У второй девушки одно глазное отверстие было меньше другого. Носовая кость третьей предполагала нос более плоский, чем у других. Это не те черты, которые сразу замечаются на вылепленном лице, но подруга или родственник увидит их и подсознательно обратит внимание. Именно так получилось с мальчиком в мешке.
Череп, который он вынул первым, был тем, чье лицо он уже начал себе представлять еще до того, как углубился в работу с глиной. Асимметрия вдоль рта, в районе скул, носа делала его таким, словно правая сторона черепа девушки немного утоплена, из-за чего лицо не могло выглядеть ненормальным или уродливым. Для него это было лицо со своим характером.
Он отошел на шаг от стола, оценил то, что сделал, и вернулся к девушке из Чиуауа, чтобы немного пригладить ее лицо. Когда работа над ней застопоривалась, он возвращался к четырем остальным.
Фрэнк ходил вокруг стола, колдуя над одним бюстом, пока достигал с ним большего, чем с другими, прогресса, и переходил к другому, который по какой-то причине привлекал его внимание (слишком длинное ухо, плоская скула, узкие губы), а затем — от челюсти одного к носу другого. Когда он уставал или не знал, что делать дальше, то растягивался на кровати и несколько минут спал. Или, быть может, час.
Но потом он замечал что-то такое, что заставляло его вскакивать — веко, кончик носа, который нужно переделать, — и это был тот самый момент, с которого он опять начинал работать.
* * *
Фрэнк редко покидал комнату и не отзывался, когда в дверь стучали, если только не знал, что это Эспарса. Уборщицам было приказано оставить его комнату в покое, а свои майки и нижнее белье он стирал сам в ванной комнате.
В Филадельфии, когда Фрэнк заходил в тупик, он брал за правило покидать студию, идти в кафе или навещать приятелей. Но единственным местом, куда он мог сбежать из гостиницы, был «Санборнс», куда он ходил за кофе и сандвичем. Эспарса навещал его один или два раза в день, всегда накоротке. Из предосторожности Фрэнк закрывал девушку из Чиуауа или относил в ванную комнату на случай, если с Эспарсой будет кто-то посторонний. Это стало привычкой.
В двух случаях мексиканец специально приводил людей посмотреть на бюсты. В первый раз это были заместитель генерального прокурора Валадес и Энджи. Во второй раз Эспарса пришел с двумя членами ооновской бригады, после чего они вчетвером отправились есть тако на Эрманос-Эскобар.
Когда они выходили из ресторана, маленькая, простенько одетая женщина средних лет подошла к Фрэнку и обняла его. Она что-то сказала по-испански, но он не понял. Выйдя на улицу, Фрэнк спросил Эспарсу, что она сказала.
— Она молится за вас. Они молятся за вас и надеются, что вы поможете им.
День десятый
Когда в тот день позвонила Джан, Фрэнк понял: что-то не так. Обычно жена звонила вечером из дома, но сейчас она была на работе.
— У тебя расстроенный голос, — сказал он.
— Я просматривала твои электронные письма, и там было одно, о котором, мне кажется, тебе следует знать.
Джан вела всю переписку Фрэнка, потому что он не пользовался компьютером. Любые адресованные ему е-мэйлы должны были быть четко обозначены. Так как его корреспонденция приходила с адресов, которые она не всегда знала — ФБР, Интерпол, полицейские управления, почитатели, музеи, пластические хирурги, люди со всего мира, которые хотели начать работать над головами, спам, — то она открывала только те, что выглядели безопасными и имели в заголовках что-то, позволяющее их идентифицировать.
— Я тебе прочту, — сказала она. — В нем говорится: «Смотри в окно». И оно пришло из Мексики.
— Это все? — спросил Фрэнк. — Больше ничего?
— Нет. Это все.
Фрэнк инстинктивно посмотрел на большие двери, ведущие на балкон. Он был там бессчетное количество раз — в промежутках между лепкой женщин, чтобы посмотреть на город, поснимать уличную жизнь внизу — и работал перед открытыми дверями каждый день и каждую ночь. За ним кто-то следит?
— Думаешь, это угроза? — Джан словно прочла мысли Фрэнка.
— Нет, уверен, что ничего особенного.
Он не хотел без необходимости беспокоить ее, но тут же вспомнил о статье в «Эль Диарио». Ведь там о нем и его работе было много написано, да еще снимок прилагался, где он изображен рядом со специалистом по наркокартелю. Вероятно, угроза, если она реальная, каким-то образом связана с наркотиками, а не с убитыми женщинами. Мог ведь кто-нибудь решить, что Фрэнк находится в Мексике, чтобы делать бюсты людей, занятых в торговле наркотиками?
