможности хорошенько попилить его.
– Но за это, согласись, не убивают. Сколько жен пилят своих мужей! При этом все они живы и здоровы. Я имею в виду жен.
– Согласен. Но дражайшая половинка Крапивина была, ко всему прочему, еще и богата, не забывай.
Андрюша подвинул поближе тарелку с дымящимся мясом, которое нам к тому времени принесла официантка, потянул носом:
– М-м-м… С баклажанами! Обожаю… А картошечка как славно поджарилась!
– Мельников, ты, того, не отвлекайся. Что у тебя есть еще на Крапивина?
– А что – Крапивин? Я же сказал: я его подозреваю, хочу проверить его алиби лично, съездить в Пензу.
– Что он там делал?
– Якобы ездил по заданию редакции в одну организацию, филиал здешней крупной фирмы. Там случился какой-то криминал… Именно в тот день и была убита его жена.
– Где именно ей плеснули в лицо кислотой?
– В подъезде дома. Она приехала домой на машине, то ли хотела пообедать, то ли еще зачем-то. Вошла в подъезд, ну и… Короче, я хочу съездить в Пензу лично, проверить: действительно ли ее муженек жил в это время в гостинице «Ленинград»?
– Командировочное удостоверение у него на руках?
– Что командировочное, Тань! Сама понимаешь, сейчас любую бумажку можно подделать.
– Слушай, Андрюша, но кислотой в лицо – это как-то… того…
– Хочешь сказать, по-женски?
– Вот именно. Мужчины так не убивают, ты же знаешь.
– Согласен. Хотя в моей практике бывали исключения. Целых два! Поэтому проверить все-таки сто́ит.
– Да, наверное, ты прав. Я тоже люблю все проверять и перепроверять… Слушай, Андрюшенька, возьми меня с собой, а?
– Это еще зачем? – вскинул брови Мельников, орудуя вилкой.
– Да так, прокачусь с тобой, развеюсь… У меня такое ощущение, что мое расследование заходит в тупик. Я подозреваю вдову Говорова, но доказательств на нее у меня нет. Никаких! И это начинает меня злить. Теперь еще вылез этот журналист – Крапивин… Кстати, пробей мне один адресок, если не трудно, – я протянула Мельникову бумажку с адресом.
– А что это такое? Подпольное казино или, пардон, массажный салон?
– Что за проза, Мельников! Это еще одна квартира моей подозреваемой. Она, как выяснилось, туда иногда наведывается. Хотя соседка клятвенно уверяла меня, что дамочка она суперпорядочная, приезжает туда исключительно с мужем либо одна, но кто знает, любые сведения в нашем деле лишними не бывают…
Андрей убрал бумажку в нагрудный карман рубашки:
– Ладно, пробью тебе адресок. Делов-то!
– В Пензу ты когда думаешь ехать?
– Пока не знаю. Как только соберусь – позвоню тебе. Понимаешь, у меня, кроме этого дела, еще куча таких же висит… Вчера опять до девяти на работе задержался…
– Эх, Андрюша, не жалеешь ты себя, не бережешь! Так и сгоришь на своей работе.
– Ну, хоть ты меня понимаешь и, надеюсь, жалеешь… Так. Надо еще со служебной машиной договориться, а начальство у нас, ты же знаешь, Тань, крайне не любит, когда у него выпрашивают машину.
– Андрюш, черт с ней, служебной машиной, едем на моей!
– Да? Здорово! Тогда все, мать: заметано. Уж насчет бензина договориться – не проблема.
– Жду звонка!
На другой день я с раннего утра вновь отправилась следить за Светланой. До обеда она торчала в своем кабинете, а я «загорала» под ее окнами в машине. Потом мы вместе прокатились в налоговую – я висела у нее на хвосте, – под окнами которой я больше двух часов вновь ждала мою подопечную. Потом она отправилась в пенсионный фонд, потом – в соцстрах…
