полу лежала громадная медвежья шкура, вокруг нее стояли два солидных кожаных дивана и стеклянный столик. На столе расположился ноутбук, он был включен. Скорее всего мы отвлекли Нила Бертона от работы.
Писатель предложил нам присесть на диван.
– Есть бренди, виски, кола. Что-то будете?
– Поскольку мы тут с неофициальным визитом, я бы, пожалуй, не отказался от стаканчика бренди со льдом, – сказал Марк.
Нил вопросительно посмотрел на меня.
– Колу.
– Хорошо, сейчас вернусь.
И он вышел, оставив нас одних. Мы переглянулись, но вслух ничего не произнесли. Апартаменты у Нила Бертона были шикарны, что тут, собственно, говорить.
На стене напротив дивана висело охотничье ружье, а слева у двери – голова лося. Судя по всему, писатель был охотником. На комоде у зеркала стоял красивый старинный подсвечник, а у большого камина высилась стопка книг.
Я представил себе на секунду, как бы сидел у этого камина в кресле, курил кубинскую сигару, пил виски или колу, не важно. И под треск огня уходил бы в мир увлекательной книги. Если бы, конечно, этим всем владел я…
Чудесное местечко со своей неповторимой атмосферой, с домашним уютом и теплом. Писатель, наверное, получал истинное удовольствие от этой жизни. Чего не скажешь, например, об официантке Саре, шефе полиции Магнусе или мяснике Тони.
Нил Бертон вернулся с двумя гранеными стеклянными стаканами. Один он вручил Марку, второй мне.
– Чувствуйте себя как дома, офицеры, – бросил он и опустился на свободный диван напротив.
Закинув ногу на ногу, Бертон ждал от нас объяснений. Не дергаясь, не суетясь, не пытаясь заговорить первым. Просто сидел с любопытством в глазах: «Что привело вас ко мне, господа?»
Марк тоже никуда не спешил. Вероятно, у него был свой план, но я в присутствии молчащих людей – конкретно этих двух молчащих людей – чувствовал неловкость, поэтому вновь поторопил события и заговорил первым:
– Мистер Бертон, мы бы хотели задать вам несколько вопросов, с вашего позволения.
– Конечно, я слушаю.
– Насколько хорошо вы знали Марту Лейк и Маргарет Бош?
Бертон пожал плечами:
– Как и все, ни больше, ни меньше. То, что они разрешали о себе знать. А у нас народ, как вы уже, наверное, заметили, немногословный. С Маргарет я знаком… был знаком немного лучше, чем с Мартой. Она несколько раз заходила ко мне в гости со своим мужем Тони, да и без него, когда они еще не были женаты. Маргарет читала практически все мои ранние романы, а это, я вам скажу, сближает. Надеюсь, вы понимаете, о чем я.
– Более чем, – отозвался Марк. Он медленно наслаждался бренди, смаковал его каждым глотком. Посмотрев со стороны, и не скажешь, что этот человек расследует преступление. Он был расслаблен, полон спокойствия и какой-то понятной только ему одному радости.
– Может быть, принести еще? – спросил писатель у Марка, обратив внимание на то, какое удовольствие ему доставляет сущий пустяк – сидеть в теплом доме, потягивать напиток и думать о чем-то своем. – Я смотрю, прямо сейчас в погоню за преступниками вы не собираетесь. – Нил улыбнулся.
– Покажите мне преступника, и я побегу за ним хоть на край света, – в ответ улыбнулся Марк и добавил: – Пожалуй, принесите, да. Мне нравится у вас.
– Благодарю.
Пока писатель ходил к бару (или где там у него хранился алкоголь), Марк достал из кармана листок бумаги, сложенный вдвое, развернул, посмотрел что-то и запихнул обратно.
– Мы сейчас разговариваем с местными жителями, – сказал Марк, когда наш гостеприимный хозяин вернулся. – Задаем формальные вопросы. Поскольку вы тут человек известный, заглянули и к вам. Так что не пугайтесь, это просто разговор.
Писатель кивнул, и Марк продолжил:
– Скажите, пожалуйста, где вы были вечером и ночью первого августа и двадцать пятого сентября? Напомню, именно в эти дни были совершены убийства.
Нил поставил бутылку с бренди на стол и сел обратно на диван.
– Ну да… Маргарет нашли утром второго августа, а Марту утром двадцать шестого сентября.
– Верно, – подтвердил Марк.
– У меня нет алиби, офицеры. Сожалею. Об этом я уже говорил капитану. Я человек одинокий, ни жены, ни ребенка, ни говорящей собаки, которая могла бы подтвердить мое алиби… Абсолютно все свои вечера я провожу здесь. В этом доме. Со стаканом виски или бренди, по настроению. С сигарой и с ноутбуком. Когда наступает осень и вечером становится прохладно, я зажигаю камин и пишу что-нибудь, сидя рядом с ним. – Он виновато развел руками. – Если только… могу поискать в ноутбуке заметки, наброски книги, которые делал в эти дни. Они обязательно должны быть и точно зафиксированы тем числом, когда написаны.
– Не стоит, Нил, – качнул головой Марк. – Мы с сержантом не из каменного века и прекрасно знаем, что если в компьютере изменить дату и написать в блокнот новую заметку, то она сохранится нужным нам числом.
Он хоть и был немного пьян, но голова у него работала хорошо. Как и всегда.
– Да, пожалуй, вы правы. Я об этом не подумал… – Писатель поскреб в затылке. Впрочем, даже этот жест получился у него довольно элегантным.
– Но все же я буду рад взглянуть на ваш ноутбук, – сказал Марк. – Если вы пишете систематично, каждый вечер на протяжении многих месяцев, это будет хоть и шаткое, но все-таки свидетельство в вашу пользу. Если, конечно, в те вечера, когда были совершены убийства есть такие же записи, как и во все предыдущие дни. Еще интересен объем…
– Без проблем, офицер, я не против. Не люблю, конечно, когда мою недописанную книгу читает кто-то посторонний, но готов стерпеть.
– Вот и отлично, – весело произнес Марк, наливая себе в стакан виски.
– А о чем ваша новая книга? – спросил я. Мне правда было любопытно.
– Об убийствах, сержант. Я пишу об убийствах, – без особой радости в голосе сказал Нил. Судя по всему, ему было не очень комфортно в роли подозреваемого.
– Как давно вы в Догме? Насколько я понимаю, вы не всю жизнь здесь прожили.
– Можно попросить вас, офицеры, не устраивать мне перекрестный допрос? Меня это выбивает из привычной атмосферы. Если можно, говорите по одному, буду вам очень признателен.
– Хорошо, – кивнул Марк.
– А с чего вы взяли, лейтенант, что я не коренной житель Догмы?
– Вы не выглядите как завзятый провинциал, Нил. Больше похожи на жителя какого-нибудь крупного города. Ваша речь, ваши манеры. Ваше самоощущение в пространстве. Не уверен, что вы пойдете таскать навоз для удобрения почвы или доить коров, если вас об этом попросят.
Марк улыбнулся хорошо известной мне улыбкой. Это не была насмешка. Он как
