Паша молча спускался по лестнице, я шла за ним и думала, как начать важный для нас обоих разговор. Но он облегчил мне задачу, обернувшись, спросил:
– Ты за рулем?
– Да, – я вынула из сумочки ключи от машины, – подвезти?
– Подбрось до метро, если не трудно.
– Какие проблемы…
Это было весьма кстати. По дороге и поговорим.
Едва мы отъехали от дома, я сказала:
– У меня к тебе есть разговор, Паша.
– Валяй! – равнодушно бросил он, думая о своем.
Я без обиняков рассказала ему обо всем, что узнала от Рикемчука. Он слушал внимательно, но вывод сделал неожиданный:
– Значит, кто-то хочет меня подставить… – Он сжал губы.
– Ты-то при чем? – делано возмутилась я.
– А кто эти гребаные таблетки подменил?! – раздраженно воскликнул он. – Не ты же!
– Почему не я?
– Зачем тебе? Вы же старые приятели, коллеги и все такое… Не виделись сто лет, а тут вдруг встретились. Радость великая! Зачем тебе его травить? Чтобы умер с улыбкой на устах?
– А может, я долго таила на него зло за что-то прежнее?
Он был не дурак, этот Павел, но это и настораживало.
– Раньше бы отомстила. Если вовремя не нашла, значит, простила. Вы, женщины, такие – или сразу, или никогда.
– Женщины, Паша, бывают разные… – не согласилась я, сигналя неповоротливой разине, которая металась из ряда в ряд, то и дело подрезая меня.
– Ну, большинство из вас, – поправился он. – Женская память короткая. Помнишь у Бунина: «Разлюбила, и стал ей чужой». Раз чужой, чего париться, мстить?
– А тебе какой резон его убивать?
Я почувствовала, что говорить с Павлом легко – не надо выдумывать словесные ловушки, он сам их предугадывал.
– Мне резон есть, – ответил он, – устраняю счастливого литературного соперника: «Подвинься, твоя слава нужна другому». Еремей ведь уже не писал романы под именем Егора Крутова. Только последний. Ему до чертиков надоел этот праведный Белов с его горбатой рептилией. Потому и убил своего героя. Начинался новый проект. С новым героем. Этот герой был уже выписан мной.
– Подожди… – прервала я его, сбрасывая скорость. – А что же Ерема собирался дальше делать?
– Не знаю. Он насчет своих планов особо не распространялся. Только однажды обмолвился, есть, мол, у него задумка… Какая, не пояснил. Знаю только, что писать он хотел под своей фамилией. А мне – объедки с барского стола. Впрочем, я не в обиде. Егор Крутов – богатое наследство.
– Почему же ты говоришь, что тебе было выгодно его убивать?
Мы, похоже, застряли в пробке.
– Это не я говорю. Так думал тот, кто решил свалить убийство на меня. Ну, там… зависть, ненависть, соперничество.
– А ты не завидовал? – спросила я, ревниво поглядывая на уже двинувшийся левый ряд.
– Завидовал, – спокойно ответил Павел. – Ненависти не было… а досада была.
Он резко повернулся ко мне:
– А ты бы не злилась? Критики в один голос твердили – последние боевики Егора Крутова лучше предыдущих. Это были мои книги!
– Не знаю… – пожала я плечами, трогая машину с места. – В такую ситуацию не попадала.
– А я попал. Но Ерема умный был. Он все понял. И мы с ним договорились…
– О чем?
Вдали уже показалась красная буква «М», а мы еще не закончили разговор.
– Ну я же сказал тебе… Он дает мне на откуп прежнюю серию, сам начинает что-то новое… Но ведь тот, кто его убил, о нашей договоренности не знал. Понимаешь? Вот и следак твой… Сейчас начнет стрелки на меня переводить. А если будет огласка… Ни одно издательство не захочет со мной иметь дело.
Он в отчаянии сжал руками голову.
– Не нагнетай, – прикоснулась я к его плечу. – Следователь не дурак. Расскажешь ему… Все как есть. Он поймет.
– Хорошо бы… Признайся, Вася, ты ведь тоже на меня первого подумала?
– Да, Павел…
Я затормозила у входа в метро.
– …Но теперь понимаю, тебе это не просто невыгодно. Для тебя – это смерть. По крайней мере литературная.
Он вылез из машины и бросил на прощание:
– Неплохо рулишь!
– Когда как… – сказала я, плавно трогаясь с места.