— Фрэнк… — Джан вздохнула. — Я за тебя боюсь.
Он заверил, что у него все в порядке, что переговорит с Эспарсой и послушает, что тот думает.
— Я тебе позвоню, как только узнаю, что происходит, — заверил Фрэнк и повесил трубку.
В фойе гостиницы Фрэнк встретил двух представителей ООН и рассказал про электронное послание. Они встревожились и посоветовали обратиться за защитой. Фрэнк подумал, что это слишком, но они уже прошли к телефону и сделали звонок федералам. Несколько полицейских и Эспарса приехали в гостиницу. Они попросили копию е-мэйла, которую Джан прислала по факсу. Взглянув на текст, полицейские сочли, что повод для беспокойства есть. Спросили, не связывался ли с ним кто-нибудь подозрительный за последние сутки. Единственным незнакомцем, с которым Фрэнк разговаривал, был мужчина в «Эль Акуэдукто», которого они исключили сразу после того, как Фрэнк кратко его описал.
— Мы дадим вам постоянного телохранителя и сменим комнату, — сказал Эспарса. — А федералы поставят двух агентов перед вашей комнатой и двух у гостиницы.
— Это действительно необходимо? — попробовал возразить Фрэнк.
— Да.
Был уже поздний вечер, но они решили не тянуть с переселением Фрэнка. Подобрали номер на четвертом этаже со стороны, выходящей на «Санборнс». Фрэнк упаковал свои материалы в десять бочонков и аккуратно завернул в материю пять голов. Он перетащил их вниз с Эспарсой и полицейским Гасом.
Фрэнку больше не разрешили раздвигать шторы, а Эспарса предупредил, что Гасу придется находиться в его комнате постоянно. Наличие постороннего в комнате будет мешать работе, но Фрэнк не сказал этого Эспарсе.
Когда двое полицейских пошли вниз, Фрэнк принялся расстилать мешки для мусора на полу своей новой комнаты и на мебели, разворачивать головы и устанавливать их на маленькие шины на столе.
Через час Гас вернулся. Фрэнку показалось тесно с полицейским, поэтому он отправился в «Эль Акуэдукто». Гас последовал за ним, но устроился через несколько столов от него. Когда Фрэнк расправлялся со своим стаканом вина, к нему подсел бывший агент ФБР из ооновской бригады.
— Я слышал об электронном письме, — сказал он. — И на вашем месте я вышел бы из игры. Прямо сейчас.
1982 год
В то время, когда Фрэнк работал над реконструкцией лица Линды Кейс, однажды, гуляя по городу, он наткнулся на ветхое здание на Саут-стрит — старый мясной магазин. Оно продавалось, а дела с фотобизнесом шли хорошо, и Фрэнк решил, что может себе позволить собственное помещение.
В начале 1982 года, едва он успел перевезти оборудование с Арч-стрит на новое место, позвонил детектив Эллис Верб. Сообщил дополнительную информацию о девочке в большом чемодане, которую нашли под мостом Плат-Мемориал. Тело обследовал коллега Филлинджера, Роберт Катермэн, который объявил, что, по всей видимости, ее регулярно избивали.
Это был первый ребенок, которого лепил Фрэнк, таблиц толщины тканей для детей не существовало, и он хотел собрать о ней как можно больше информации. Но информации было мало. Судебный дантист Хаскелл Аскин, который осмотрел ее зубы, сообщил то немногое, что имел. По предложению Крогмэна, Фрэнк свозил череп к Лоуренсу Энджелу, физическому антропологу Смитсоновского университета, в Вашингтон, округ Колумбия.
Вернувшись в свою промерзшую студию, он решил лепить девочку в помещении старого морозильника для мяса в глубине здания. Во-первых, оно маленькое и его легко отапливать, а во-вторых, он хотел держать череп подальше от клиентов. Немногие из них знали о его второй профессии, и Фрэнк не горел желанием откровенничать. Не очень ему хотелось и показывать клиентам все помещение на Саут-стрит, по крайней мере неотремонтированное — хотя понимал, что кто-нибудь придет без предупреждения. Ему повезло, что этим кем-нибудь оказался добряк и весельчак Джордж Бичем.
Бичем только что нанял Фрэнка снимать рекламу на «Кусочки Риз» — печенье, которое будет показано в новом фильме «Инопланетянин». Чтобы сэкономить, Фрэнк организовал в мясном магазине бутафорский театр, взяв в аренду тридцать кресел из кинотеатра и пригласив натурщиков в качестве зрителей. Все получилось прекрасно, хотя натурщикам пришлось закрывать рты, когда он их фотографировал, чтобы в холодном воздухе не было видно пара от дыхания.
