Возглавил новое направление генерал-лейтенант Захаров, разведчик высочайшего класса, заместитель начальника ГРУ по спецоперациям. Поговаривали среди шпионской братии, что Ельцин с Захаровым чуть ли не за одной партой в школе сидели. Может, и так. Интересно — кто с кого списывал?
В отличие от восемьдесят восьмого, создали несколько групп — региональных. Целое направление, внутреннее. Координировал эту работу заместитель Захарова, генерал-майор Бельков. Матерый волчара, в молодости своей шпионской возглавлявший профсоюз докеров Монреаля — того, что в Канаде на реке Святого Лаврентия.
Работу групп закрыли настолько плотно, что кроме Захарова и Белькова никто, даже в Генеральном штабе, не знал ни состава подразделений, ни характера выполняемых ими задач. А задачи были те еще…
Вызванный с Дальнего Востока, из разведотдела двадцать четвертой армии, полковник Логинов ознакомился с приказом, расписался в нужной графе секретного журнала и приступил к работе. Бурной радости не выказывал — на востоке уже как-то привык, обжился. Известно: человек не собака, ко всему привыкает.
На сей раз, по сравнению с восемьдесят восьмым годом, материальные возможности группы «Е» оказались, мягко сказать, урезаны, но задачи были поставлены почти прежние: анализ, контроль и проверка исполнения конспиративных разработок Федеральной службы безопасности, МВД и аналогичных структур, включая службу охраны президента. Выявление и ликвидация политически окрашенных устойчивых преступных групп и сообществ. Контртерроризм. Новое место, новая работа…
Подразделение полковника Логинова вело грязную, тяжелую и кровавую работу. И не супермены, не зомби — обычные люди, офицеры, с обычными нервами. Случались и срывы, и неудачи. И потери были. За три года двое сотрудников группы погибли, двое были ранены, причем один — тяжело.
И полковник Логинов, время от времени задумчиво поскрипывая зубами, продолжал свою неестественную службу в должности командира спецподразделения военной разведки на территории своей родины.
«Вот выйду в отставку годика через три, построю хижину в какой-нибудь чащобе таежной и глухой, подальше от города, заведу собаку-лайку, куплю ружье и…» — мечтал Логинов.
Служба-жизнь забрасывала его то в какие-нибудь горы, которых он, человек равнинный, недолюбливал; то в большие города — раза в два крупнее Москвы. Европа, Латинская Америка… И в Африке однажды пришлось работать — долгих-предолгих десять месяцев. И все эти месяцы ему от невыносимой, душной и тяжелой жары хотелось утопиться в каком-нибудь арктическом море.
Отпуска он проводил в Союзе, в очень закрытых санаториях и домах отдыха. И непременно в Крыму. Один раз в жизни только и отдохнул, как следует, так, как хотел. Вырвался. После «того задания»…
Друг детства Юра Зальцман, журналист и прохиндей, на три месяца устроил его и себя сезонными рабочими в геологическую партию. Древние Уральские горы, тайга, горные речки, костры. Вольная беззаботная жизнь… Золотые деньки! А потом опять служба, служба, служба…
На новом месте службы для Логинова карты судьбы, по крайней мере географические, легли довольно удачно: Северо-Западный регион, место базирования группы — Питер.
Да какие к черту карты, какая судьба! Захаров с Бельковым — и карты, и судьба! И к делу вернули, и в столицу не пустили. Задачка для второклассника.
Ну, и на том спасибо, поскольку и сам он питерский — еще в Суворовском здесь учился, и жена отсюда, и семья уже два года в Питере. Сыновья, Ленька и Гришка, — студенты. Леньке — девятнадцать, а Грише уже двадцать один годок минул. И на кой бес ему нужна эта Москва?
Гена и его подразделение изображали АОЗТ. Акционерное общество закрытого типа. Очень закрытого. И счет банковский у них был, и юридический адрес, и даже какую-то непонятную коммерческую деятельность вели. Гена в этом АОЗТ числился всего лишь юридическим консультантом, и даже не старшим.
В городе на Неве АОЗТ «Стелла» разместилось на первом этаже одного из флигелей какого-то бывшего оборонного НИИ. А уж самое смешное, — бандитской «крышей» обзавелись. Самой настоящей!
Как то раз подъехали трое джентльменов с дипломатами — свободно прошли сквозь все «ниишные» кордоны и вахтерские посты и только перед стальной дверью «Стеллы» замешкались. Но ненадолго. Трезвон устроили.