Вера сначала не поняла – откуда кровь? Кровавая дорожка на внутренней стороне бедер медленно текла по голени, стопе, не оставляя сомнений – оттуда… У ее ног расплылось алое пятно. Что это? Почему? Ее бросило в жар, потом в дрожь, резкая боль внизу живота согнула пополам. Кровавый сгусток тяжело полз по ноге. Вера дрожащими пальцами скомкала полотенце, засунула его между ног. Неуклюже вылезла из ванны. Неловко семеня сдвинутыми ногами, подошла к кровати. Повалилась кулем, тяжело дыша. Кровь не останавливалась, от болевых спазмов на лбу выступил холодный пот. Густой сладковатый запах крови, казалось, пропитал всю комнату. Вера с трудом перевернулась на бок, подогнула ноги к животу. Стало чуть полегче. Неужели месячные? Не может быть. Всего две недели прошло. Что же делать? Ира! Надо ей позвонить. Хорошо, что в аэропорту ее встретила женщина.
Вера с трудом подняла веки, бросила взгляд на часы – около десяти. Еще не поздно. Приподнялась, опираясь на руки, за шнурок подтянула с тумбочки мобильный. В памяти телефона отыскала Ирин номер. Надавила на кнопку вызова.
– Ja-а-а! – с кокетливой протяжностью в голосе откликнулась новая знакомая.
– Ира… – глухо от подступившей тошноты простонала Вера, – мне очень плохо.
– Что случилось?! – вскрикнула Ира.
– У меня кровотечение. Там… Ну… Ты понимаешь…
– Что?! Сильное?
– Да. Не знаю, что… – начала было Вера, но Ира ее прервала:
– Лежи, не двигайся. Сейчас буду…
Не прошло и получаса, как Ира входила в номер. Вере эти минуты показались вечностью. Кровь не прекращалась, боль пульсировала, Вера еле сдерживалась, чтобы не закричать, перед глазами все плыло. Хорошо, что не закрыла входную дверь, встать уже не смогла бы.
Ира влетела к ней в комнату. Бросила на кровать прокладки:
– Вот, купила по дороге. Собирайся.
Дала обезболивающее. Боль отползла и на время притаилась. Ира помогла одеться. Спросила:
– Сможешь идти?
– Да… – неуверенно ответила Вера.
– Постарайся спокойно дойти до машины. Нам не нужны проблемы.
– Дойду… – Вера закусила губы.
– Я по дороге созвонилась со знакомым врачом, он русский. Едем к нему. У него частный кабинет. Он нас ждет.
Вера, через силу улыбаясь, приобняв подругу, спустилась в вестибюль. Портье вежливо кивнул девушкам. В машине Вера полулегла на заднее сиденье. Обезболивающее больше не действовало. В клинику она приехала полумертвая.
На крыльце их ждал высокий крепкий мужчина, он помог ей дойти до небольшой смотровой, что-то вколол. Боль отпустила, сознание как-то притупилось. Ей хотелось одного, чтобы все это поскорее закончилось. Она лежала в гинекологическом кресле, как распятая лягушка. Врач, позвякивая инструментами, извлек из нее поставленную вчера спираль. Она почувствовала, как внутри стало пусто и тихо. Кровотечение почти прекратилось. Испуганно спросила:
– Что со мной?
– Ничего страшного, – улыбнулся врач, – видно, смена поясов вызвала маточные спазмы. Так бывает. Я удалил спираль.
Вера покосилась. В кювете что-то лежало в окровавленной вате. Ее снова затошнило, и она отвернулась.
– Полежите дома, – сказал доктор. – Холод на живот. Завтра будете как новенькая. Я все объясню вашей подруге.
Вера вместе с ним вышла в коридор.
– Ну как? – кинулась к ним Ирина.
– Нормально… – тревожно прислушалась к себе Вера и поняла, что больше ничего не болит.
Врач продиктовал Ирине необходимые лекарства. Сказал на прощание:
– Если возникнут проблемы, завтра зайдете, но я уверен, все будет в порядке.
В отель они вернулись радостные. У Веры наступило состояние эйфории, какое бывает после приступа сильной боли. Ира была счастлива, что все обошлось. Она проветрила комнату, напоила Веру сладким, но не крепким чаем, дала лекарства. Присела к ней на кровать.
– Лежи… А я пойду. Если что, сразу звони.
– Спасибо тебе, – благодарно посмотрела на нее Вера.
– Да брось ты… – отмахнулась Ира, – мы же подруги.
«Да, подруги», – подумала Вера. Что-то с ней случилось в последнее время. Она теперь легко находила друзей. А все новая работа. Только вспомнила – на глаза навернулись слезы. Ее теперь уволят. Надо же… Такое… В первой же командировке…
