— Ну и что?
— А то, что ты ни хрена ни в чем не смыслишь, и твоя работа будет заключаться в обыкновенной путанице под ногами у меня и у Коли.
— Конечно, она будет таковой, если вы с Колей намеренно не станете посвящать меня в дела.
— Не станем, Кать, и не намеренно, а просто потому, что нам этим будет некогда заниматься. Дела не дадут!
— Ах, посмотрите, какие они деловые, им, бедным даже дыхнуть некогда! Им теперь наплевать на Володю! Конечно, его ж больше нет! Можно и плечи во всю мощь развернуть, а главное заткнуть ротишко его молоденькой вдовушке!
— Кать ты чего, скандалить хочешь?
— Хочу! Но, прежде всего, намерена спросить у тебя, — где бы вы с Колей прозябали сейчас, если бы не Володино своевременное предложение, которое, кстати, пробивал только он один?
Толя смотрел на нее с недоброй иронией.
— Что молчишь? Ты хочешь сказать, что работая в своем крошечном магазинчике, за последние три с половиной года купил бы себе и "мерен", и трехкомнатную квартиру на Войковской, и твоя жена с детьми, при этом, отдыхала бы в Турции, на Кипре? Да еще зимой отправляла бы вашего старшенького на Домбай? Я уж не касаюсь всего остального! — Строительства загородного дома, пикников с шикарной жратвой без счета, тряпок и так далее!
— А ты борзая, Кать, я и не знал.
— Вот, вот! — громко сказала ему Катерина. — Именно борзая, и еще, Толя, я деловая, — заруби себе это на носу! И именно по этой причине денег своих дарить никому не собираюсь. Я, к твоему сведению, намерена засучить рукава и приняться за работу вместо Володи. Так что, Вам с Колей придется выкраивать время для моего обучения. И вы подумайте-ка об этом на досуге, чтобы потом придти ко мне совсем с другим предложением.
Она встала со стула.
— Спасибо за завтрак, Толя. И до следующей встречи! Буду надеяться, что мы с тобой увидимся совсем скоро.
Толя молча помахал ей рукой, и, улыбнувшись, покачал головой.
Камушев пришел к ней в половине третьего. Сказал, что попутно забрел к жильцам с первого этажа, которых до сих пор никак не мог застать дома.
— Их окна выходят на парадный подъезд, — сообщил он, — и они оставались единственными не опрошенными.
— А сегодня Вы их опросили? — поинтересовалась Катерина.
— Сегодня опросил, только что толку. Они деловые люди и по утрам на работу собираются, оттого им в окна заглядывать некогда. Одним словом, они также, как и другие, ничего мне не сообщили.
— Странно. — Сказала Катерина.
— Что странно?
— Вы к Неверовым ходили?
— Ну, да.
— Так у них же бабушка старенькая, и, насколько мне известно, она всегда торчит у окна. То провожает их, то встречает. Во всяком случае, я вижу ее лицо, торчащее в окне, постоянно. Вы ее не опрашивали?
— Действительно, странно. Про бабушку они мне ничего не рассказали, да и не видел я у них никакой бабушки.
— А я сейчас им позвоню. — Проявила инициативу Катерина. И взяв трубку, принялась набирать соседский номер.
Однако Камушев не дал ей завершить задуманное и положил руку на рычаг.
— В чем дело? — удивилась Катерина.
— В том, что они могут оказаться свидетелями, а вы, таким образом, можете нарушить процесс следствия.
— Почему?
— Ну, мало ли! Спугнете, вызовите подозрение. В таких случаях бывает по разному. Я сам должен с ними поговорить. На своем профессиональном уровне и выведать то, что мне нужно.
— Хорошо, хорошо! — согласилась Катерина.
— Екатерина Леонидовна, я жду, когда Вы пригласите меня в комнату и предложите присесть. — Улыбнулся Камушев.
— Проходите, пожалуйста, садитесь.
Камушев расположился на стуле, а Катерина присела на диван.
После очередного соболезнования и краткого разговора о том, как прошли похороны, который майор затеял скорей из вежливости, он принялся расспрашивать Катерину о Володином бизнесе.
— Екатерина Леонидовна, прежде всего, я бы хотел услышать, бывали ли у вашего мужа неприятности на работе?
— Да, сколько угодно. Особенно в последнее время. От этих неприятностей он всякий раз приходил домой чернее тучи.
— А, какого характера?
— Разного, ну, например, бюрократические. Если они открывали какие-то филиалы, это требовало кучи Володиных нервов, я уж не говорю о деньгах, которые бессовестно вымогали все подряд. Имели место и просрочки должников, из которых, зачастую Володиным служащим приходилось "выбивать" деньги. У него просто не было другого выхода, ведь он оформлял кредиты, которые нужно было своевременно гасить. Опять же, различные проверки. Володя работал с продуктами, так что, сами понимаете, "потрясти" его стремились часто.