Их, разумеется приняли, спросили вежливо: кто да что? Эвон как! «Крыша»! Договор на охрану хотят заключить! Ну, дела…
Однако, заключили. Куда же денешься? Нельзя выделяться среди прочих. Все, как у всех. И отстегивали рэкетирам ежемесячно целых триста полновесных американских долларов.
Правда, на территорию НИИ, и уж, в особенности, в свой неприметный флигелек бритоголовых «качков» больше не пускали. Предприняли кое-какие свои меры. В обход скурвившегося на коммерции руководства этого самого НИИ.
Наличие бандитской «крыши» слегка забавляло сотрудников спецгруппы «Е» и являлось предметом постоянных подначек и шуток.
Естественно, всех сотрудников обеспечили квартирами, выправили нужные документы и по каждому провели мероприятия адаптации: кто, зачем, почему, где родился, учился и вырос… Каждому «построили» новые добротные легенды, которые следовало вызубрить и не путаться в друзьях, учителях и родственниках близких и дальних.
И это — дома, на родине!
Жалованье господам офицерам переводили на расчетный счет АОЗТ через другие подставные шараги под видом оплаты разных коммерческих услуг. И их оклады не сильно отличались от окладов армейских офицеров, единственный плюс — платили своевременно, без задержек.
В общем, все мероприятия — по стандартной схеме, в соответствии с совершенно секретными методическими указаниями номера такие-то и такие-то.
* * *
Слабенький бакинский кондиционер в кабинете Логинова явно не справлялся с клубами сигаретного дыма и июньской духотой. Собрались руководители оперативных подразделений спецгруппы «Е» — трое мужчин и одна женщина.
С виду это были обычные люди, один даже в очках, второй нечесан и одет в обноски — «под бомжа». Но все они, включая хозяина кабинета, были военными, офицерами, прошедшими солидную специальную физическую и психологическую подготовку. Руками этих людей руководство страны и армии выполняло грязную, но необходимую, с точки зрения руководства, работу. Они отчетливо осознавали и понимали сущность своей работы и, тем не менее, продолжали служить. Почти у всех, как у Логинова, были семьи, дети…
С девяти утра в кабинете полковника проходило оперативное совещание.
— Всё, отставить! — командирским басом рыкнул Логинов. — Кончаем курить, совесть иметь надо. Тоже мне, спортсмены-разрядники, оперативнички! Меня не жалеете, хоть к женщине отнеситесь по-человечески. Оборзели. Маша, вон, вся зеленая уже. Хоть противогаз одевай. Мария, скажи им сама.
Симпатичная блондинка в бежевом брючном костюме, майор Мария Викторовна Иванова, удобно расположилась в единственном приличном кресле в углу кабинета. Остальные, в том числе и полковник, сидели на стульях эпохи третьей пятилетки. Как нередко бывает в наших государственных заведениях, великолепное спецоборудование «Стеллы» — многоканальный комплекс современных средств связи и мощные «маккинтоши» — сочеталось с убогой казенной мебелью.
Оперативка проходила несколько нервозно. Были причины: позавчера, в субботу, майор Иванова почти провалила операцию и застрелила восьмерых человек. После этого «досадного» эпизода специалистам группы пришлось почти сутки проводить спецмероприятия: заметать следы, подчищать…
С момента перестрелки, точнее расстрела «братков» на Искровском, Логинову удалось поспать не более трех часов, поэтому чувствовал он себя не в своей тарелке. Прямо скажем: и физически, и морально полковнику было хреново.
Сегодня, в понедельник, Геннадий Алексеевич проводил внеплановый «разбор полетов». Уже все высказались, посчитали варианты дальнейших действий группы и сейчас по инерции додумывали. Прикидывали варианты и так, и сяк… Весь ход совещания записывался на магнитофон, с целью последующей проработки и для отчетности. Таков был порядок в конторе.
Сам Логинов молча рисовал чертиков в рабочем блокноте, каждая страница которого была пронумерована и прошнурована. И на каждой мелким типографским шрифтом в правом верхнем углу был отпечатан инвентарный номер, а ниже — маленькими буквами: «секретно при заполнении». Так что каждый логиновский чертик автоматически засекречивался.
Гена был озабочен. Да что там — озабочен, он уже три дня подряд был зол, как сто чертей. И гневаться господин полковник изволил прежде всего на самого себя. Было за что — упустил, не учел один пустяковый момент: Маша и кавказские мужчины. Прямо, как «Маша и медведь». Вот такая сказочка-неувязочка случилась! А при работе, которую проводило подразделение Логинова, упустить из виду так называемый «человеческий фактор»… Это был досадный прокол.
