Саша уже вышел один, уже снова скрепил провода, уже завел мотор... Алексея всё не было! Наконец он выбежал, низко пригибаясь к земле, кинулся к машине, газанул.
Мотор BMV взревел, Катя по инерции сильно прижалась к матери, застонала. Анна не успела возмутиться: земля содрогнулась, пророкотал новый громовый раскат... Дворец Пышки стал разрушаться на глазах. Когда взрывная волна докатилась до ворот резиденции, догоняя беглецов, - машина уже на всех парах мчалась по дороге к избушке Трегубова...
Сидя в замолкшем автомобиле на крутом берегу под прикрытием сосен, Саша и Алексей заспорили:
- Мы не должны засвечиваться на её тачке возле твоего дома! - горячо доказывал художник.
- И что, ты предлагаешь девочкам идти пешком? - возражал скульптор. Ты в своём уме? Думаешь, я - кисейная барышня, которую надо оберегать от возможной опасности?.. Да ведь если бы не ты, - Трегубов понизил голос, если б не Аня с Катей, я до сих пор бы находился в твердой уверенности, что пребываю в чистом месте! Но ведь зло-то, оказывается, не побеждено, оно существует, и - буквально под носом! Кому нужны мои работы, мои жалкие "поиски прекрасного"...
- Алексей прав! - ровным голосом, но твёрдо вмешалась в разговор Анна, продолжая гладить по голове задремавшую Катю. - Он прав! Мы не можем подставить вас! Вы ведь ещё не знаете, что все Лёшины картины сгорели у него на даче! А что делается в его московской квартире!.. Нет! Эти звери не остановятся ни перед чем. И если они только заподозрят, что вы связаны с нами, - вам не сдобровать. Не возражайте пожалуйста, - устало добавила она и предложила: - пока Катюша спит, вы лучше идите домой, проверьте, как там Юрка, а затем возвращайтесь на "ниве" Рустама (Саша знал, что машина, на которой они приехали в Солотчу - чужая). А мы с Алексеем будем думать, куда пристроить мою девочку. - Анна снова любовно погладила спутанные волосы дочери. - Ей в таком состоянии с нами ехать нельзя, а нам надо двигаться дальше. Ведь ещё трое... Мы пока даже приблизительно не знаем, где они!..
Алексей только диву давался: так рассудительна и спокойна она была!.. Скульптор согласно кивнул, вылез из машины и побежал по грунтовой дороге по направлению к дому.
Анна отрешённо посмотрела ему вслед, перевела взгляд на затылок Алексея, опустила голову и переспросила:
- Ведь не знаем? Да, Лёш?..
- Пока нет. Но не волнуйся - посещают кое-какие мысли на этот счет. А для того, чтобы их подтвердить или опровергнуть, я должен встретиться с этой отвратительной бомжихой. Кроме того, Рустам продолжает работать с двойником. Может, скоро и от него прибудет весточка. - Он протянул руку и осторожно положил её на склонённую к дочери голову Анны. - Девочки мои! Как же вам досталось...
Анна бесцветно возразила, повторив сказанную при гримерше фразу:
- Одной "девочке" - уже за тридцать, а вторая... - она вскинула голову, проглотила слова, застрявшие в горле, почувствовав, что Катя беспокойно завозилась, - а вторая сейчас пойдет купаться. Катюха, просыпайся, тут речка рядом!
Две белые нагие женские фигуры шли под дождём по берегу, как привидения. Одна - неустойчиво-ломкая, другая - податливо-мягкая...
Черный приток Оки медленно принял их, бережно обнял, обласкал пальцы ног илистой нежностью. Ночная невесомость реки поддерживала, когда ослабевшая девочка была готова оступиться. Анна вела дочь за руку до тех пор, пока течение не прикрыло её тело.
Мать ни о чем не спрашивала Катю, готовую поддаться движению воды. Она тёрла ей руки, грудь, плечи... словно в детстве, наклоняла её голову ближе к воде... умывала, поливала спину, осторожно отбеливая кожу. Дочь только тихо мычала, как немая. Потом слегка отстранила Анну, вытянулась горизонтально, лицом вниз. Замерла, покачиваясь на воде... Лишь волосы живыми змейками шевелились, будто у юной Медузы Горгоны.
Анна стала считать секунды. Насчитала двадцать... двадцать четыре... На двадцать пятой - присела в реку по шею и аккуратно перевернула окаменевшую дочку глазами в небо. Та - словно заглянула в волшебный щит. Нет, она не была похожа на ту мифическую волшебницу, скорее - на черновой скульптурный гипсовый набросок.
С берега махнул Алексей, повернулся, ушел подальше.
Анна заглянула Кате в лицо:
- Пора вылезать, пойдём, я тебя вытру.
Та еле различимым шепотом стала просить, как в детстве, в Серебряном бору:
- Еще чуть-чуть...
- Нельзя! - строго ответила мать и добавила так же: - Простынешь, что я с тобой буду делать?!