— Ну, это понятно. Такие неприятности можно назвать одним словом. — Работа. У Вашего мужа была такая вот нервная работа. И когда он думал этим заниматься, то к такому роду неприятностей был готов. Я хотел бы узнать не о текущих рабочих неприятностях, а о каких-то других, нестандартных.
— Ну, нестандартным можно назвать последний "наезд", о котором я Вам рассказывала.
— Совершенно правильно, а еще?
Катерина задумалась.
— Вы знаете, ведь муж мало чего мне рассказывал. Может, у него что-то и случалось, но он со мной был скуп на информацию.
— Ну, а с сослуживцами, — его компаньонами, каковы у него были отношения?
— С сослуживцами? — Катерина задумалась. — И тут же, вспомнив свой сегодняшний неприятный разговор с Бережным, недобро ухмыльнулась.
— Что? — спросил ее Камушев.
— Да, нет, то, о чем я подумала, относится ко мне, а не к мужу.
— Екатерина Леонидовна, не станем говорить загадками. Поверьте, будет гораздо лучше, если Вы дадите мне полную информацию происходящего. А уж к кому она будет относиться, и принесет ли пользу следствию, предоставьте право решать мне.
— Хорошо! — и она рассказал Камушеву о своем утреннем завтраке с компаньоном мужа. — И еще. — Вспомнила Катерина. — Володя не так давно в нашем с ним разговоре проронил фразу, что Бережной, мол, развоображался чего-то. Причем произнес он это озадаченно, похоже, ему самому было не понятно, — от чего развоображался Толя.
— Хорошо! А, еще, что Вы можете припомнить?
Катерина пожала плечами.
— На эту тему, вроде ничего больше.
— Вы часто общались с компаньонами мужа? Я имею в виду совместные праздники, пикники?
— Не особенно часто. Ходили, в основном, друг к другу на дни рождения. Причем на дни рождения одних только мужчин. Женские справляли каждый в своем кругу.
— Одним словом, семьями Вы крепко не дружили?
— Ну да, именно так. Может, возраст у меня с женами компаньонов неравный, им ведь обеим под сорок, от того я и не вписывалась в круг их знакомых, как знать. А, какие Вы хотите из этого сделать выводы, если конечно не секрет? — поинтересовалась Катерина.
Камушев улыбнулся.
— Секрет! — но Вам, Екатерина Леонидовна, учитывая непосредственность и обаяние, я скажу. — И майор наклонился к самому ее уху.
— Когда идет следствие, нас интересует каждый, кто может быть потенциально заинтересован в преступлении.
— Я, конечно, понимаю, что Вы так ненавязчиво шутите, Андрей Константинович. Но, все-таки?
— Я и шутлив и серьезен, Екатерина Леонидовна. — Но, если уж Вам так интересно, скажу, что Бережной вызывает у нас подозрение.
— Правда?
— Совершенная правда!
— А почему?
— Почему? Ну, на то есть основания, о которых я Вам, пока, увы, сказать не могу. И потом, Вы же сами узнали сегодня о двадцати процентах, которые предложил Вам Бережной.
— Ну, это еще ни о чем не говорит!
— Это говорит о многом, Екатерина Леонидовна. Согласись Вы на эти условия, то получали бы совсем нищенскую часть от их заработка.
Катерина удивленно вскинула брови.
— Да, да! Не смотрите на меня так! Ваши компаньоны с лихвой бы предоставили Вам данные о так называемой "белой прибыли", которую они официально показывают налоговикам, и ваши двадцать процентов выделили бы именно с нее. А о так называемой "черной прибыли", которую они получают, обводя вокруг носа государство, и которая составляет гораздо большую часть от "белой", вы бы, уважаемая Екатерина Леонидовна вообще никогда не узнали. — Камушев с участием посмотрел на молодую вдову.
— Да, трудно Вам будет скакать с ними в одной упряжке!
— Спасибо за сочувствие, Андрей Константинович, но Вы плохо меня знаете. Я впрягусь к ним, и со временем, чего доброго, еще и обскочу!
— Дай — то бог! — покачал головой Камушев. — Дай — то бог!
Ладно, теперь, Екатерина Леонидовна, ответьте мне еще на один вопрос. Он будет касаться Вашего отца. Он сказал, что приехал в Москву для того, чтобы устроить ребенка в институт? Это правда?
— Конечно!
— А, в случае поступления Вашего брата в Московский ВУЗ, где бы он жил?