Она не представляла, сколько пройдет времени, прежде чем из её одеревеневшей Кати снова выглянет человек и сможет посмотреть на пережитое со стороны. Самой девочке справиться с этим будет не под силу.
Тогда Анна воспользовалась тактикой Алексея, бросила:
- Ну, как знаешь, я выхожу, - и, хотя сердце разрывалось, побрела на мелководье...
- Мамочка... Нет... Мамочка... Куда же ты?.. - за спиной матери послышалось жалкое барахтанье, плеск воды, тяжелое дыхание с присвистом.
Анна выбралась на песок, схватила ненавистное декоративное покрывало, укутала дочь и одним концом прикрыла собственную наготу. На обрывистом берегу их ждала предусмотрительно разложенная опекуном одежда. Сам он нервно прохаживался поодаль, нетерпеливо взглядывая в сторону воды.
Анна быстро оделась в темноте. Потом из ещё нераспечатанного пакета достала Кате бельё, подала новую футболку и помогла влезть в коротковатые джинсы, предназначавшиеся для Юрки.
В лесу возле BMV их уже ждала ставшая родной "нива".
- Лёшка, у нас нет здесь щетки или расчёски? - "обыкновенным" голосом спросила Анна. - Расчесаться бы не мешало! Видишь, какие мы косматые?
- В машине, - коротко ответил он. - Сашка, молодец, позаботился.
Они забрались в салон. Мать уложила Катю на заднее сиденье, прикрыла её темные от речной грязи пятки, положила под голову ветровку Алексея, шепотом спросила в самое ухо, прорезавшее мокрую ткань волос:
- Тебе не нужны эти... с крылышками?..
Ответа не поняла:
- Уже нет! - прошелестела Катя, закрывая глаза.
Анна не стала захлопывать дверцу, прислушиваясь к каждому вздоху дочери. Наконец, вышла к мужчинам.
Алексей опять что-то доказывал Трегубову. Тот снова ничего не хотел слушать.
- О чем спорите, - поинтересовалась Анна, - можно узнать?
- Да он вот собирается сейчас же ехать к бандерше, выяснять отношения, - кивнул Алексей на скульптора, - а это значит, поставить весь дом отдыха на уши!
Анна чуточку подумала и высказала идею:
- А не лучше будет вернуть её драндулет на место и просто понаблюдать за ней, когда она обнаружит крушение своей империи?
- Анька, ты - гений! - с лёту подхватил он. - Ведь эта тварь наверняка кинется к своим "благодетелям" за помощью и советом! Как тебе пришло в голову?!
- У нас мало времени. И мы не знаем, к чему они готовят Пашу, Петю и Марусю... - просто сказала мать и попросила скульптора: - Саша, отвезёте Катю домой?
Трегубов послушно полез на водительское сиденье "нивы", Анна на минуту задержалась возле Алексея.
- Лёш, я устрою Катюху и приду в пансионат.
От возмущения он выматерился вслух и заорал:
- Не вздумай! - потом сразу спохватился: - Извини! - стал мягко увещевать, понизив голос: - Подумай сама, кому ты сейчас нужнее?.. Катя без тебя двинуться не может! Юрка-то более менее в порядке, а она... Сама ты мне, кстати, тоже не нравишься.
- Не очень-то и хотелось! - буркнула Анна возмущенно.
- Да я не в том смысле... - почему-то смутился Алексей. - Просто тебе необходимо как следует отдохнуть, элементарно выспаться, наконец!
- Тебе будто не надо! Но ты-то ведь едешь!
- Мне не впервой: я в Афгане, бывало, по несколько суток не спал.
Анна мельком заметила:
- В моей "зоне отдыха" иногда я тоже поначалу вынуждена была частенько бодрствовать по ночам. - И задумчиво добавила: - Бабы, голодные на мужиков, знаешь как звереют!.. Поглядел бы ты на меня тогда - я бы тебе ещё меньше понравилась! - она прислушалась к машине, где хрипло постанывала во сне дочь. - Синяки-то сойдут, а вот ссадины внутри...
Алексей не мог разглядеть в темноте выражения её лица и это его беспокоило.
- Езжай с Сашкой. Зализывайте раны физические и моральные... Трегубов - тоже, небось, не в себе. Не ожидал от него... Видела бы ты, с какой яростью тот деятель секс-культуры попытался на тебе отыгратся! А Сашка не стал меня дожидаться: сам вступился за вас с Катей... И тем не менее, убивать, даже таких подонков, знаешь, занятие не из приятных! Есть дела поинтереснее. - Не будучи уверен, согласилась ли с ним свояченица, Алексей пошел на хитрость: - Ань, я вот что думаю... Не знаю, согласишься ли ты... Хочу поручить тебе нечто важное! Я понимаю, это будет страшно неприятно, но без тебя мне не обойтись: так мы сэкономим время и может быть найдём ещё одну, совсем новую путеводную нить.
Анна вся подобралась, как выстиранный трикотаж, приняла "стойку", согласно кивнула:
- Говори!
